Детство на Садовой. Воспоминания о жизни в Ленинграде
Я родился в 1939 году, во время финской войны, в лютые декабрьские морозы. Мои родители, сестра Юлиана, я и мой брат-двойняшка жили в 16-метровой комнате коммунальной квартиры в доме № 32 по Садовой улице, на углу Апраксина переулка.
Местом притяжения для всех жителей Садовой улицы была Сенная площадь. / РЕПРОДУКЦИЯ. ФОТО АВТОРА
Изначально подойти к нашему дому можно было двумя путями: с Садовой, пройдя в первый двор, с Апраксина переулка – во второй. Когда-то они соединялись узким перешейком, но к тому времени, которое я помню, он уже вел в тупик: вход со стороны Апраксина закрыли и в подворотне устроили тир. Наша комната находилась на втором этаже и выходила во второй двор.
Про довоенную жизнь я, конечно, ничего не помню, а с родителями эту тему мы почему-то никогда не обсуждали.
В марте 1942 года моя мама со своей сестрой и нами, тремя детьми, выехала из Ленинграда по льду Ладожского озера на восток. По дороге, в Свердловске, умер мой брат Валерий...
Вернулись мы в Ленинград летом 1945 года в яркий солнечный день, который мне хорошо запомнился. Наша комната на Садовой улице, к сожалению, была занята, и нас приютили соседи по лестничной площадке – Пенкины. Нашу комнату во время блокады заняла дворничиха, которую мы звали тетей Фросей. Она до войны жила в этом же доме на втором этаже, в 28-метровой комнате с потолками около пяти метров. Протопить такую комнату в условиях блокады было практически невозможно, и она перебралась в нашу. Поэтому новое жилье пришлось получать после судебных разбирательств, и мы в конечном итоге перебрались в комнату тети Фроси.
Хоть окна нашей комнаты и выходили в первый двор, солнце к нам никогда не заглядывало, только иногда оно приходило, отраженное от окон противоположного дома. Как раз напротив располагалась музыкальная школа № 1, которая существует и сейчас. Летом, когда все окна были открыты, во дворе раздавались звуки фортепиано и скрипок.
В нашей коммунальной квартире под № 105 было четыре комнаты. Еще была общая довольно большая кухня, где находилась дровяная плита с примусами на ней, а в каждой комнате стояли круглые печи – отопление было дровяное. Конечно, ни горячей воды, ни ванной комнаты, только одна раковина с холодной водой на кухне.
Белье стирали в прачечной, которая находилась в нашем же доме. Когда подходила очередь, мама со своей сестрой нагружали бельем большую плетеную корзину и отправлялись туда. В прачечной было жарко, как в бане. В помещении стояло несколько больших стальных баков, в которых кипятили белье, а в широких деревянных корытах его стирали и полоскали. Выстиранное и отжатое белье складывали в ту же корзину и поднимали по черной лестнице на чердак, где были натянуты веревки для сушки. Не помню случая, когда что-нибудь пропадало...
Жили мы в нашей коммуналке довольно дружно, ссор и скандалов я не помню. Кстати, в отличие от других квартир у нас на входных дверях был только один общий звонок. Наша комната была четвертой от входа, и нам надо было звонить четыре раза подряд.
За порядком в квартире следил так называемый квартуполномоченный – это была моя мама. Она распределяла очередность мытья полов (этим должны были заниматься жильцы всех комнат), подсчитывала, кто и сколько должен платить за электричество и так далее.
В квартиру можно было войти как с парадной лестницы, так и с черной. На черную выходили также двери других квартир, для которых это был единственный вход. В одной из них, на шестом этаже, жили будущие народные артисты СССР Людмила Макарова и Ефим Копелян. Жил в нашем доме и известный эстрадный артист и артист кино Герман Орлов, которого мы часто видели гуляющим с маленькой собачкой.
