Законопроект — в Мусорку? Оскорбительных топонимов быть не должно
С такой инициативой выступил федеральный законодатель. «Санкт-Петербургские ведомости» изучили, есть ли такие в Ленинградской области и как к идее относятся жители региона.
ФОТО автора
Законопроект на трех листах, пояснительная записка — на двух. Едва в Госдуму была внесена депутатская инициатива, направленная на корректировку федерального закона о географических названиях, как она вызвала бурное обсуждение в обществе. Еще бы: авторы предложили «установить запрет на использование в названиях населенных пунктов оскорбительных, уничижительных, принижающих достоинство жителей наименований».
В качестве примеров, принижающих достоинство жителей, были названы саратовское селение Лох, ивановское Антилохово и ярославская Шалава. Оскорбительными сочли тверское Пуково, самарскую Мусорку, псковские Попки, а также Бухалово, которых оказалось даже несколько — в Ярославской, Тверской и Архангельской областях. «Родители в таких населенных пунктах вынуждены предпринимать много усилий, чтобы в паспорте у детей был указан другой адрес рождения и регистрации», — сокрушаются депутаты в своем законопроекте.
Сейчас «установление наименований» регулируется 7‑й статьей закона о географических названиях. Топоним «должен отражать наиболее характерные признаки географического объекта, местности, в которой расположен этот объект, или особенности жизни и деятельности населения соответствующей территории, состоять не более чем из трех слов, естественно вписываться в уже существующую систему наименований географических объектов». Никаких иных требований нет. Переименование же возможно в исчерпывающем списке случаев — если есть одноименные объекты, если объект «обозначен аббревиатурой, номером», если название «не соответствует правилам русской орфографии» и если в ходе переименования объекту вернут его историческое название. Вот как раз этот перечень и хотят дополнить пунктом об «оскорбительности» топонимов.
Ленинградская область вряд ли порадует инициаторов — в ней можно отыскать разве что названия, которые вызывают улыбку. Некоторые такие собрал Дмитрий Осташев: «Просто открыл карту и тут понеслось: Рюмки — переименовать за пропаганду алкоголизма, Вытти — переименовать за пропаганду безграмотности, Малое Карлино — ну тут вообще двойное издевательство над низкорослыми…».
Некоторые видят ненужные намеки в топонимах Пупышево и Лупполово. Дмитрий Головкин ерничает: «Если уж есть тяга к переименованиям, то Лупполово надо оставить, а вот все, что расположено за ним, — запретить». Дмитрий Дмитриев, прочитав депутатский список, боится за всеволожскую деревню Куйвози — мало ли что померещится в финском слове kuiva, которое на русский язык переводится всего лишь как «сухой».
Кого‑то удивляет название станции Калище в Сосновом Бору, но только если ставить ударение на первый слог, что неправильно, — оно приходится на второй. Смешки вызывают и деревня, поселок и станция Тикопись Кингисеппского района, а также Шпаньково под Гатчиной. Самобытные острословы зачастую исправляют знаки с названиями селений Лядино Гатчинского района и Трубников Бор Тосненского района (на снимке).
Однако подобные ассоциации многие считают признаком плохого воспитания или, если не так строго, шуток уровня дачной беседы под шашлыки. «Деревни с неблагозвучными названиями привлекают туристов и хорошо запоминаются, их надо оставить», — уверен Василий Иванов. Татьяна Михайлова-Голубкова считает инициативу вредной, поскольку она не знает границ: «Сегодня их одно оскорбляет, завтра другое, послезавтра третье. Как называть? Нумеровать? Так останемся без истории».
Впрочем, есть и сторонники. «С одной стороны, это часть здорового стихийного имятворчества. С другой — если именно местные жители где‑то настаивают, то, может, и пусть переименовывают», — рассуждает Дмитрий Данильчук. «До революции тоже существовала такая практика избавления от неблагозвучных названий. Так, в Москве Чертолье заменили на Пречистенку», — вспомнил Станислав Савушкин. Да и в Петербурге был пример. Сукин переулок, сохранявший в себе фамилию землевладельца действительного статского советника Якова Сукина, в 1902 году был переименован в Рыбинскую улицу, поскольку городская управа нашла «неблагозвучие настоящего названия его».
Согласно данным опроса, за право переименовывать селения с неблагозвучными названиями, если этого хотят местные жители, выступают почти 33 %. Еще 14 % считают это недостаточным — нужно привлекать к вопросу специалистов-топонимистов. И все же практически 50 % голосуют против, поскольку сложившиеся топонимы — это история.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 207 (7535) от 01.11.2023 под заголовком «Законопроект — в Мусорку?».
Комментарии