Озерам закон не писан
Сохранение чистоты Ладожского и Онежского озер - государственная задача. Попытки защитить их от загрязнения специальным законом предпринимаются с начала XXI века, но пока без результата. Нужен ли Ладоге и Онеге свой закон? Даже среди ученых пока нет на этот счет единого мнения.
ФОТО Сергея КУЛИКОВА/ИНТЕРПРЕСС
Ладожское озеро - крупнейший пресноводный водоем Европы - содержит 850 кубических километров воды, или 850 млрд тонн. Если разлить всю эту воду по бутылкам и каждому жителю Земли (нас на планете сейчас 7,5 млрд человек) выдавать в день по четыре литра, этого хватит на 75 лет, больше средней продолжительности жизни.
Такой арифметикой поделился недавно с журналистами доктор географических наук директор Института озероведения РАН Шамиль Поздняков. Если кто-то засомневается в цифрах, пусть сам поделит-перемножит, задачка для начальной школы. Но в том, что это уникальный водоем, имеющий стратегическое значение не только для России, но и для всего мира, сомнений нет. А уж для Петербурга тем более, поскольку Ладожское озеро - безальтернативный источник пресной воды для северной столицы.
Вот почему сохранение Ладоги и Онежского озера, которое составляет с ним единую систему, не только задача тех регионов, которые расположены на их берегах, но и государственная ответственность. И такие озера заслуживают статуса «национальное достояние».
Пока мы не справляемся с этой задачей. Ладога хранила свою чистоту 12 - 13 тысячелетий. До середины прошлого века ее вода считалась эталонной и годилась для питьевого водоснабжения без специальных мер водоподготовки.
- За последние 60 лет произошли кардинальные негативные изменения, - сказал Поздняков.
Первые признаки неблагополучия были отмечены в середине 60-х годов ХХ века, и всего за два десятилетия бурное развитие промышленности и сельского хозяйства на берегах озер привело к явному ухудшению качества воды. Из состояния олиготрофного (очень чистого) водоема Ладога, да и Онега тоже перешли в стадию мезотрофных (умеренно загрязненных). А некоторые их участки стали эвтрофными, то есть загрязненными. На мелководьях, в бухтах и губах Ладоги это привело к ранее не наблюдавшемуся явлению - цветению воды из-за развития сине-зеленых водорослей. В результате нехватки кислорода в них были зафиксированы заморные явления. Токсины, попавшие в воду и рыбу, серьезно сказались на здоровье людей.
- По словам Шамиля Позднякова, общий уровень заболеваемости в тогдашнем Ленинграде оказался одним из самых высоких в стране. Ситуация стала критической. В 1984 - 1986 годах были приняты два специальных постановления правительства: о закрытии Приозерского ЦБК и переводе Волховского алюминиевого завода на оборотное водоснабжение. Но экологическая ситуация на озерах улучшалась крайне медленно, потому что такие огромные водоемы имеют большую инерционность. Это испортить их можно быстро, а повернуть ситуацию вспять непросто.
Экономический кризис 1990-х, закрытие многих предприятий дали озерам возможность «вздохнуть». По мнению ученых, уникальные водоемы еще не дошли до того состояния, когда негативные процессы уже необратимы. Но находятся «в крайне неустойчивом, напряженном состоянии». Да и неприятные открытия ученых продолжаются: в 2004 году в Ладоге обнаружены бактерии, вырабатывающие токсины, превосходящие боевые отравляющие вещества; в 2009-м - стойкие органические загрязнители (СОЗ). Серьезную угрозу для здоровья людей представляют мельчайшие, наноразмерные взвешенные частицы, которые собирают на себя эти токсины, загрязнения и несут их к водозаборам Петербурга.
Попытки защитить Ладожское и Онежское озера специальным законом предпринимаются уже полтора десятка лет. Первый проект был разработан Институтом озероведения. В 2012 году инициативу проявило законодательное собрание Республики Карелия. По словам главного научного сотрудника Карельского центра РАН Николая Филатова, законопроекты были объемными, с солидным научным обоснованием. Но «подкачали» экономическая и юридическая части. Да и «списывались» они с закона о Байкале, принятого в 1999 году. Но на этих одинаково великих озерах разная ситуация. Уровень Байкала регулируется несколькими мощными ГЭС, на Ладоге и Онеге такого нет. Да и берега Байкала заселены меньше, антропогенную нагрузку он испытывает, соответственно, меньше.
В 2016 году инициаторам было предложено составить рамочный закон. И такой декларативный, трехстраничный документ, который никого ни к чему не обязывает, опять был внесен в Госдуму от карельских парламентариев. Кстати, почему-то ни Ленобласть, ни Петербург, который больше всех заинтересован в чистоте ладожской воды, особой инициативы в этом вопросе не проявляют.
- А может, не надо такой закон принимать? Для него нужно изменять Водный кодекс, Лесной, Земельный, - задался вопросом Филатов.
Примерно так же отреагировали в Комитете по экологии Госдумы. Законопроект рассмотрели в январе нынешнего года и вынесли заключение, что «в настоящее время имеется множество действенных механизмов обеспечения рационального использования и охраны водных объектов России, в том числе уникальных реликтовых озер».
Получив на сей раз сокращенную версию закона, российские парламентарии сочли (цитата по информагентствам), что «в пояснительной записке отсутствуют материалы, обосновывающие необходимость решения проблемы высокой антропогенной нагрузки на рассматриваемые водные объекты посредством исключительно принятия отдельного федерального закона. Авторы в пояснительной записке также не раскрывают проблемных мест действующего законодательства, отсутствует обоснование невозможности реализации существующих механизмов охраны водных объектов». На заседании Государственной думы 27 января законопроект был рассмотрен по сокращенной процедуре, без обсуждения, и отклонен.
- Не знаю, огорчаться вам или радоваться, - прозвучало неожиданное мнение из Иркутска, когда по скайпу к обсуждению вопроса подключился доктор геолого-минералогических наук директор Лимнологического института Сибирского округа РАН Андрей Федотов.
Действующий закон о Байкале он охарактеризовал как «наказательный, а не предупредительный». По его словам, «есть большой перечень, чего нельзя сливать в Байкал, но этого не может достичь ни одно предприятие».
- Оказывается, нам вообще ничего нельзя ни строить, ни развивать. Только в 2015 году разрешили хлеб производить. До этого было запрещено развитие пекарен. Обустраивать котельные - тоже нельзя. Мусор необходимо вывозить за 150 - 200 километров. Это реально? Сейчас у нас стагнация. Я бы предостерег от принятия таких законов, - говорит ученый из Иркутска, который считает, что государство оставило за собой только надзирающие и карательные функции, переложив все остальное «на хлипкие плечи муниципалитетов».
Но что-то же делать надо? - задаются вопросом ученые из Петербурга и Карелии. Тема назрела и требует глубокого, заинтересованного и комплексного обсуждения.
Читайте также по теме ранее:
Комментарии