Михаил Пиотровский. Опыт музеев на все времена
Международный день музеев мы отметили открытием в Павловске памятника Анне Ивановне Зеленовой. Первый в мире памятник директору музея, знак музейной солидарности. И это часть нашей памяти о блокаде.
Сегодня, когда нас тоже пытаются изолировать, есть чему поучиться у коллег-предшественников. Во-первых, как в острых ситуациях сохранять вещи. Во-вторых: когда говорят пушки, музы не молчат. Музеи сохраняют мосты между людьми, действуют как лекарство… Еще один урок: люди из блокады обращаются к тем, кто за ее кольцом. Мы часто вспоминаем эрмитажный опыт юбилеев Навои и Низами. Они проводились в декабре 1941 года для поднятия собственного духа и для всех. Сегодня с помощью современных технологий наши музейные события видит мир. Никакая блокада этому помешать не может.
Есть еще важная сторона предшествующего опыта — музей как лаборатория. Зеленова спасала коллекции, и она же добилась решения о восстановлении Павловска. По логике современной реставрации, Петергоф, Царское Село, Павловск, центр Варшавы восстановлению не подлежали. Уничтоженное не воссоздается.
Была разработана обоснованная система: если есть документы, воссоздание возможно, оно будет точным. Несомненно, решение было связано с идеологическим моментом. В основе послевоенного восстановления наших памятников лежала идея показать, что нас не похоронишь. На Варшаву я ссылаюсь потому, что Павловск был воссоздан первым, следом появилась школа польских реставраторов. В советское время они много работали и на наших памятниках.
Опыт Зеленовой в Павловске сегодня может иметь значение и для разрушенной Пальмиры. Там работает экспедиция Института материальной культуры. Есть решение сирийского правительства реставрировать с нашим участием знаменитую городскую арку Пальмиры, изображение которой можно найти в школьных учебниках. Возникает вопрос: как это сделать, если все разрушено? Сильна оппозиция тех, кто по разным причинам считает, что трогать арку не надо.
Действительно, есть принцип: восстановление возможно, если 90 % камней сохранилось. Но можно использовать наш блокадный опыт. Археологи работают в Пальмире, они разобрали завалы, расчистили предыдущую, не очень удачную реставрацию, сделанную в свое время французами. Появляются новые сведения, которые могут послужить основой для реконструкции и реставрации. Предстоит длинный путь обсуждения.
Я не раз объяснял, почему нас волнует Пальмира. Петербург при Екатерине получил название Северная Пальмира. Кроме того, нам близка проблема восстановления разрушенного. Петербургские музейщики должны делиться опытом, не только чисто научным.
В последнее время появился опыт, который я назвал бы — спецоперация выставки. Сейчас, когда из Лондона вернулась выставка Фаберже — самая нервирующая часть возвращений, — стоит отметить несколько моментов.
На Западе российские выставки называли пропагандой величия России, поэтому раздавались призывы их конфисковать. У нас в стране к выставкам меркантильный подход — это товар. Повезли дорогие вещи, рискнули…
Выставки — культурное наступление России. Ни у какой другой страны нет такого художественного опыта и наследия. Это наше интеллектуальное богатство, наша сила. Выставка коллекции Морозовых — как российский флаг над Парижем, когда кругом Россию ругали на чем свет стоит. Эта выставка — не просто ценные картины. Это история русского коллекционера, который во многом, как и Щукин, определял культурную жизнь Парижа и развитие нового искусства. Матисса спросили: не будь Щукина, написал бы он «Танец»? Он сказал: а для кого бы я его написал?
В коллекции Морозовых русские и европейские картины. Человек, обладавший большим вкусом, собирал те и другие. В Париже картины висели рядом. Люди смотрели и говорили, что Серов не хуже, чем Мане.
Выставка в Лондоне — еще одно подтверждение, что Фаберже — явление русской культуры, равного которому не было. На выставке «Гран тур» в Милане про просветительские поездки в Италию были картины из разных музеев мира. На обложке каталога — изображение русской семьи Толстых, посещающих Венецию.
