Первая граница. 700 лет назад она появилась на Карельском перешейке
Валуны с нанесенными на них пограничными знаками Ореховецкого мира (он был заключен 12 августа 1323 года между Великим Новгородом и Швецией) сохранились до наших дней. Их можно увидеть на северном берегу реки Вуоксы. На одном из них краеведы даже установили памятную табличку. Событие они отметили действительно не рядовое: именно тогда на Северо-Западе возникла первая в российской истории международно признанная государственная граница. А она, как отмечает наш собеседник старший научный сотрудник Санкт-Петербургского института истории РАН Павел КРЫЛОВ, в ту пору обозначала больше, нежели просто размежевание между двумя государствами…
Если бы не памятная табличка, вряд ли кто‑то из грибников догадался бы, что проходит мимо межевого валуна, отмечающего новгородско-шведскую границу 1323 года./ФОТО предоставлено историко-культурным объединением «Карелия»
— Что вы хотите этим сказать?
— Отвечу примером несколько отвлеченным. Вопрос о том, как называть правителя страны (пусть, скажем, это будет Франция) — король французов или король Франции, — очень давний. Если он король французов, то подвластными ему землями становятся все места, где они живут. Если же он король Франции, то ее территориальные границы должны быть четко обозначены.
Сегодня, безусловно, господствует территориально-географический принцип. Он лежит в основе Вестфальской системы международных отношений, которая сформировалась по итогам Тридцатилетней войны и была зафиксирована на мирных переговорах в Мюнстере и Оснабрюке в 1648 году. Заложенный тогда принцип суверенитета над определенной территорией далее уточнялся и дополнялся. Важным этапом в его развитии стало создание в 1815 году, после наполеоновских войн, Священного союза. После Первой и Второй мировых войн его подтвердили сначала документы Лиги наций, а потом и ООН…
Эпоха Средневековья отличалась от нашего времени тем, что тогда власть над людьми была приоритетнее, чем над определенным пространством. Поэтому в Северной Европе, частью которой, несомненно, была и Новгородская республика, маркированных границ между государствами достаточно долго не существовало.
В частности, именно такое «понимание» было у Великого Новгорода. Потому что, собственно, кого он считал своими подданными за пределами метрополии? Народы, которые платят дань и которые в случае какого‑то военного столкновения присылают своих воинов в общую новгородскую дружину. Вкладываются, как сказали бы применительно к другому, более позднему времени, «конно, людно и оружно».
— А какое восприятие подвластной территории было у шведского королевства?
— В эпоху раннего Средневековья еще не приходилось говорить о таких странах, как Швеция, Дания и Норвегия. Тем более с четко очерченными границами. Там был общий мир, если хотите, шведско-датско-норвежско-исландско-гренландский. В нем существовали конкурирующие друг с другом династии, претендующие иногда на часть территории, а порой и на всю.
Не случайно как раз в нынешнем году Швеция будет отмечать свое 500‑летие как независимого государства. Отправной точкой избрана дата 6 июня 1523 года, когда народное собрание избрало королем Густава Эрикссона по прозвищу Васа, основавшего новую династию.
Вы спросите, с кем же тогда новгородцы договаривались о границе за двести лет до этого? С королем Швеции Магнусом Эриксониром, точнее, с его государственным советом. Но дело‑то в том, что применительно к скандинавскому миру границы власти шведского короля не были точно определены. И в дальнейшем на протяжении и XIV, и XV веков несколько фамилий в Скандинавии продолжали между собой бороться за то, чтобы провозгласить себя правителем одной из провинций, а затем навязывать свою власть всем остальным.
Возвращаясь же к Карельскому перешейку… «Размытые» границы были в то время характерной деталью отношений не только новгородцев и скандинавов. Причем ситуация очень сильно зависела от того, какой способ хозяйствования использовали в той или иной части средневековой Европы. Там, где было развитое земледелие, больше внимания уделялось межеванию территории, поскольку вопрос «чья земля?» имел весьма практическое значение.
В этом отношении Немецкий (известный так же как Тевтонский) орден, представители которого высадились в устье Даугавы и основали в 1201 году Ригу, был носителем германских, более четких представлений о владельческих границах. И поэтому, собственно, возникает представление о реке Нарове как о границе между Тевтонским орденом и новгородскими землями.
Что же касается шведского королевского дома — династии Фолькунгов, которая как раз тогда, с середины XIII века, утвердилась на шведском престоле, то ее интерес состоял в том, чтобы обеспечить контроль над морем и удобными бухтами и гаванями, которые располагались по берегам Финского залива и Балтийского моря. Шведы использовали Балтику как основную транспортную артерию.
