«Я нигде не скучала...»
Генеральный консул США в Петербурге Шейла ГУОЛТНИ. Фото Сергея Грицкова
У госпожи Гуолтни почти 25-летний опыт дипломатической службы, отмеченный высшими наградами госдепартамента США: она была заместителем директора офиса по делам России в госдепе, помощником по особым поручениям замминистра по политическим вопросам, директором отдела в офисе координатора по оказанию помощи странам Европы и Евразии. Шейла Гуолтни служила в Панаме, в Претории, а в последние годы у наших соседей: на Украине и в Кыргызстане. Впрочем, нынешнее назначение в Петербург — скорее возвращение: госпожа Гуолтни уже работала в нашем городе.
— Госпожа Гуотни, еще неизвестно, кто победит на президентских выборах в США, демократ или республиканец, а состав американских дипломатов в России уже обновился. Партийная принадлежность дипломатов не имеет значения?
— Вы правы, каждый новый президент приводит свою команду. Но в России работаем мы — профессиональные карьерные дипломаты и с равным усердием и энтузиазмом служим тому президенту, которого выбирает американский народ. Мы работаем с любым правительством.
— Действительно ли некорректно спрашивать американца — за демократов он или за республиканцев?
— Тут возможны два варианта.
Если вы спросите просто американца, он вполне может рассказать, за кого собирается голосовать.
Если вы спросите американца, состоящего на государственной службе, то он не сможет дать конкретный ответ, потому что не вправе обозначать свою партийную принадлежность.
Например, я совершенно vne politiki! Но все мы, работающие на дипломатической и государственной службе, хотя и не участвуем в партийной деятельности, — мы голосуем. Я провела прошедший год в Вашингтоне и, как любой гражданин, наблюдала за ходом избирательной кампании — кстати, очень захватывающей и увлекательной. У меня есть бюллетень — специальный, для граждан, которые не могут непосредственно участвовать в выборах, а посылают свой голос по почте. Так что я, конечно, буду голосовать. Но за кого, сказать не могу.
— Вы работали в Петербурге в 1990-х годах, кажется, во времена легендарного демократического 21-го созыва депутатов Ленсовета ...
— Я имела удовольствие работать в Петербурге с 1992 по 1995 годы консулом по политическим и экономическим вопросам. Когда я приехала сюда в августе 1992 года, само название совета было уже не Ленсовет, а Горсовет. Я провела много увлекательных часов на задней скамейке — удобной, мягкой, но тем не менее задней скамейке — зала заседаний Горсовета, когда велись дебаты руководителей города. Довольно яростные дебаты о том, каким путем надо развиваться.
— Вам вообще доводится работать в «революционные времена»: на Украине во времена «оранжевой революции», в Киргизии...
— Да, я работала в нашем посольстве в Киеве с 2004 по 2007 годы, и это был действительно очень интересный исторический период для украинского народа.
Но одним из наиболее интересных аспектов моих поездок по Украине я бы назвала встречи с украинской молодежью, которая только что вернулась из поездки в США. У нас есть программа FLEX, программа обмена для будущих лидеров. В рамках этой программы старшеклассники разных стран — в том числе россияне, — пройдя отбор, могут в течение года жить в Америке в американской семье, учиться в местной школе.
Чтобы попасть в такую программу, конечно, уже нужно говорить по-английски, но после года, проведенного в США, ребята возвращаются просто с превосходным английским.
Мне всегда доставляло огромное удовольствие общаться с выпускниками программы: они становятся истинными посланниками своей родной страны в Америке, а возвращаются домой полные энтузиазма, готовые строить свое будущее, свою карьеру. Полные планов и предложений для своих местных сообществ. На Украине, помню, выпускники программы проводили разные акции, например собирали средства для больных детей.
В Киргизской республике мне также довелось много путешествовать: я любила бывать в городе Ош, на юге Киргизии, где сходятся границы Кыргызстана, Узбекистана и Таджикистана.
Там сконцентрирована такая, в хорошем смысле, взрывная смесь традиций, культур, красок.
Вообще за время своей дипломатической карьеры я работала в пяти странах на трех континентах. И могу сказать, что у меня никогда не было скучного периода. Но и какого-то страшного, тревожного этапа — ни разу. Возможно, мне просто везло.
— У вас и бакалавриат и магистратура — в сфере международных отношений. Неужели вы с самого начала решили быть дипломатом?
— Ну не так чтобы с детства, но с юности мне было очень интересно узнавать о культуре и истории других стран, и к тому же я знала, что в своей профессиональной деятельности хочу служить своей стране. В этом смысле дипломатическая служба стала для меня прекрасной возможностью объединить эти два стремления.
Стать американским дипломатом можно, и не имея специализированного образования в дипломатической сфере. Среди американских дипломатов есть люди с самым разным профессиональным бэкграундом: журналисты, юристы, библиотекари, бизнесмены. И то, что они привносят свой разнообразный опыт, разное образование, делает нашу дипломатическую службу сильнее.
Начальные требования к кандидату в дипломаты — быть не моложе 20 лет и быть гражданином США. Соответствуя этим условиям, можно сдавать экзамен, состоящий из двух частей — письменной и устной, которая сама по себе довольно развернутый экзамен. И конкуренция достаточно высокая: думаю, кандидатов набирается до 20 тысяч.
— Почему вы в свое время выбрали Россию или выбирать не приходилось: назначили?
— Нет, это в значительной степени был мой выбор. И почему я выбрала Россию, наверное, очевидно: это потрясающая страна с удивительной историей и богатой культурой. Здесь интересно.
— Если сравнивать наш город в 1990-е годы и сейчас, какие перемены вас поразили?
