Кино – дело тонкое. Фильму «Белое солнце пустыни» 50 лет
Полвека назад советские зрители увидели на экранах кинотеатров фильм режиссера Владимира Мотыля. С тех пор прошли десятилетия, а приключения красноармейца Сухова по-прежнему остаются в числе любимых лент нашей публики.
Фото: кадр из фильма
Стоит вспомнить добрым словом эксперимент середины 1960-х годов, когда на киностудии «Мосфильм» было создано Экспериментальное творческое объединение (ЭТО) под руководством классика советского кино Григория Чухрая. Оно просуществовало всего несколько лет, в течение которых внутри этой структуры рождались смелые замыслы о съемках картин, не вписывающихся в генеральную тематическую и жанровую линию важнейшего из искусств.
«Белое солнце пустыни» оказался последним детищем ЭТО, вышедшим в прокат. Хотя тематически все было выдержано в соответствии с канонами историко-революционного фильма. Недаром один из первоначальных вариантов сценария Валентина Ежова и Рустама Ибрагимбекова назывался куда как внятно – «Басмачи». Только во время съемок в нем появились письма товарища Сухова любезной Екатерине Матвеевне, текст которых сочинил мало известный тогда режиссер Марк Захаров. А сама история развернулась из жанра лихого боевика в сторону сказочной истории о том, что и один в поле (точнее, в пустыне) воин.
Случайности сопровождали весь ход съемок. И то, что они начались под Ленинградом (сцены снов Сухова), и то, что к «Мосфильму» присоединился наш «Ленфильм» (например, оператор Эдуард Розовский), и то, что натурные съемки происходили на обоих берегах Каспийского моря. Особый интерес вызывает список режиссеров-«отказников», у которых был шанс получить в свои руки столь перспективный материал. В этом перечне – известные фамилии: от Кончаловского до Тарковского. Как бы то ни было, судьба выбрала Владимира Мотыля. Здоровый дух авантюризма и уверенности в собственных силах определил удивительное смешение высокого и смешного, в котором к публике пробивались мысли и чувства благородные, искренние и патриотичные.
Уже после того, как «Белое солнце пустыни» вышло в прокат и собрало в кинозалах свои миллионы зрителей, а по радио зазвучала песня Верещагина, критики придумали термин, как бы извиняющий столь оригинальный стиль и жанр ленты Мотыля, – «истерн». Именно переклички с темами американских вестернов и сыграли положительную роль в судьбе картины. Легенда гласит, что генеральный секретарь ЦК КПСС Л. И. Брежнев в минуты досуга у себя на даче посмотрел новый фильм и пришел в восторг от того, что он напомнил ему его любимый жанр похождений крутых американских парней. Только в «Белом солнце пустыни» приключения выпали на долю уставшего от войны солдата Сухова, которого сыграл Анатолий Кузнецов. Спокойный и уверенный в себе, не былинный богатырь, а человек, знающий свое воинское дело и мудро понимающий обстановку, ибо «Восток – дело тонкое».
Рядом с ним оказались и Саид (Спартак Мишулин), и Петруха (Николай Годовиков), и, конечно, девять барышень из гарема Абдуллы (Кахи Кавсадзе). Фольклорные корни того, что происходит со всеми этими персонажами, вряд ли ощущались бы в картине так явно, если бы не было в ней мощной фигуры таможенника Верещагина, сыгранного Павлом Луспекаевым (артист снимался с жестокой болезнью). Именно его фраза стала одной из главных цитат нашего времени: «Я мзды не беру. Мне за державу обидно». Именно портрет артиста в этой роли и с этими словами украшает нынче кафедру телерадиожурналистики СПбГУ, напоминая о том, как непросто быть честным и порядочным человеком, помогая и поддерживая того, кто в этом остро нуждается.
Слава фильма стала всенародной. Знаки любви и восхищения мы обнаруживаем на всем протяжении прошедшего полувека – от памятников Верещагину до традиции просмотра фильма нашими космонавтами перед очередным стар том. Присужденная в лихие 90-е Государственная премия России лишь зафиксировала официально эту любовь, которая прорывается всякий раз, когда «Белое солнце пустыни» показывают по телевизору. А ты вновь усаживаешься перед экраном, ожидая исход битвы Сухова и его друзей с бандой Абдуллы, надеясь на чудесное спасение Верещагина. И комок подкатывает к горлу, когда могучий и красивый человек раскидывает бандитов, заводит мотор баркаса и спешит на помощь...
Дальнейшее известно миллионам: крик «Верещагин! Уходи с баркаса!» уже не будет услышан. Верещагин не ушел с баркаса и навсегда остался в нашей памяти героем.
«Солнце еще не взошло», – гласит предфинальный титр фильма Владимира Мотыля. И наш герой продолжает свой путь по пескам домой, на родимую сторонку. А взошедшее «белое солнце пустыни» продолжает освещать ему путь, по которому мы вместе с ним идем уже целых пятьдесят лет.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 140 (6738) от 11.08.2020 под заголовком «Кино – дело тонкое».
Комментарии