Преданные дважды. В 2018-м году 64 ребенка вернулись обратно в «сиротский дом»
Слово «сирота» из нашего обихода, к счастью, постепенно уходит. На 1 января нынешнего года в Петербурге детей, оставшихся без родителей (даже если таковые и живы) и попавших в «сиротские дома», было 1320. Притом что в 2010-м их было 3348. Ситуация улучшается в том числе и потому, что находится все больше людей, готовых заменить этим детям казенные стены на семейный уют. Как известно, сделать это можно тремя способами: через оформление опеки, размещение ребенка в приемной семье или усыновление. Увы, для некоторых детей вновь обретенное счастье оказывается непрочным: «благодетели» возвращают их обратно. В прошлом году в Петербурге такой удар судьбы испытали 64 ребенка, в позапрошлом - 73.
Можно ли спокойно жить, украв надежду у этого ребенка? ФОТО Александра МУДРАЦА/ТАСС
Как утверждает зампредседателя комитета по социальной политике Санкт-Петербурга Елена Фидрикова, 80% отказавшихся от детей - это их бабушки и дедушки, когда-то в нелегкую минуту жизни взявшие на себя роль опекунов. Пока дети были маленькие, любви и сил на них хватало. Но потом детишки вошли в трудный подростковый возраст, и маленькая трещинка между поколениями превратилась в гигантскую пропасть. Не зная, что делать, пожилые люди пытаются вышедшее из-под контроля чадо вразумить добрым (а потом, может, уже и не добрым) словом, но терпят фиаско...
В целом по России, однако, ситуация гораздо более тревожная и далеко не исчерпывается проблемами конфликта поколений. Масла в огонь подливает и статистика МВД, свидетельствующая о росте насилия в приемных семьях.
Как известно, взаимоотношения ребенка с людьми, взявшим на себя роль его родителей, регулируются федеральным законом ФЗ-48 «Об опеке и попечительстве». В настоящее время юридическое сообщество активно обсуждает перечень поправок к нему, и едва ли не главные из них посвящены профилактике повторных отказов от детей.
Единства в понимании этой проблемы у специалистов пока нет. Нешуточный спор, к примеру, разгорелся вокруг предложения об ограничении количества помещаемых в приемную семью детей. Сначала в проекте поправок фигурировала цифра 8, потом ее снизили до 3 - дескать, это количество детей может обеспечить материальный ресурс средней семьи.
И тут же посыпались вопросы. Что же, получается, массу детей мы лишаем шансов на попадание в семью? А если это брат и сестра, которых, по закону, нельзя разлучать - что будет, если на одного места хватит, а второй «не уложится в лимит»? И потом, у каждой семьи разные ресурсы - некоторые и своих десятерых детей воспитывают. А другие приемных берут, а потом своих рожают. Что же, тогда «сверхлимитных» обратно сдавать?
Точно так же «зависло» (и, скорее всего, не пройдет) предложение отдавать в семью не более одного ребенка в год. Здесь уже речь идет не только о разлучаемых по крайней мере на год братьях и сестрах, но и о детях, воспитывавшихся в одних семейных группах сиротского учреждения и фактически ставших друг другу родными. Стараясь застраховать их от одной душевной травмы, можно нанести другую...
Остается одно: ужесточить систему контроля и подготовки людей, намеревающихся взять на себя ответственность за чужого ребенка. Надо признать, что и сейчас здесь делается немало. Общефедеральные процедуры, правда, в законе не прописаны, но, как уверяет питерский детский омбудсмен Светлана Агапитова, наш город такую систему разработал самостоятельно и по России он - в числе лидеров. У нас кандидаты на роль отцов и матерей должны и доказать свои материальные возможности, и пройти психологическое тестирование, и даже обучиться в школе молодых родителей (коих в городе имеется 13).
Но... как говорится, гладко было на бумаге. Чему и как можно научить бабушек и дедушек, берущих под опеку своего внука? И как им можно отказать, если альтернатива для ребенка - только детский дом? А ведь именно психологическая безграмотность опекунов потом часто становится причиной беды.
Другой неконтролируемый фактор - наличие у опекунов (или даже у усыновителей) так называемого гражданского супруга. Никакое тестирование и обучение эти люди не проходят, и для контролирующих органов они просто не существуют. Между тем, как хорошо известно правоохранителям, именно с ними у приемных детей часто возникают тяжелые конфликты, сплошь и рядом заканчивающиеся актами насилия.
И уж совсем нет никакой ясности по поводу гарантии прав ребенка при переезде его новой семьи в другой регион. Конституция гарантирует гражданам свободу перемещения. Но при этом жилищные условия ребенка не должны ухудшаться. Как это реально проконтролировать, если семья переезжает, скажем, из Петербурга во Владивосток? Тем более что критерии ухудшения ни в одном законе не прописаны. И что, органы опеки, в нарушение Конституции, могут реально запретить переезд? Абсурд, согласитесь...
Аналогично - с прибывающими в Петербург. Да, семья с опекаемыми (или приемными, или усыновленными) детьми обменяла собственный дом в Магадане на комнату в питерской коммуналке. К тому же никто из родителей ни психологических тестов, ни специального обучения не проходил. И что - нам не пускать их в город или отбирать у них детей?!
Все, что могут органы опеки для охраны прав и здоровья бывших сирот, - это контролировать, наблюдать, советовать. И то - лишь в той степени, в какой взявшая их семья это позволит. Как известно, пока не случится какое-нибудь ЧП, двери в ее жизнь могут быть наглухо закрыты. И сколько слез за ними льется, до поры никому неведомо.
Живая жизнь, таким образом, никак не желает влезать в жесткие рамки нормативных документов. И потому при обсуждении поправок в закон, что называется, летят искры. Законодатель буквально мечется между Сциллой и Харибдой - от «все запретить» до «все разрешить». Сторонники первой концепции предлагают, к примеру, тем, кто намерен отдать ребенка обратно в детский дом, сначала вернуть все ранее полученные на него государственные пособия. Ну а если у человека таких денег нет? Выходит, тогда надо длить невыносимую совместную жизнь, пока не случится какая-нибудь трагедия?
Крайности опасны. Чуть пережмешь - и распугаешь тех, кто мог бы обеспечить обиженному жизнью ребенку новую жизнь. Недожмешь - бросишь его на произвол судьбы. Где золотая середина? Об этом сейчас пытаются договориться не только юристы, но и привлеченные к обсуждению представители общественных организаций, и многодетные родители, имеющие опыт воспитания приемных детей.
При этом, разумеется, все помнят, что лучшая семья для ребенка - его собственная. И если биологические родители (по крайней мере один из них) вдруг осознают необходимость воссоединения с родным существом, этому надо только радоваться. В прошлом году, как сообщила Светлана Агапитова, в Петербурге восстановлены в родительских правах 28 человек. Для пятимиллионного города, наверное, маловато. Но если хотя бы 28 детей смогли назвать мамой родного, а не чужого человека, за это уже стоило побороться.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 030 (6383) от 19.02.2019 под заголовком «Преданные дважды».
Комментарии