Разрешение на революцию. Исполнилось 100 лет со дня основания Коминтерна
О том, что такое III Интернационал, вошедший в историю как Коммунистический, или Коминтерн, сегодня помимо специалистов знают, пожалуй, лишь те, кто интересуется историей ХХ века. Его столетний юбилей дает нам повод вспомнить об этой организации, на протяжении почти четверти века игравшей немалую роль в мире. Сегодня у нас в гостях творческий тандем: знатоки и признанные исследователи истории Коминтерна - отец и сын, Лазарь и Виктор Хейфецы. Оба - доктора исторических наук, профессора Санкт-Петербургского госуниверситета.
Из коллекции Государственного Русского музея
- Уже трудно представить себе время, когда многим думающим людям казалось, что вот-вот - и всю планету охватит мировая революция...
Л. Х.:
- Век назад это было именно так. Таково было совершенно искреннее желание сотен тысяч, даже миллионов людей по всему земному шару...
Напомню, Первый интернационал, или Международное товарищество рабочих, был создан в 1864 году и просуществовал до 1876 года. Одной из причин прекращения его деятельности стали разногласия между марксистами и анархистами.
С 1889-го по 1914 год действовал Второй интернационал, объединявший социалистические, социал-демократические и рабочие партии стран Европы и некоторых государств Америки.
Причиной размежевания его участников стало отношение к Первой мировой войне. Внутри Второго интернационала появилось Циммервальдско-Кинтальское движение, названное так по двум конференциям, прошедшим в Швейцарии, на которых от своих однопартийцев отмежевались левые социал-демократы, противники войны. Их лидерами были Ленин, Анжелика Балабанова (русская эмигрантка, деятель итальянской социалистической партии), Фриц Платтен, Роза Люксембург... Они считали, что рабочий класс не должен воевать за чуждые для него интересы капиталистов.
В этом-то и был раскол. Предполагалось, что все социалисты выступят против своих правительств, которые привели страны к участию в войне. Однако значительная часть левых поддержала власти, заявив, что считают начавшуюся войну защитой отечества, а не агрессией.
В. Х.:
- Третий Интернационал возник на обломках Второго. Произошло это в феврале 1919 года после международной конференции социалистов в швейцарском Берне, на которой одним из главных вопросов стала оценка Октябрьской революции в России. Организаторы форума осудили большевизм и октябрьский переворот в России. Принятая резолюция предостерегала рабочих всех стран от того пути, по которому пошли рабочие России и который, по мнению большинства участников конференции, вел не к социализму, а к гражданской войне.
Ленин обвинил своих оппонентов в «социал-предательстве». К тому времени в Москве уже было принято его предложение о созыве учредительного конгресса III Интернационала.
Л. Х.:
- Сторонникам Ленина социализм виделся явлением международного порядка. Вождь утверждал: «Капитал есть сила международная, победить его можно только объединив усилия пролетариев всего мира». Каким образом? Только через немедленную революцию, причем мировую.
Ставя вопрос именно так, Ленин серьезно исказил учение Маркса. Тот считал, что новый строй должен родиться в рамках старого. По Марксу, социалистическая революция может произойти только тогда, когда капитализм дойдет до своей конечной точки. А Ленин поставил политику впереди экономики. Он провозгласил: захватив политическую власть, можно ускорить экономические процессы внутри страны.
В. Х.:
- Европейские социал-демократы с ним не были согласны: они были уверены, что в такой крестьянской стране, как Россия, не может быть социалистической революции. Они не считали крестьянство носителем социалистической идеологии. Только рабочий класс! А он в 1917 году составлял всего 5% населения России...
- Как искажение марксизма, о котором вы говорите, связано с Коминтерном?
Л. Х.:
- Самым непосредственным образом. Главной задачей Коминтерна, основанного 2 марта 1919 года, была идея практического осуществления мировой революции везде, где только возможно. Это была официально провозглашенная цель...
А по Марксу, революции должны были происходить в наиболее развитых капиталистических странах и перетекать потом в менее развитые. Большевики-ленинцы все переставили, провозгласив: если на Западе - развитое производство, то у нас, в Советской России, - передовой строй. Когда там произойдут революции, которым партия большевиков посодействует, западные страны помогут нам в развитии экономики.
В. Х.:
- Эта идея витала в воздухе. В 1919 году Лев Троцкий прямо говорил: «Путь на Лондон и Париж лежит через Бенгалию и Пенджаб». Имея в виду удар по империализму через его колонии, которые являются самым слабым звеном капиталистического строя. Там, как считали большевики, они обретут новых союзников.
