Рабы — не мы?
В Петербург на один день приезжал Марк ЛАГОН, старший советник госсекретаря США, директор отдела с предельно конкретным названием: «По противодействию торговле людьми». 200 лет назад британский парламент отменил трансатлантическую работорговлю, но отменить не значит искоренить: и сейчас говорят о торговле людьми, употребляя термин «современное рабство», к которому, в частности, причисляют подневольный труд и принуждение к занятию проституцией.
По оценке США, Россия относится к странам, которым уделяется «особое внимание» в вопросе торговли людьми. Мы можем не обращать особое внимание на это «особое внимание».
Но почувствовать себя причастным к работорговле не так и сложно: может быть, лично вы живете в доме, построенном приезжими, у которых отобрали паспорта.
Наш обозреватель Анастасия ДОЛГОШЕВА встретилась с господином Лагоном, когда визит был почти завершен и основные выводы сделаны.
— Господин Лагон, вы впервые в Петербурге?
— Более того: я впервые в России. Но я много слышал о вашем городе и хотел сюда приехать.
— Но вы приехали не ради Эрмитажа или Мариинского театра...
— Да, визит официальный. Моя цель — обсудить с федеральными и местными российскими властями, как мы можем совместно более эффективно бороться с современным рабством; я курирую эту тему и в США, и на международном уровне.
— Почему говорят «современное рабство»? Что изменилось?
— Думаю, потому, что слово «рабство» у многих ассоциируется с образом человека в кандалах или с буквальной продажей человека. Но можно и без кандалов сделать вашу жизнь такой, что иначе как рабской ее не назовешь. И необязательна именно продажа человека за деньги — возможна передача. Главное, что людей используют как товар. Трудовая эксплуатация не обычный вид преступления. Это преступление, в результате которого люди теряют способность контролировать свою жизнь.
— В докладе госдепартамента США указана статистика: общемировые жертвы торговли людьми — 800 тысяч человек.
— Это лишь те, кого вывозят в другие страны. Но многие подвергаются эксплуатации внутри своих стран — таких людей десятки миллионов. Это подпольный бизнес, так что наши оценки приблизительны, но Россия и США видели достаточно жертв современного рабства, чтобы представлять себе масштабы этого зла. Если в Америке девочку-подростка вовлекают в проституцию или если в России детей привозят в большие города побираться — речь идет о жертвах, и государство обязано их защитить.
— Вы уже встретились с представителями российских правоохранительных органов. Какие выводы вы сделали?
— Мы очень удовлетворены определенными изменениями в действиях руководства правоохранительных органов. Но нужно еще многое сделать для защиты свидетелей; для того, чтобы дела доводились до приговоров; для социальной поддержки жертв.
И самое главное: необходимо усилить межминистерское взаимодействие. Возможно, было бы очень полезно создать в России отдел, подобный тому, которым я руковожу в Америке.
— Говорят, к вам сложно направлять на стажировку российских служителей порядка: кого конкретно направлять, если в России нет отдела «по предотвращению торговли людьми»? Хотя МВД, конечно, занимается этим «предотвращением». Есть ли в других странах координационные комитеты, подобные вашему?
— Да, мы не даем советы на основе только американского опыта — во многих странах есть комитеты или рабочие группы с участием представителей разных министерств и ведомств.
Вот только за последнее время Грузия и Словакия попытались разработать комплексную стратегию... Кстати, мои встречи с руководством правоохранительных органов показали, что в Петербурге координация служб, пожалуй, лучшая в России. В Москве в координационную группу входят только работники МВД и миграционных служб, а в вашем городе еще и представители социальной сферы.
Я вам скажу, каков мой главный вывод после визита в Россию. Российское правительство должно взять на себя ответственность за своих граждан и за тех, кто здесь законно проживает и стал жертвой торговли людьми. Государство должно выделять финансирование на организацию убежищ и оказание социальной помощи. Благосостояние, которого Россия достигла благодаря нефти и экономическому развитию в целом, впечатляет, но почему убежища в Москве финансируются Евросоюзом, а не самой Россией?
— Вы наверняка спрашивали: почему?
— Конечно. У меня сложилось впечатление, что власти думают об этом, но что-то мешает осуществлять эту помощь. Социальная поддержка необходима по двум причинам. Первая: жертва современного рабства совершенно утрачивает собственное достоинство. Вторая причина прагматична: социальная поддержка облегчит расследование таких преступлений. Кроме того, это улучшит имидж России как страны, в которой права мигрантов защищены.