Давайте учтем, что некоторые места в материковой Швеции труднодоступны из‑за сложного рельефа и природных особенностей. Горы, леса… А на море — поймал попутный ветер и плыви спокойно. Поэтому, условно говоря, расстояние между Стокгольмом и Або (ныне Турку) было короче, чем расстояние между Стокгольмом и какой‑нибудь деревней в континентальной Швеции, — в смысле того времени, которое нужно было потратить на поездку. В этом отношении, повторюсь, шведский королевский дом интересовали выгодные морские пути и перспектива закрепиться на них, построить там своего рода опорные пункты, базы.
Отсюда — основание в 1293 году крепости Выборг, попытка спустя еще восемь лет построить Ландскрону в устье Охты (на месте будущего Ниеншанца). Потом все эти прибрежные территории свяжет так называемая королевская дорога. Далеко от берега шведы не очень любили отходить. В случае чего — на корабль и в море.
— Чего хотели шведы — понятно. А как новгородцы смотрели на шведскую экспансию?
— Новгородцы прежде всего хотели продолжать собирать дань с народов, населявших обширную территорию Водской пятины. На Карельском перешейке жили карелы-язычники. В 1227 году новгородцы попытались приобщить их к православию. Князь Ярослав Всеволодович, по словам летописи, «крестиша корел, мало не все люди», что, однако, не помешало им продолжать языческие практики — ходить в моленные рощи, почитать источники и камни, а также заниматься колдовством.
Карелы с давних пор были союзниками новгородцев, вместе совершали рейды в Швецию. Например, знаменитый поход 1189 года в город Сигтуну, который был тогда столицей Швеции. В ходе того похода он был полностью разграблен и сожжен. Его былое величие больше никогда не возродилось. Столицей Швеции стал Стокгольм, основанный в нескольких десятках километров от Сигтуны.
Трофеем того похода стали знаменитые бронзовые Сигтунские врата, украсившие главную новгородскую святыню — Софийский собор. Правда, эти врата, которые по сей день находятся на западной стороне храма, называют еще и Магдебургские — по городу, в котором они были изготовлены. А предназначались они, по‑видимому, для собора Успения Пресвятой Девы Марии в Плоцке (ныне город в центральной части Польши на реке Висле). Затем неясными путями врата попали к викингам, которые их установили в Сигтуне…
В 1198 году новгородцы совершили набег на город Або — главный опорный пункт Швеции в средневековой Финляндии. Затем, в XIII веке, вместе с карелами они предприняли целую серию походов на территории, с которых шведы тоже пытались собирать дань. В начале XIV века количество набегов увеличилось. В 1311 году новгородский князь Дмитрий Романович со своими союзниками «образумил» финские племена, которые платили дань шведам. Спустя два года шведы в свою очередь проникли на Ладожское озеро на своих судах и там попытались собирать дань, нападали на новгородские купеческие караваны…
При этом новгородцы в отличие от шведов очень долго не строили укреплений на опасных местах, поскольку предпочитали принцип, который сегодня называют «мобильной обороной», считали его в тот момент наиболее эффективным. Именно благодаря такой обороне удалось одержать победу в Невской битве 1240 года. Напомню, шведы тогда вошли в Неву, поставили лагерь, ижорский старшина Пелгусий (финны называют его Пелконен, или Пеллонен) заметил вражеское войско, отправил известие в Новгород. За шведским отрядом начали следить, и в определенный момент, когда он меньше всего ждал опасности, на него напали и разбили.
В подобном принципе мобильной обороны был свой плюс, потому что, во‑первых, если построить крепость, то ее могут захватить враги, они накопят там силы и пойдут дальше. Во-вторых, есть опасность гарнизонного бунта. Так в Новгородской республике уже было: входящий в нее Псков регулярно бунтовал, пока в 1348 году не создал независимую республику.
Да и с Копорской крепостью, которую новгородцы построили в XIII веке, вышло не лучшим образом. Они пожаловали ее в качестве личного владения князю Дмитрию Александровичу, одному из сыновей Александра Невского. А в 1281 году князю «указали путь», то есть прогнали, после чего крепость пришлось самим же и разрушать.
— Чтобы не провоцировать сепаратизм?
— В том числе. Ситуация с той же Ландскроной также весьма показательна: шведы поставили крепость, новгородцы захватили ее, как гласит летопись, «разгребоша». То есть уничтожили, предпочтя не использовать ее как собственную, оставить вместо нее пустое место…
Немаловажное значение имел и такой внешний фактор, как Ганзейский союз, бывший торговым партнером Новгорода. Ганзейцы не терпели, когда по берегам Балтийского моря появлялись какие‑то крепости, поскольку они мешали торговле. Поэтому у Ганзы на этой почве был постоянный конфликт со скандинавскими королями, в первую очередь с датским.