Частично так и произошло. Из этой идеи выросли китайская революция, национально-освободительные движения в Индии, в Латинской Америке. Они вовсе не были социалистическими, но поддерживали контакты с Коминтерном.
- Эти движения были инспирированы Коминтерном из Москвы?
Л. Х.:
- Нельзя так сказать. Все-таки Коминтерн в большинстве случаев опирался на местные силы. Европа кипела, бурлила. И революции 1919 года в Баварии, Саксонии, Венгрии вовсе не были «происками Москвы». Как и в случае с китайской революцией. Но помощь со стороны СССР и Коминтерна, конечно, была.
Сегодня не очень известно, что в 1920-е годы СССР оказывал весьма серьезную военную и политическую поддержку китайскому революционному правительству Сунь Ятсена. В Китае действовали политические и военные советники СССР, а в Москве существовало специальное учебное заведение - Коммунистический университет трудящихся Китая.
В 1923 году, когда Коминтерн готовил революцию в Германии, к западным границам СССР даже были подтянуты части Красной армии, чтобы отправиться на помощь «восставшему трудовому народу», пройдя при этом даже через Польшу. Однако в последний момент выступление отменили решением Политбюро: посчитали, что нет гарантии успеха, а отношения с Веймарской республикой важнее призрачной надежды на революцию.
Иногда сам Коминтерн не разрешал восстание. Так было в случае с Кубой, когда был объявлен неприемлемым союз с националистами. И в Венесуэле в 1927 году, когда Коминтерн заявил местным коммунистам: прежде чем устраивать революцию, создавайте сильную пролетарскую партию. Иначе успехом восстания воспользуются мелкобуржуазные силы, чтобы захватить власть.
Хотя от этого правила (сейчас я говорю применительно к Латинской Америке) отступили в 1934 году, когда Коминтерн стал готовить революцию в Бразилии. Там была сделана попытка привлечь к осуществлению восстания Национально-освободительный альянс - широкий союз левых и левоцентристских сил. Задуман переворот был в Москве. Сохранился даже его план, который хранится ныне в Российском госархиве социально-политической истории.
Результат: ноябрьский мятеж 1935 года, прошедший в таких крупных городах, как Рио-де-Жанейро, Натал, Ресифи и других, был разгромлен правительственными войсками.
- Но как вообще можно из Москвы «разрешить» или «не разрешить» восстание?
Л. Х.:
- Звучит странно, но практика была именно такова, поскольку Коминтерн являлся международной партией, в которой главенствовал принцип демократического централизма. В составе Коминтерна существовали национальные секции - германская, американская, аргентинская и так далее. Подчинение директивам центра, сверху донизу, было обязательным условием. Международная коммунистическая дисциплина!
Не всегда и не все компартии слепо следовали этому правилу, но в таких случаях Москва могла принять и дисциплинарные меры. Например, сменить руководителей - так случилось с компартиями Парагвая, Колумбии, секретарем Южноамериканского секретариата Коминтерна. Или даже распустить партию, что произошло, например, с Компартией Польши. Сталин обвинил ее руководство в троцкизме, в антисоветских позициях, в 1938 году вышло постановление президиума исполкома Коминтерна о полном роспуске польской компартии.
В. Х.:
- Что касается структуры Коминтерна. Исполком находился в Москве.
Первые годы Коминтерн возглавлял Григорий Зиновьев. Сыграло роль то, что он был руководителем Петроградского комитета партии большевиков, а Коминтерн изначально создавался в Петрограде и Москве. К тому же у Зиновьева были хорошие отношения со многими левыми социал-демократами еще со времен эмиграции, так же как и у Троцкого с американской социалистической партией.
Были и региональные органы Коминтерна - например, полулегальное западноевропейское бюро в Берлине (когда нацисты пришли к власти, его руководителя, Георгия Димитрова, сразу же арестовали), была Балканская федерация, бюро в Нью-Йорке, Буэнос-Айресе (вполне легальное, потом оно переехало в Монтевидео).
В структуре Коминтерна действовали учебные заведения, располагавшиеся, естественно, в Москве. Коммунистический университет национальных меньшинств Запада готовил кадры для европейских компартий, международная ленинская школа - для национальных секций компартий. Был еще и Коммунистический университет трудящихся Востока.
