В стройотряд по конкурсу. Как в Ефимовском районе Ленобласти строили сети ГЭС
В феврале мы писали о студотрядах: 17 февраля было учреждено движение «Российские студенческие отряды», названное преемником традиций Всесоюзных студенческих отрядов. Годом их рождения в свою очередь считается 1959-й. Тогда, согласно всяким справочникам, 339 студентов МГУ поехали в Казахстан на целину. После публикации нам позвонил наш давний читатель Ким Васильевич ГОЛУБКОВ, который с веселым недоумением поинтересовался: как же случилось, что он, второкурсник Ленинградского госуниверситета, был в студотряде в 1948 году? Причем в числе тысячи студентов. Приводим воспоминания Кима Васильевича — для истории.
ФОТО jesse orrico on Unsplash
Была весна 1948 года, в Актовом зале Ленинградского университета шла комсомольская конференция, представители факультетов докладывали о своих комсомольских делах. И вдруг нам объявляют: «Просит слова товарищ из Леноблэнерго».
Выходит мужчина: «Ребята, Ленинградская область электрифицирована всего на 23 %». Вы можете себе представить, что это значит? Тогда Ленинградская область включала в себя нынешние Новгородскую и Псковскую области, то есть громадный край северо-запада страны жил фактически без электричества. Конечно, работала Волховская ГЭС, но у населения были в основном керосиновые лампы, а у кого‑то и вовсе лучины.
Представитель Леноблэнерго продолжает: «Планируется строительство сети небольших сельских ГЭС на ленинградских речках. У нас есть специалисты — но нет физической силы, мы просим вашей помощи».
Мы: «Конечно! Хоть завтра поедем!». Нет, говорит, завтра не надо, мы с вашим комитетом комсомола создадим рабочую группу, будем решать, что и как.
Я в Университет поступил в 1947 году. На юридический факультет. Прорвался туда только благодаря тому, что школу окончил с медалью: места при поступлении были заняты в основном фронтовиками, их принимали без конкурса. Взрослые ребята. Мы по сравнению с ними — мальчишки. У нас на курсе были два Героя Советского Союза!
Вообще студенческие стройки были делом довольно обычным. Мы, например, по выходным строили стадион имени Кирова. Но тут речь шла уже о работе на летних каникулах. Представитель энергетиков сказал: «Платить вам, извините, не сможем, но военный округ дает палатки, а мы обеспечим походными кухнями и поварами».
Надо было набрать тысячу человек, а заявлений поступило две с лишним тысячи! Мы еще выбирали: кто успешно учится, у кого спортивные разряды. Требовали справку о состоянии здоровья. Кого не брали, те обижались.
* * *
Стройка была в Ефимовском районе Ленинградской области. Это на северо-востоке области, на самом краю, рядом с Вологодской областью.
Мне Ефимовский район был знаком по эвакуации 1941‑го. Я ребенком его пешком прошел — с дедом, бабушкой, мамой, двумя ее сестрами. Свою сестренку на плечах нес. Семь человек нас убегали от немцев из‑под Новгорода. Тогда дошли по шпалам до станции, удалось в грузовой эшелон погрузиться и уехать в Вятскую губернию, а там на барже вниз по Вятке спустились до города Советска, родины Молотова. Там я три года жил: учился в школе, а летом работал в колхозе.
Так вот в лесу того Ефимовского района военный округ построил вдоль речки громадный палаточный лагерь. В палатке было, как в армии, по отделению — по одиннадцать человек.
Я с группой своих друзей — будущих юристов (из них потом два стали докторами наук, два — генералами) попал в бригаду «электриков».
Мы рубили просеку около километра длиной, заготавливали столбы для электростанции: обрабатывали, смолили. Копали ямы, ставили столбы и тянули линию до ближайшей деревни. Жили в деревне, за семь километров от лагеря — на чердаках, на сеновалах.
Помните, как в учебниках истории был описан труд каторжников на каменоломнях? Вот мы себя каторжниками называли. В шутку, конечно. Но труд был правда тяжелый. Никакой техники, все вручную: лопата, лом, тачка.
Котлован под будущую станцию — яма десять на десять метров. К станции надо было вырыть канал: длина 300 метров, в ширину четыре метра внизу и шесть вверху. И глубина шесть метров. Землю с глубины волокли на тачке по путям, проложенным из досок. Наверху стоял парень с длинным железным крюком (мы эту должность называли «Ванька-крючник»), подцеплял тачку, помогал наверх вытащить.
Работали с утра до восьми вечера, в две смены.
После утренней смены, после обеда немножко отлеживались, а потом занимались какой‑нибудь просветительской, спортивной или культурной деятельностью. В деревнях мужиков почти не было: кто погиб, кто в армии, кто в городе на заработках. Мы местных детей, юных учили играть в волейбол. А по деревням выступали студенты из нашего университетского академического хора — он ведь одним из лучших в Советском Союзе был.
* * *
На второе лето тоже собралось много желающих поехать на стройку. Это очень почетно было, про нас документальный фильм сняли.
Самым страшным наказанием было, когда человека из отряда отправляли в Ленинград. Его просто переставали уважать. Но таких случаев было немного. Нарушением, например, считалось спиртное. Оно было категорически запрещено, но кто‑то умудрялся протащить маленькую бутылочку: будто бы для дезинфекции.
Травмы, конечно, случались. Нам выделили медсестру с инструментами: она перевязки делала, компрессы. В сельской школе на втором этаже сделали изолятор, отдельные палатки для заболевших были.
Одна травма превратилась в факультетскую шутку. Нам привезли доски, в них оказались гвозди, и девочка, ее звали Маша, случайно на один наступила. Медсестра его извлекла, все зажило, а у нас появилась поговорка: «Мэри, не ходи босиком!».
Потом, уже в Университете, так говорили, если кто‑то вел себя не очень правильно или зарывался. Неважно, к девушке это относилось или к парню — приговаривали: «Мэри, не ходи босиком!».
Я ездил на стройки ГЭС три лета. Если в первый раз мы поехали без всякой подготовки, то потом заранее учились работать с инструментом. Мы, честно говоря, когда читали про «студентов на целине», немного посмеивались.
Целина — это цельная, нетронутая земля. При Никите Сергеевиче Хрущеве решено было распахать и засеять казахстанские степи. Так вот. На целине землю пахали трактора, зерно убирали комбайны, а увозили самосвалы. Так что непосредственно на целине студентам было делать нечего. Их привлекли к другому: для переселенцев возводили села, поселки, а студенты строили в деревнях свинарники, коровники, курятники. Правда, ленинградским студентам было не очень‑то до целины: у нас своя область была нищая, разоренная войной, мы ее из небытия восстанавливали.
…Сейчас от тех ГЭС ничего не осталось. Начала развиваться атомная энергетика, и маленькие сельские станции постепенно заглохли. А у меня до сих пор хранится грамота обкома комсомола за мое третье лето на стройке: я тогда уже до бригадира дорос.
Лучшие очерки собраны в книгах «Наследие. Избранное» том I и том II. Они продаются в книжных магазинах Петербурга, в редакции на ул. Марата, 25 и в нашем интернет-магазине.
Еще больше интересных очерков читайте на нашем канале в «Дзен».
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 56 (7385) от 30.03.2023 под заголовком «В стройотряд по конкурсу».
Комментарии