Выставки прошли в основном в сроки, которые были оговорены. У них были государственные гарантии своевременного возврата и иммунитета от ареста. И это наш вклад в международную мировую правовую систему. Еще для советских выставок создавались законы, которые гарантировали выставкам, приехавшим по обмену и принятым в качестве символа добрососедских отношений, защиту от ареста, какими бы ни были судебные иски. Мы эту систему разрабатывали дальше. Сначала был принят английский закон, затем новый американский, французский. Потом они уточнялись. Защиту гарантирует государство принимающей стороны. Нам говорят: это может не сработать. Все может не сработать. Нужны усилия, чтобы работало.
Для возврата выставок потребовались усилия Министерства иностранных дел, Министерства культуры, таможенного ведомства. Вещи надо было везти, а небо закрыто. В советское время было просто: присылали самолет и забирали. В данном случае вмешательство наших дипломатов, правительства, разных служб было проявлением солидарности. В результате мы заставили выполнять гарантии, что не все хотели делать.
С этим связан еще один момент. Стало ясно, кто друг, кто нет. Не все так просто, как казалось. Люди, всегда улыбавшиеся, моментально рвали отношения. Оказалось, что музеи зависимы, по приказу сверху прерывают взаимодействие, уверяют, что ничего не могут сделать. А бизнесмены, которые всегда говорили, что им не закон нужен, а честное слово, доводят дело до конца, хотя им тоже непросто.
Новый опыт — музеи как модель дипломатических и политических отношений.
Только что мы открыли в Эрмитаже выставку к 300‑летию датского художника Эриксена. В Дании есть два известных художника — Эриксен и Туксен, оба знамениты прежде всего тем, что писали портреты для русского двора. Выставку Эриксена мы собирались делать вместе с датчанами. Хотели получить несколько картин, нам не дали. Юбилей датского художника отмечается в России. Ничего подобного в Дании сделать не могут, потому что картины у нас. И Зимнего дворца у них нет, где можно разместить громадные портреты Екатерины и ее окружения.
Нас часто ругают за то, что мы делаем экскурсии на английском языке. Если приехать нельзя, пусть люди видят, что многие вещи есть только у нас. Рассказ о европейской культуре невозможен без коллекций Щукина, Морозова, как и без картин Эриксена, которые хранятся в Эрмитаже.
В эрмитажном центре в Выборге открылась выставка, связанная с европейской и русской традициями охоты. Мы и ее, как в пандемию, не только здесь покажем. Мир сегодня в значительной степени живет «в облаках». Глобальность большого музея — присутствие в разных местах.
На Дворцовой площади прошел Книжный салон. Он отличается от многих событий, которые происходят на главной площади города. Дворцовая — «книжное сердце». Если посмотреть вокруг: библиотека военно-морского архива, военная библиотека в Главном штабе, императорская и научная библиотеки Эрмитажа, библиотека молодежного центра в Главном штабе. В зданиях вокруг площади великие книги лежат.
Есть деятельность, не совсем свойственная музею, — музей как форум. В понятие музейного форума входит Книжный салон на площади и Археологический фестиваль в Главном штабе. Музейная археология — экспозиции, экспедиции, романтический флер. Фестиваль о романтике археологии. Там установлены копии один в один комнат, раскопанных в Стабии — городе, расположенном рядом с Помпеями. Получился хороший аттракцион. Вокруг рассказы о наших знаменитых археологических экспедициях.
И в «Ночь музеев», традицию которой мы освоили вслед за Европой, происходят не совсем музейные события. Эта ночь была посвящена Петру I. Разными интерактивными, театральными красками ожил Меншиковский дворец, мастерская Петра, Зимний дворец Петра. В «Ночь музеев» мы напомнили, что 20 лет назад был снят фильм Сокурова «Русский ковчег». У этого фильма много замечательных особенностей. Он вошел в историю кинематографа как первый фильм, снятый одним кадром. Для него были сделаны роскошные костюмы, как для постановок императорских театров. Они хранятся в Эрмитаже, в «Ночь музеев» открылась выставка костюмов из «Русского ковчега». Костюмы в музейных хранилищах обычные, бальные, для исторического события, костюмы великих актрис — особая тема для обсуждения на грани музейной науки и форума.
Мой любимый тезис — музеи лучше, чем окружающий мир. Это лаборатория, где происходят разные события, создаются рецепты, которые могут оказаться полезными за пределами музеев.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 92 (7175) от 25.05.2022 под заголовком «Опыт музеев на все времена».
Комментарии