Кстати, под прикрытием Коминтерна нередко осуществлялись и совсем другие задачи. Кто-то приходил в организацию из разведки, а кто-то - наоборот. Классический пример - Рихард Зорге, который пришел в советскую разведку из компартии Германии. А Георгий Скалов, например, сначала работал в разведывательном управлении Красной армии, был советником в Китае, а потом действовал в Коминтерне.
Л. Х.:
- Когда местных коммунистов у себя дома упрекали, что, мол, они работают против интересов своей страны, они гордо отвечали: «Мы работаем на родину пролетариата, страну победившего социализма. Мировая революция победит не в одной стране, а во всех»...
Хочу напомнить, что в целом ряде стран ведь были законы, запрещавшие политическую деятельность иностранным агентам. Коммунистические партии считались таковыми по определению, поскольку они подчинялись приказам Москвы (чего они и не скрывали), оттуда же хотя бы частично и финансировались (это не афишировалось, но все это знали). Поэтому, к примеру, во многих латиноамериканских странах власти не допускали коммунистов к участию в выборах.
Да и вообще надо понимать, что в значительной части стран коммунисты действовали в условиях жесточайшего подполья, их преследовали, они получали длительные тюремные сроки. Практически во всех странах Латинской Америки они боролись с явными диктатурами. Как и в ряде государств Европы - в Италии при Муссолини, Германии при Гитлере, Испании при Франко... А были страны, где коммунисты вполне легально участвовали в политической жизни. Например, в довоенной Чехословакии или Соединенных Штатах Америки.
- На какие средства существовал Коминтерн?
Л. Х.:
- Предполагалось, что финансировать его будут все участники, но реально нагрузка легла на бюджет Советской России, а потом СССР. Остальные вкладывали гораздо меньше в том числе и потому, что обеспеченных компартий было очень немного, и, кроме СССР, не было больше стран, где бы компартия стояла у власти и распоряжалась денежными потоками.
Много ли уходило денег на революционные «проекты» Коминтерна? По-разному. Зависело от страны и конкретной ситуации. В 1923 году на уже упомянутую подготовку революции в Германии «выкинули» несколько миллионов...
А какие-то соратники по борьбе получали копейки. В архиве доводилось читать жалобные письма от латиноамериканской компартии: «Вы нам еще не прислали 50 долларов из бюджета прошлого полугодия». Правда, в 1921 году Коминтерн выделил на революцию в США и странах Западного полушария сто тысяч долларов. Но это был первый и последний раз... Так что мифы о советском золоте, потраченном на мировую революцию, в ряде случаев явно преувеличены.
В. Х.:
- Увы, результат денежных вложений был невелик: все революции, так или иначе поддержанные Коминтерном, окончились неудачей. Карл Радек в книге «Пять лет Коминтерна», изданной в 1924 году, подводил итог несбывшимся надеждам: «Германская пролетарская революция была побеждена. Венгерская советская республика разбита. Первые волны революции, докатившиеся до английского острова, отхлынули...».
Но был и отложенный эффект: скажем, кубинская революция Фиделя Кастро: идея союза студентов, рабочих и крестьян разрабатывалась Компартией Кубы еще в 1920-е годы при поддержке Коминтерна. И в конце 1950-х годов она победила.
И правительства многих стран пошли на либерализацию трудового законодательства, дабы не допустить у себя революций по советскому образцу. Парадокс: Коминтерн хотел мировой революции ради улучшения жизни рабочих, и та в итоге улучшилась, но под флагом противодействия «советской угрозе».
- К 1930-м годам стало понятно, что мировой революции не будет...
Л. Х.:
- Если в 1920-е годы в Коминтерне полагали, что он даже главнее, чем РКП(б) или ВКП(б), то в последующее десятилетие здравомыслящие представители организации стали понимать, что приоритетнее все-таки задачи советской внешней политики. Да и вообще Сталин не уделял такого внимания Коминтерну, как Ленин, Троцкий и Зиновьев...
Очень много вреда принес сталинский тезис о том, что нельзя сотрудничать с социалистами, социал-демократами, поскольку они мешают бороться с капитализмом. Мол, они внушают рабочим, что можно мирно сосуществовать с капитализмом. Социалистов даже считали левым крылом фашизма - отсюда активно использовавшийся тогда ярлык «социал-фашизм».
В. Х.:
- А результат проявился в Германии в 1933 году. Москва не дала санкции на объединение социал-демократов и коммунистов на выборах. Результат - победа нацистов и их приход к власти. Причем у них голосов в парламенте было меньше, чем в сумме у их оппонентов...
