Профессор-отец. Каким был Политехнический институт в XX веке
Князь Андрей Гагарин с воспитанниками Политехнического института. Фото начала ХХ века. / Репродукция. Фото автора
Профессора не дистанцируются от студентов, наоборот, стараются общаться на равных… Возможно ли такое? В былые времена в некоторых петербургских вузах подобные отношения были правилом. Нет, конечно, формальные барьеры продолжали существовать, и студенты относились к профессорам с почтением и благоговением. Но при этом они нередко были желанными гостями на домашних вечеринках и посиделках, которые устраивали преподаватели.
Русской высшей школе был свойственен тип профессора-отца. Именно таким был и первый директор Политехнического института князь Андрей Григорьевич Гагарин. Основатель этого вуза Сергей Юльевич Витте называл его «человеком идеальной чистоты».
Несмотря на свое аристократическое происхождение и близость семьи к императорскому двору, Гагарин поддерживал в институте на редкость демократические порядки. Он говорил: «Власть у меня громадная, неограниченная, но я ею никогда не пользуюсь». Вспоминал о своем особом положении он только тогда, когда приходилось защищать вуз в тяжелые для него времена.
До того, как институт открылся в 1902 году, Андрей Гагарин принимал первых студентов в деревянной даче у входа на его территорию. Как вспоминал один из них, Евгений Вечорин, «входя в комнату с волнением и некоторой боязнью перед начальством, мы под влиянием простого обхождения быстро приходили в себя. Вопросы его сводились к нашему семейному положению, нашим знаниям иностранных языков (ведь в те времена большинство учебников было не на русском языке) и нашим предпочтениям в науках».
В те времена в каждом институте существовала должность инспектора по наблюдению за студентами, назначаемого сверху. Этот человек должен был приглядывать за воспитанниками, следить за их поведением и благонадежностью. Гагарин в Политехническом институте такую должность отменил, поручив эти обязанности профессору — заведующему студентами.
Как вспоминали выпускники тех лет, надзор за их жизнью сводился к семейно-дружественной беседе. Но в то же время представления о чести были очень высоки, в случае серьезного проступка студент подвергался профессорскому суду, и высшей мерой было исключение из вуза.
Политехнический институт в шутку называли «Полутехническим» — благодаря наличию в нем экономического отделения, где преподавали много гуманитарных наук. И происходила своеобразная диффузия: всячески поощрялось взаимное посещение лекций студентами-технарями и гуманитариями. То же касалось и неформального общения преподавателей и студентов.
Институт находился достаточно далеко от города, в предместье, которое именовалось Лесным, и до 1907 года студенты были обязаны жить в общежитиях. Но эта обязанность была смягчена рядом приятных моментов, напоминавших о домашнем уюте. Так называемые профессорские дома, где квартировал преподавательский состав, были открыты для студентов. Как была открыта и директорская квартира.
«В Институте все наши представления об отношениях между профессорами и студентами совершенно перевернулись. Между нами установилась близость, которая раньше казалась невозможной. Каждый отдельный студент был не единицей, а индивидуальностью», — вспоминал позднее профессор Василий Ельяшевич.
Декан кораблестроительного отделения Константин Боклевский и его гостеприимная жена принимали у себя не только корабелов, но и всех, кто нуждался в помощи и тепле. С восторгом вспоминали студенты приемы в семье профессора экономического отделения Петра Струве. В результате этих «квартирников» возникло студенческое издание «Народ и свобода», в котором на равных сотрудничали профессора и студенты.
Александр Посников, будущий директор Политехнического института, невероятно строгий в аудитории, устраивал дома практические занятия, где главным была возможность свободной дискуссии. Он был человеком уже немолодым, но, несмотря на возраст, увлекал студентов живостью и актуальностью своих воззрений. День его рождения, приходившийся на 4 декабря, был общеинститутским праздником, вторым после дня основания института. На этих больших, совершенно неофициальных приемах присутствовали и студенты.
А вот какую сцену ежедневно можно было наблюдать в великолепном институтском парке: профессор истории Николай Кареев выходил на ежедневную прогулку, к концу которой его уже сопровождала толпа студентов, оживленно дискутирующих с профессором.
Еще одним общим увлечением студентов и профессоров была музыка. Князь Андрей Гагарин слыл большим любителем классических произведений, и его стараниями был создан оркестр, в котором он сам играл на корнете. И если кто‑то из студентов вспоминал о «мучительных репетициях», то профессор Николай Саввин уже в эмиграции писал: «Оркестровые вечера производили хорошее впечатление даже на строгих музыкальных критиков». И добавлял: «Помню симпатичные музыкальные вечеринки в общежитии, где и я, многогрешный, пел с охотою, даже при частых своих катарах горла, неизбежных в профессорской профессии».
«Отцовское отношение» к студентам чувствовалось во многом: некоторые профессора, начиная с директора, помогали нуждающимся студентам материально. Причем из личных средств, и делали это, разумеется, анонимно.
«Родительский» дух Политехнического института воздействовал и на последующие поколения, помогал им преодолевать жизненные перипетии. Вот почему так тепло вспоминают свои студенческие годы выпускники разных лет. Для них вновь звучит хорошо знакомый им гимн политехников, в котором есть такие слова: «Тянет, словно магнитами, Институт наш в Лесном. // Даже сверхзнаменитыми вновь сюда мы придем»…
Комментарии