Что помнит хозяин сцены
Фото Дмитрия ГАНОПОЛЬСКОГО/предоставлено пресс-службой театра
Большой драматический театр имени Г. А. Товстоногова сегодня отмечает свое 100-летие, а наш собеседник помнит, как праздновалось 50-летие. Он застал легендарных Полицеймако, Копеляна, Луспекаева, ему принадлежат афоризмы вроде «Драму на балет не меняю» (когда переманивали в Большой театр) и «Артисты заняты только в своих спектаклях, а я - во всех». Главный художник театра Эдуард Кочергин определил профессию Адиля Велимеева как «хозяин сцены», притом что его работа - подводная часть айсберга, вся сложная машинерия сцены. Тем не менее и эта работа оказалась достаточно заметной, чтобы лауреат премии «Призвание» от фонда «Артист» А. М. Велимеев получил и государственные награды от трех президентов России, и звание заслуженного работника культуры.
...Так получилось, что беседовали мы в день, когда не стало Сергея Юрского.
- Адиль Мунирович, фотография молодого артиста БДТ Юрского, кажется, одна из первых, которую видишь, входя в ваш кабинет.
- Не дожил до нашего юбилея... Общительный был, веселый человек. Он когда в БДТ работал, 25 спектаклей в месяц играл. У них с Товстоноговым получилось небольшое разногласие: Юрский хотел стать вторым режиссером, и Товстоногов сказал: «Сережа, ты или играть будешь, или режиссером работать...»
Я считаю, из тех артистов, которые от нас ушли, мало кто чего-то большего добился, чем в БДТ. Доронина, Борисов - понятно, что они снимались в кино, но что они сыграли именно в театре? Легендарными они так и остались - как артисты БДТ. Когда после фильма «Гамлет» Смоктуновского пригласили в Англию, в 1966 году специально был восстановлен спектакль «Идиот» в БДТ - театре, где Смоктуновский не работал уже несколько лет.
- Ваш сегодняшний день как начался?
- Ну вот сегодня вечером у нас «Война и мир» в постановке Андрея Могучего, декорации начали устанавливать в девять утра, сейчас три дня, значит, уже шесть часов над этим работаем.
В смысле декораций это, конечно, трудный спектакль - много разных деталей. Но самый сложный из нынешнего репертуара, наверное, «Губернатор» Могучего: там много движения, машинерии. Если бы не было компьютерных технологий, такое было бы невозможно сделать. Да и вообще, если бы все было, как в прежние времена, я бы уже в театре не работал: очень большая была физическая нагрузка. Что такое повесить декорацию: если надо поднять конструкцию весом 300 килограммов, ее нужно сбалансировать таким же весом.
В нашем деле и терминов морских довольно много, потому что раньше на сцене работали отставные матросы. Все в основном на веревках держалось, надо было узлы вязать, - почти корабельные работы.
А ведь многие театры в России до сих пор по такой системе вынуждены работать.
- Сотрудники вашей машинно-декорационной части где-то этому делу учились?
- Нет, ребята же кто откуда, просто у них руки и голова на месте. Они так ладно работают, что уже на это зрелище можно запросто билеты продавать. БДТ на время ремонта занимал ДК Горького, и вот как-то смотрю - мы декорации устанавливаем, а директор дворца сидит в ложе и наблюдает. Один раз пришел, второй... Спрашиваю: а что вы так смотрите? Он объясняет: «Знаете, тут какие только театры не были. Я вашей работой любуюсь».
Сейчас, после ремонта, конечно, гораздо проще сценой управлять. В спектакле «Дядюшкин сон», в котором Алиса Фрейндлих и Олег Басилашвили играют, в финале тюли опускаются, поднимаются - раньше для такого девять человек за сценой задействовали. А сейчас сидит один за компьютером, нажимает кнопку.
Когда-то основной эффект производили нарисованные декорации. Например, на заднике нарисована стена, а на ней бра, подсвечники, и будто свечи мерцают. Зрители потом даже поближе подходили - не верилось, что все нарисовано. На самом деле за задником лампочки в прорези светили.
Бывало, занавес открывается, артисты еще играть не начали, а зал уже аплодирует - декорациям! Это, конечно, заслуга художника, но понимаешь, что и твоя часть в этой работе есть.
А сейчас эффекта добиваются движением декораций.
У нас еще Малая сцена здесь, на Фонтанке, и Каменноостровский театр. По штатному расписанию в нашей части 30 человек, на главной сцене задействованы 15. Одни мужчины. А когда я пришел в 1959 году, и женщины работали. Вот в бригаде 10 человек, и в каждой по три женщины, тоже тяжести таскали. Правда, эти женщины и потяжелее работу видели: некоторые из них воевали.