И со Швецией у Ганзы тоже были далеко не безоблачные отношения. Ее резкую реакцию вызвало основание того же Выборга: шведскому королю пришлось оправдываться за строительство этого города. В марте 1295 года от его имени было даже отправлено письмо в Любек, столицу Ганзейского союза, в котором он сообщал, что построил крепость не для себя, а исключительно во имя Всевышнего и Девы Марии. Иными словами, сослался на крестовый поход против язычников, подразумевая под ними карел. Мол, если вам, ганзейцам, это не нравится, обращайтесь с претензиями к Римскому Папе, а не ко мне.
— Однако новгородцы вскоре решили отказаться от прежней тактики мобильной обороны и стали строить крепости…
— Причиной тому были важные перемены у соседей. На западе серьезной силой стал Тевтонский орден, в 1294 году на реке Нарове был поставлен город. Это была попытка закрепления ордена на близлежащих к Новгороду землях. Поэтому в 1297 году новгородцы вновь возвели Копорье и с тех пор уже не разрушали его.
Аналогично — на Карельском перешейке: в 1310 году новгородцы начали строительство крепости Корела. То есть у них явно изменилось отношение к охране, обороне своих рубежей. Видимо, повлияла Москва. Великий князь Московский Иван Данилович, известный как Иван Калита, очень внимательно относился к усилению и охране своих территорий. И хотя Новгород тогда еще был независимым от Московии, ее действия были примером, как надо поступать…
И вот уже после того, как крепости, условно говоря, «промаркировали» территорию, в 1323 году в только что основанной крепости Орешек (Ореховец) был заключен Ореховецкий мир. Как гласил текст договора, мир «на вечные времена» закрепили великий князь Владимирский и Новгородский Юрий Данилович и шведский король Магнус Эрикссон.
Текст договора определил государственную новгородско-шведскую границу следующим образом: «…а развод и межа: от моря река Сестрея, от Сестреи мох, среди мха гора, оттоле Сая-река, от Сае Солнечный камень, от Солнечного камня на Чермной щели на озеро Лембо…». Граница разделила Карельский перешеек таким образом, что его западная часть вместе с Выборгом осталась под шведским господством, а восточная с крепостью Корела была закреплена за новгородцами.
— Обозначение границы принесло мир, прекратило взаимные набеги?
— По крайней мере на четверть века. В 1348 году случилась новая война между новгородцами и шведами, спустя два года состоялись мирные переговоры в Дерпте, на которых Ореховецкий мир был подтвержден. То есть возник некий статус-кво, отвечающий взаимным интересам: Выборг — шведский, Корела — новгородская.
Стала ли эта граница рубежом между культурами и цивилизациями, как по реке Нарове? Нет, здесь такого не было. По обеим сторонам жили люди, говорившие на похожих языках и понимавшие друг друга.
Именно тогда на Карельском перешейке сложилась система крепостей: треугольник Выборг — Корела — Орешек. Это были опорные точки. А внутри треугольника продолжалась жизнь, которая нередко фактически игнорировала государственную границу: охотники, рыболовы, торговцы, сборщики податей продолжали пересекать ее, подчас не задумываясь.
Тем не менее граница оказалась достаточно устойчивой. После того как в 1478 году новгородская земля утратила свою независимость и была подчинена московским князьям, русское государство продолжало рассматривать Ореховецкий договор как сохраняющее силу международное соглашение России со Швецией.
Все изменила Ливонская война во второй половине XVI века, по окончанию которой в 1583 году Корела с уездом перешла в состав Швеции. Хотя фактически шведы хозяйничали в Кореле с 1580 года, когда после осады захватили крепость. Однако, по Тявзинскому мирному договору, в 1595 году Корела вновь была возвращена русскому государству.
Граница вернулась к прежним рубежам Ореховецкого договора и в таком виде продержалась до Столбовского мира между Россией и Швецией, подписанного в 1617 году. После него Карельский перешеек почти на целое столетие полностью перешел под власть Швеции. Затем, в ходе Северной войны, Россия его отвоевала, и граница оказалась за Выборгом, пройдя гораздо севернее той, что была установлена по Ореховецкому миру.
Лучшие очерки собраны в книгах «Наследие. Избранное» том I и том II. Они продаются в книжных магазинах Петербурга, в редакции на ул. Марата, 25 и в нашем интернет-магазине.
Еще больше интересных очерков читайте на нашем канале в «Дзен».
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 131 (7460) от 19.07.2023 под заголовком «Первая граница ».
Комментарии