Семь лет назад в США был принят закон о защите жертв торговли людьми, и мы стараемся, чтобы наши наработки помогали бороться с проблемой на международном уровне. Например, американское правительство предоставило некоторое финансирование российским организациям, которые помогают пострадавшим. Но гордая Россия должна бы первой предложить им помощь!
— Гордая Россия может сказать: мы сами с усами, не надо нас учить.
— Именно поэтому я приехал сюда не читать лекции российским властям и не проповедовать. Я приехал вести диалог. Страна сама должна понять, что работать в этом направлении она должна, исходя из собственных интересов. Конечно, у Америки нет права выступать образцом морали для всего остального мира, но всем полезно обсудить, почему к женщинам или мигрантам иногда относятся как к недочеловекам. Для успешных процессов глобализации недопустимо, чтобы люди превращались в товар.
— Что такого случилось в США семь лет назад, что был принят закон о защите жертв торговли людьми?
— Группы граждан самого широкого спектра — от леворадикальных феминисток до праворадикальных христианских организаций — заставили правительство США признать, что в современном мире многие люди практически приравнены к рабам. Я не хочу сказать, что Россия и США одинаковы, но один из уроков, показательных для наших стран, в том, что гражданское общество, общественные организации оказывают огромную помощь в выявлении жертв и в помощи этим жертвам. С общественниками легче идут на контакт, им попросту больше доверяют.
Я встречался в Москве и Петербурге с общественными организациями, которые были созданы без всякой американской поддержки, и они скорее достояние государства, чем раздражающий фактор. Потому что, помогая жертвам более эффективно, чем правительство, они помогают и правительству.
В последние несколько лет около ста стран улучшили свою законодательную базу в вопросе предотвращения торговли людьми. Россия тоже сделала некоторые шаги, но мы надеемся, что все же будет принят более комплексный закон.
— Соединенные Штаты ранжировали страны в зависимости от того, как их правительства защищают людей от рабства. Россия, кажется, не в лидерах.
— Наше законодательство определяет три уровня (упрощенно говоря, к первой группе относятся страны, правительства которых «очень стараются»; к третьей — «особенно не стараются»; к второй, куда относится и Россия, — «стараются, но могли бы действовать активнее»; кроме того, в категории № 2 выделены страны «под особым наблюдением». — А. Д.). Россия не относится к третьей группе стран, к которой могут быть применены, хоть и очень осторожно, экономические санкции (гуманитарной помощи это не коснется, но США, например, могут высказаться против выделения стране средств Всемирного банка. — А. Д.). Россия относится к тем странам во второй категории, за развитием событий в которых наблюдают особо. Но Россия не должна что-то делать лишь потому, что Америка на нее давит. Мои встречи с российскими властями показывают: здесь и так осознают, что в этом направлении надо работать.
— Также в докладе отмечалось, что Россия превратилась из экспортера «рабов» в импортера...
— Да, это, если можно так сказать, «интересное развитие событий». Россия стала страной назначения. Сюда привозят людей из Молдовы, Украины, Белоруссии. Женщин — для занятия проституцией, детей — побираться. Известно о насильственном вывозе людей из Узбекистана, Армении в Екатеринбург и Москву, где идет строительный бум и где общество относится к этим людям как к незаконным мигрантам, вместо того чтобы взглянуть на это глубже и увидеть аспект насильственной эксплуатации.
— Господин Лагон, какой эпизод в вашей карьере дал вам понять: я важным делом занимаюсь!
— Я приехал в Таиланд и познакомился там с беженкой из Бирмы, которая в своей стране подвергалась крайним унижениям, ее били, ей обрили голову... Но она очень сильный человек, она выжила. Я тогда подумал: если я, чиновник, могу вести диалог с правительствами других стран, если могу как-то влиять на то, чтобы выживших было больше, то работа дипломата — очень достойное дело. Я надеюсь, что в будущем смогу правительствам других стран приводить в пример Россию как страну, которая очень многого добилась в предотвращении современного рабства.
— Вы возвращаетесь в Вашингтон. Есть ли планы по сотрудничеству с российской стороной?
— На двустороннем уровне уже ведется большая работа. В декабре в Вашингтон приедут представители российских правоохранительных органов. Будем думать, что делать в дальнейшем.
Материал был опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости»
№ 213 (4005) от 13 ноября 2007 года.
Комментарии