- Говорят, вы и в советские времена знали устройство чуть ли не всех европейских театральных сцен...
- Сейчас все европейские площадки делаются более-менее под стандарт, и новую сцену для БДТ делали европейцы. А раньше... Вот завпост у нас был, Владимир Куварин, мы с ним больше 35 лет вместе работали. Когда готовились к гастролям, он выезжал на место, осматривал сцену, как там разместятся наши декорации. А моя задача была - довезти их в сохранности, взять знающих людей, которые будут все грузить-разгружать. Просто в любом деле должна быть любовь. Жалеть надо эту декорацию, относиться как к родному человеку.
Вот у нас была история «с декорациями» - будь здоров! В 1981 году БДТ пригласили на гастроли в Аргентину: продюсер отобрал несколько спектаклей, среди них «Историю лошади». И вдруг за 10 дней до гастролей получаем от него сообщение: во время перевозки декораций судно попало в шторм, капитану пришлось скинуть за борт несколько контейнеров, среди них были декорации из «Истории лошади».
А дело в том, что этот спектакль изначально выпускали на Малой сцене БДТ. Он оказался очень популярным, Товстоногов перевел его на Большую сцену, но художник Эдуард Кочергин был недоволен: считал, что декорации надо делать другие. Сделали. А артистам было почему-то неуютно в них играть, и Товстоногов решил вернуть старые. Так вот, когда случилась эта история, всполошились на самом верху, вплоть до обкома КПСС, и мы вспомнили про те невостребованные декорации.
- И успели?
- А вот слушайте. Времени уже нет, добираться надо самолетом. Мы брали с собой только то, что можно пронести на борт, с расчетом на то, что в Аргентине что-то доделаем. Прилетаем. И видим: в театре, где мы должны были играть, идет какой-то спектакль, афиш наших нет.
Выяснилось: это была афера. Декорации не утонули, просто продюсер придумал, как получить неустойку 600 тысяч долларов. Потом все-таки нам сцену предоставили, но афиш-то по-прежнему нет. На первом спектакле очень мало было зрителей. А перед последним, когда мы по магазинам ходили, продавцы нас просили: «Мы вам дешевле продадим, только билетик достаньте!». Сцену завалили цветами - хоть вилами сгребай.
Тот продюсер все равно концы с концами свел, все окупилось. Но затею с неустойкой мы ему испортили.
- Кстати о «билетиках»: и сейчас-то не всегда купишь, разобраны. А когда-то ночью в очередях стояли, костры жгли.
- Раньше мы скрывали, где работаем. Именно для того, чтобы билетов не просили. Если из нас кто-то мог раз или два в месяц хотя бы купить билет - он уже был «блатной» человек. Бывало, встанут наши в очередь в кассу с народом, но выходит главный администратор - и выгоняет.
У меня как-то язва желудка разыгралась, Товстоногов говорит: надо лечить, иди к администратору. Главным администратором у нас был такой Борис Самойлович Левит, билетами командовал. Направил меня в горздравотдел. А там совещание. Я говорю в приемной: «Я от Левита...». Как фамилию услышали - прямо встали, побежали к начальству. Приняли, направление выписали. Вот тогда я увидел могущество театра.
Все билеты в зале были расписаны - обкомы, райкомы, судьи, милицейское начальство, КГБ, другие важные люди. У самих сотрудников театра почти ничего и не оставалось.
- А обычный народ как в театр попадал?
- В партере продавали всего мест восемь - десять. На другие места в зале оставалось билетов 50. Иногда такое было: человек посмотрит утренний спектакль, а потом закрывается в туалете и несколько часов ждет, чтобы прошмыгнуть на галерку на вечерний спектакль.
- В этом году у вас и личный праздник: 60 лет назад вы пришли в БДТ устраиваться рабочим сцены. И, кажется, понятия не имели, что это за место...
- Конечно, не имел понятия. Если бы в дом, где я гостил, не пришла портниха из БДТ, я бы устраивался, наверное, на какой-нибудь завод. Но дело в том, что я везучий. Доказать?
Я родился в Ленинграде, был в семье третьим ребенком. Отца арестовали и расстреляли. В блокаду остался один, мне три года было - все погибли. Меня случайно нашли, взяли с собой в эвакуацию. Женщина, которая меня везла, знала, что в селе в Горьковской области живут наши родственники, отвезла туда. Но родственники были высланы, а дядя на фронте. Зато в селе открылся детдом, меня туда отдали, а дядю оповестили, что у него племянник жив. Тот написал: «Вернусь живым - первого дня заберу». Вернулся с войны без единой царапины! И на второй или третий день забрал меня, вдобавок к своим двум сыновьям.