Коминтерн усвоил опыт, на его 7-м конгрессе в 1934 году коммунистам официально разрешили договариваться с социалистами и даже с несоциалистами. Раньше подобное было совершенно невозможно. И уже в середине 1930-х годов Народный фронт во Франции поставил реальный заслон фашизму в своей стране, стоявшей на грани нацистского путча.
Л. Х.:
- Другое дело, что политика Москвы менялась, и иногда достаточно быстро. Партии не всегда поспевали за тем, чтобы перестроить свою стратегию и тактику в соответствии с новыми веяниями.
Коминтерн боролся против фашизма и войны - это было его официальной идеологией. В 1938-м он осудил Мюнхенский сговор. Поэтому коммунисты во всем мире, мягко говоря, в 1939-м не очень хорошо поняли, зачем нужен пакт Молотова - Риббентропа, а затем еще и договор о дружбе и границах между СССР и Германией. У руководства Коминтерна никто не спрашивал согласия на эти действия: его просто поставили перед фактом.
Такой поворот был настоящим шоком для международного коммунистического движения. Его деятели просто не понимали, что происходит... До этого фашизм считался главным врагом, а здесь нужно было объяснить партийным массам, что все изменилось, что с Гитлером, оказывается, нужно дружить. Этот поворот резко ослабил влияние Коминтерна во всем мире. И влияние коммунистов тоже, потому что им приходилось теперь доказывать, что они не агенты Германии... Начались массовые выходы из партий.
В. Х.:
- Коминтерну пришлось изобретать объяснение: мол, мы боремся против войны, но ее разжигают Англия и Франция, которые не хотят мира, поэтому мы теперь против них. А Советский Союз и Германия как раз против войны.
Выглядел этот тезис неубедительно. Возникал когнитивный диссонанс, датой окончания которого стало 22 июня 1941 года. Тогда стало ясно, что все вернулось на круги своя, что началась война против фашизма. Раз Германия сражается против СССР, значит, она враг и коммунистическим партиям...
В 1941 году исполком Коминтерна был эвакуирован из Москвы в Уфу. Там же действовала и разведывательная школа из коминтерновских кадров - немцев, венгров, итальянцев, испанцев.
- Почему же в 1943 году Коминтерн был распущен?
В. Х.:
- Официальная причина звучала так: организация выполнила свою историческую миссию. Сталин отмечал: «роспуск облегчает работу патриотов свободолюбивых стран по объединению прогрессивных сил, независимо от их партийности и религиозных убеждений, в единый национально-освободительный лагерь для развертывания борьбы против фашизма».
В реальности же вождь исходил из интересов советской внешней политики. Ему нужна была договоренность с союзниками и открытие второго фронта. Те опасались, что он может быть использован для усиления позиций коммунистических партий в их странах. Сталину требовалось продемонстрировать, что СССР больше не руководит зарубежными компартиями: они сами по себе. По большому счету Коминтерн разменяли на открытие второго фронта.
Да к тому же его механизм был уже не очень эффективным. В условиях войны осуществлять руководство из единого центра стало технически невозможно. Многие связи распались, сила Коминтерна резко ослабла. Да и не до чужих революций было Советскому Союзу: ему самому надо было выжить.
Одни восприняли происходящее как вынужденную уступку Западу, другие - как банкротство идеи. А кто-то - как новый шаг в развитии мирового коммунистического движения, потому что в некоторых случаях контроль из Москвы над не самыми влиятельными компартиями даже усилился. Сначала через коммунистическое информационное бюро рабочих и коммунистических партий (Коминформ), а затем через международный отдел ЦК КПСС.
Л. Х.:
- Структуры Коминтерна не стало, но ведущая роль Компартии Советского Союза в мировом коммунистическом движении осталась. После войны подготовка кадров для зарубежных партий продолжалась в Москве в Высшей партийной школе при ЦК КПСС, действовал также Институт общественных наук при ЦК КПСС. Идеология поддержки Москвой компартий и национальных движений, боровшихся за освобождение от колониального ига, была неизменной вплоть до перестройки.
Сегодня позиции историков в отношении Коминтерна полярны. Стойкие марксисты до сих пор уверены, что это было абсолютно позитивное явление. Их оппоненты считают, что деятельность организации была вмешательством во внутренние дела государств. Истина, как это обычно бывает, находится где-то посередине.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 055 (6408) от 27.03.2019 под заголовком « Разрешение на революцию ».
Комментарии