— Конечно, очень многое изменилось, но многое осталось прежним. Эрмитаж ведь по-прежнему Эрмитаж.
Когда я здесь жила в 1990-е годы, у меня с собой были две маленькие собачки, я с ними много гуляла, и, когда сейчас прохожу по тем местам, на меня потоком льются воспоминания о 1990-х годах: о том, как я знакомилась с другими собачниками и отмечала, что у русских очень красивые породистые питомцы, очень хорошо воспитанные. В отличие от моих — у меня были две... как сказать... dvorniyazhki? Да, дворняжки. К тому же одна из них была настоящим хулиганчиком. И мы гуляли: русские со своими высокопородистыми воспитанными псами и я со своими хулиганистыми дворнягами, и меня расспрашивали об Америке, как я там жила, как я живу здесь — в общежитии или мне выделена отдельная квартира...
В те времена многие люди жили в очень тяжелых экономических условиях — это было очень грустно и тяжело видеть.
Сейчас, как мне кажется, экономические условия стали лучше, если судить по внешним признакам: почти у всех мобильные телефоны, у многих есть компьютеры. Все жалуются на probki, но ведь пробки свидетельствуют о том, что стало больше машин!
— Отношения между нашими странами, дипломатично говоря, натянутые. Отражается ли это «на бытовом уровне»: на количестве выдаваемых виз, на бизнес-контактах между США и Петербургом?
— Это правда, что мы переживаем сложный период в отношениях между нашими странами. Но пока мы ищем пути развития этих отношений, мы продолжаем сотрудничество в тех областях, где у нас все складывается успешно. Если вернуться к вашему раннему вопросу — какие перемены я нахожу по сравнению с 1990-ми, — отмечу в качестве одной из перемен то, что присутствие американского бизнеса стало более заметно. Как и иностранного бизнеса вообще.
Думаю, деловые отношения между нашими странами носят весьма позитивный характер. Американский бизнес инвестирует в российскую экономику, российский бизнес — в нашу. Конкретно в этом регионе присутствует целый набор американских предприятий (и прошу прощения, если кого-то не назову): «Форд», «Дженерал Моторе», «Кока-Кола», «Пепси»... А в двух-трех кварталах от Белого дома есть автозаправка «Лукойл». Это хорошо, это взаимовыгодно, это создает рабочие места.
Я — прагматик. И считаю, что нам очень важно сосредоточиться на тех сферах, где мы можем действовать вместе.
Что касается выдачи виз, то тут никаких изменений не произошло. Изменился только порядок подачи заявления: теперь обращение за визой происходит в режиме онлайн — та же система действует по всему миру. Это сделано для того, чтобы люди меньше времени тратили в консульстве.
— У вас есть высокие награды от госдепартамента США, за какие заслуги их присваивают?
— Да, мне была оказана высокая честь, и я получила несколько наград за свою работу, но одна из них мне особенно дорога и важна: за свою работу заместителем посла в Бишкеке. Не за что-то отдельное, а за работу в целом. Обычно, когда мы получаем такую награду, она сопровождается сертификатом, подписанным каким-нибудь высоким начальником в Вашингтоне. Так получилось, что мой сертификат подписал господин Байерли, который теперь служит послом Америки в России.
— 0 вашей семье: когда есть старший брат — это здорово. Но у вас четыре старших брата!
— В свое время они меня совершенно избаловали! И сейчас, поскольку я единственный дипломат в семье, и мои братья, и вообще вся моя семья очень интересуются моей работой, тем, где я служу, описаниями городов, где я жила.
У моих братьев есть дети; некоторые дети такие взрослые, что у них уже свои дети, так что у меня есть не только племянники, но и внучатые племянники. Всех женщин моей семьи я снабдила украшениями с янтарем и малахитом из России, всех мужчин — меховыми шапками из России. А племянникам еще в 1990-е годы привозила прекрасно иллюстрированные русские сказки, где на одной странице русский текст, а на другой — английский. Эти книги они берегут.
— Вы знаете несколько иностранных языков. Может, у дипломатов есть какая-то секретная технология изучения или вы, как и мы, зубрите?
— Ох, хотела бы я, чтобы такая секретная технология существовала! Я училась в институте иностранных языков при госдепартаменте и весь 1991 год занималась русским языком. Программа там построена так, что все занятия ведут носители языка, моими учителями были русские. Мы учились маленькими группами из трех-четырех человек по 4 — 6 часов, потом еще час в языковой лаборатории. И ежедневные домашние задания...
Но мне очень нравится изучать языки. Нравится русский — в нем интересные формы, выражения; есть слова, обозначающие определенные концепции, которых у нас нет. Меня это захватывает.
— Анекдоты вам уже рассказывали?
— Да-да. Вот сразу не припомню, какой мне в Пскове рассказали анекдот... Но было смешно. Я бы сказала, что чувство юмора у русских и американцев похоже. Пожалуй, чувство юмора (как и семейные ценности, как и желание дать детям образование, чтобы они жили лучше нас) из тех областей, в которых у русских и американцев много общего.
— Напоследок журналистский вопрос: насколько объективно, на ваш взгляд, российские СМИ отражают американскую политику, американский образ жизни?
— Я, признаться, еще не смотрела российское телевидение — не удается: очень напряженный рабочий график.
В любом случае, хотя за те 17 лет, которые прошли с 1991 года, мы больше узнали друг о друге, преодолели многие стереотипы, трудно понимать страну до конца, если ты в ней не живешь. Так что какой-то барьер в интерпретации событий будет всегда... А вот телевизор я, пожалуй, начну смотреть, когда похолодает, все будет завалено снегом и не захочется выходить на улицу. Я слышала, зиму обещают холодную.
Подготовила Анастасия ДОЛГОШЕВА
Комментарии