Так у меня появилась семья, люди, которых я стал называть мама и папа. Потом у них еще родились два брата и две сестры. Эти мои вторые мама и папа так друг друга любили - я такую любовь не встречал.
После десятилетки я поступил в автодорожный техникум в Нижнем Новгороде, тогда Горьком, но через месяц-полтора вернулся. Папа ругает: «Учиться надо! А то получается, был бы родной отец - ты бы учился, а я тебя не выучил!». Но я не послушал. Тогда шла перепись населения, я был счетчиком и на заработанные деньги поехал в Ленинград.
Комната моих родителей, конечно, была уже занята, я остановился у двоюродного брата, а к ним в гости пришла тетя его жены. Она оказалась портнихой из БДТ. Ее попросили: «Никуда Адиль не может устроиться, документов нет - может, в театре рабочим получится?». И та меня привела. На меня посмотрели - говорят: «Ты кого привела-то?! Тощий, не выдержит». А она грозно так: «Ты бери-бери, потом спасибо скажешь!». До сих пор ее голос помню. И взяли.
Было, конечно, трудно. Но мы, деревенские, умеем приспособиться.
Первый-то мой спектакль был «Варвары». Представляете? Полицеймако, Грановская, Копелян, Луспекаев, Стржельчик, Лавров, Юрский, Сева Кузнецов, Доронина, Ольхина... Но пришел я, когда уже играли «Лису и виноград». Я об этом как-то уже рассказывал: когда Эзоп — Полицеймако говорит: «Где тут пропасть для свободных людей?» - и идет на казнь - я, деревенский, решил, что это взаправду. Слезы текут - как же, думаю, такая женщина прекрасная его спасти хочет, а он все равно выбирает смерть!
Почему я счастливый: я в счастливую семью попал, я попал в БДТ, я женился счастливо - мы в одной школе учились; когда я в Ленинград уехал, она меня шесть лет ждала, хотя к ней сватались.
А каких людей я видел! Соберутся компанией Лавров, Копелян, Кузнецов, Шарко (она же такая была, запросто в компании с мужиками, даже в футбол играла) - и говорят, говорят. Ефим Захарович Копелян - к нему людей как магнитом тянуло, он только в комнату входил, настроение поднималось. С Кириллом Юрьевичем Лавровым мы почти 40 лет дружили, тоже невероятного обаяния был человек: сыграл первую свою роль в «Верьте мне, люди» - его и милиция, и воры в законе полюбили, сыграл «Живые и мертвые» - все военные «его», сыграл Королева - все космонавты обожают.
- А сейчас возможно, чтобы так актера боготворили?
- Может быть. Но не в таком масштабе. Я считаю, что на наше поколение влияли, нас взращивали еще знаменитости царских времен, интеллигенция царских времен. А вот мы уже не могли дать такого воспитания и влияния. Понимаете, среда не та. Вот заговорит Призван-Соколова - и ее слушают. Сейчас кто-нибудь заговорит - разве так будут слушать? Мы не можем уже воспитывать, наше место компьютеры и смартфоны заняли.
- Кто из молодых артистов БДТ вам симпатичен?
- Карина Разумовская, Полина Толстун, Юлия Дейнега, Иван Федорук... Василий Реутов... Ох, всех не назову... Я, конечно, товстоноговский. Но все равно уверен: спектакли БДТ - выдающиеся. Театр сам по себе какой-то очень особенный. Как-то у нас гастролировал Театр Моссовета, один из работников своим коллегам говорил: «Ребята, в этом театре пахнет театром». Для нас, для декорационной части, БДТ - самый удобный театр страны: графиня Апраксина построила его так, что помещение сцены находится на уровне улицы, удобно все разгружать, переносить.
Я на работу собираюсь - бывает, голова побаливает, жена беспокоится: «Дойдешь - позвони». Потом спрашивает: «Почему не позвонил?!». Так я пришел - и все прошло, я и забыл, что позвонить надо.
- Когда ваш рабочий день заканчивается?
- Вот я вам сказал, как мы с утра к спектаклю декорации устанавливаем. А бывает, после вечернего спектакля их убрать надо. Это значит, часов до одиннадцати вечера...
- Сколько ж вы тут часов работаете?!
- Да я тут живу... И я бы хотел пожелать, чтобы в нашем театре всегда пахло театром.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 028 (6381) от 15.02.2019.
Комментарии