В наш двор выходили служебные двери магазинов, входы в которые были расположены со стороны Садовой. Нередко прямо под нашими окнами разворачивалась торговля. Магазин «Птица, яйцо» у своего заднего входа раскладывал громадные ящики, в которых на стружке были разложены яйца. Мгновенно возникала громадная очередь, занимавшая всю территорию двора. В одни руки давали только десяток яиц, и поэтому к нам, детям, подходили женщины с предложением заработать рубль на мороженое, постояв с ними в очереди. Кто же откажется от мороженого?
На четвертом этаже в коммунальной пятикомнатной квартире № 112 с родителями и бабушкой жил мой закадычный друг Наум Теплицкий, с которым я дружен до сих пор. До революции вся квартира принадлежала их семье, ведь его дед был купцом первой гильдии – скорняком. Потом их уплотнили, и у них осталась только одна комната.
Под всем домом располагался подвал, разгороженный деревянными перегородками на клетушки, там хранились дрова и ненужные хозяевам вещи. Зимой каждый выходной день мы с отцом спускались в подвал, вытаскивали оттуда во двор «козлы» и бревна. Распиленные дрова укладывали на сложенную вдвое веревку, затягивали ее и полученную вязанку тащили в квартиру, где складывали их в специальный закуток.
Весной в подвале было по колено воды, а когда он просыхал, мы играли в нем в казаки-разбойники. Однажды мы нашли в подвале бочонок со сгущенным молоком, непонятно, как он туда попал. Я до сих пор помню его божественный вкус! Ничего подобного я до сих пор не пробовал, время было голодное.
В одной части подвала в первом дворе жила семья татар с детьми, нашими ровесниками, – младшего звали Арьяс, а старшего Акзан. Как они спасались от весеннего затопления, я не представляю...
Напротив нашего дома на Садовой улице находился кинотеатр «Сатурн» (теперь там театр «Приют комедианта»). По выходным дням в нем были детские утренники, они начинались в десять часов, билет стоил 10 копеек. И мы по многу раз смотрели фильмы «Джульбарс», «Чапаев», «Котовский»... Народу набивалось в зал очень много, и, чтобы лучше видеть, мы часто сидели на полу перед экраном.
На вечерних сеансах перед началом фильма в небольшом зале артисты давали концерт: пели, играли на баяне, читали стихи. Однажды хор нашего 4-го класса тоже принимал участие в подобном концерте: мы пели перед детским утренником в кинотеатре «Октябрь» песню Дмитрия Кабалевского «То березка, то рябина». За это нам разрешили посмотреть фильм бесплатно.
Однажды в кинотеатре «Родина» (он тоже, как сейчас говорится, находился в шаговой доступности) ко мне подошла женщина и спросила, хочу ли я сниматься в кино. Конечно, кто же не хочет? С тех пор время от времени я получал от «Ленфильма» открытки с приглашениями на пробы в разные фильмы: «Счастливого плаванья», «Кортик»... Гордость у меня вызывал текст открытки, где было написано: «Ваше присутствие весьма необходимо». На киностудии меня наряжали, фотографировали, но оказалось, что у меня начисто отсутствуют артистические способности.
...В доме на Садовой я прожил двадцать счастливых лет. Недалеко, в Торговом переулке, вблизи площади Ломоносова, была моя 314-я школа. Дорога в нее проходила через Апраксин двор, мимо пожарного депо, конюшен, овощной базы, складов и других достопримечательностей.
С тех пор как я уехал оттуда, прошло уже больше полувека, но каждый раз, бывая в центре города, я обязательно захожу в свой двор. Все, конечно, изменилось: подвалы осушены, в них располагаются торговые заведения. А магазины на Садовой и в Апраксином переулке давно уже изменили свое назначение. И только пышечная, открытая в 1960-е годы, до сих пор функционирует. Обязательно смотрю на окна нашей квартиры. Там по-прежнему кто-то живет...
Лучшие очерки собраны в книгах «Наследие. Избранное» том I и том II. Они продаются в книжных магазинах Петербурга, в редакции на ул. Марата, 25 и в нашем интернет-магазине.
Еще больше интересных очерков читайте на нашем канале в «Яндекс.Дзен».
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 174 (7011) от 17.09.2021 под заголовком «Детство на Садовой».
Комментарии