Преподаватель ГУМРФ имени адмирала Макарова рассказал о поступлении в вуз
ФОТО Дмитрия СОКОЛОВА
Георгий РЯБОВ, Государственный университет морского и речного флота имени адмирала С. О. Макарова
Размыв дна перед опорами моста можно устроить и в помещении. Если это помещение — огромная гидротехническая лаборатория в Макаровке. Там в уменьшенных масштабах — плотины, шлюзы, волнопродуктор гонит волну. Георгий Георгиевич — кандидат технических наук, начальник испытательного центра гидротехнических сооружений Макаровки, эксперт Ростехнадзора… а в вуз в свое время поступил, как рассказывает, «сложно».
— Знания, полученные даже в хорошей сельской школе, — недостаточны для вуза, а денег на подготовительные курсы у семьи не было.
С поступлением мне просто повезло. По физике поставили три, и я помню, как преподавателя чуть ли не за руку схватил: «Почему?! Я же решил!». Преподаватель: «Ладно, задам еще один вопрос». Я отвечаю и вижу, как экзаменатор зачеркивает тройку и ставит четверку. Если бы я постеснялся, промолчал — не поступил бы.
В будущей профессии меня привлекло слово «строительство». Я только потом выяснил, что речь о гидротехническом строительстве. К сожалению, и сейчас многие абитуриенты не очень понимают, куда поступают. Но со временем большинство влюбляются в свою специальность. Я вижу, как у них горят глаза, когда получается решить задачу по гидротехнике.
Вообще если диплом нужен только для галочки — не надо поступать в Макаровку. Тут действительно надо учиться: у нас большой уклон в практику, нельзя ничего упускать. Кажется: зачем мне знать про шлюзы — я на них никогда работать не буду. А жизнь так поворачивается, что человек становится главным специалистом-шлюзовиком в организации, а может, и в стране.
Гидротехники очень востребованы, работа инженерная и в то же время творческая: нет одинаковых шлюзов или причалов — вода разная, течения разные.
Я преподаю автоматизированные методы расчета применительно к гидротехническим сооружениям. Из тех, кто этому учится, большинство становятся конструкторами. И только процентов десять — так называемыми расчетчиками.
Расчеты — это сложно: нужны хорошие базовые знания физики и математики, усидчивость, творческий подход, хорошая память. На компьютеры полагаться нельзя: они ошибаются, их нужно все время контролировать и учить. К примеру, вы создаете автоматизированную систему управления перемещением оборудования — и потом раз двадцать что‑то в ней приходится изменять, доучивать машину.
***
— У меня некоторый опыт преподавания накопился еще в студенчестве: я жил в общежитии, объяснял задания однокурсникам. По-настоящему преподавать начал в аспирантуре. Был года на два старше студентов.
Самая большая преподавательская ошибка — решить, что у тебя есть власть. Без уважения это не работает. «По-дружески» требовать — тоже не работает. А требовать надо: самая прекрасная лекция может оказаться с низким КПД, если потом не проверить, насколько студенты эту информацию усвоили.
Очень важный момент — сразу перейти на вы. Я бы и в школе к ученикам обращался на вы — мне кажется, это располагает к обучению.
Я как преподаватель подметил методическую особенность хороших учебников английского языка. Во-первых, видно, что система адаптирована под любого студента. Во-вторых, курс построен по спирали, чтобы на следующем витке ты обязательно повторял пройденный материал. Мне кажется, учебным программам не хватает таких повторений, связки между разными курсами.
Сейчас принято бурчать: «какие слабые абитуриенты пошли», но я считаю, что школьники совершенно не хуже прежних. Просто нельзя им преподавать по‑старому, как тридцать лет назад. Это не получится хотя бы потому, что тогда у студента не было возможности просидеть всю лекцию в смартфоне.
Гаджеты очень сильно повлияли на жизнь, теперь студентов надо заинтересовывать совершенно иначе, через мультимедиа. Чтобы они в том же компьютере или смартфоне были, но использовали его для специальности.
***
У российской системы высшего образования, как у любой, есть и достоинства, и недостатки, иногда одно перетекает в другое.
Например, система высшего образования — консервативна и потому негибка. Ей сложно приблизиться к работодателю, к практике. Допустим, мы изучаем методы строительной механики, потому что они прописаны в программе, а в современной практике инженеры эти методы уже не применяют.
Эта же консервативность помогает образованию держаться на плаву: большой корабль неповоротливый, но не потонет, если у него один отсек затопит.
Но общество самообучается и развивается, и вузовская система непременно изменится. Просто жалко, если это займет много времени, тогда как его, наоборот, можно было бы сэкономить.
На своем примере объясню. Опыт в практической деятельности я приобретал лет десять. Мой ученик освоил примерно то же самое за год-два. Отставание в тех или иных областях можно наверстать очень быстро, если побольше перенимать и поменьше рассуждать об уникальности и самобытности.
***
У меня были ученики, которые на момент выпуска оказались профессионально на голову выше меня в их годы.
Таких ярких было два. Один — с очень хорошей базой знаний: его дедушка был то ли главным инженером, то ли главным специалистом в проектной организации. Династия. Этот студент прекрасно разбирался в чертежах, в конструировании.
Второй — самоучка. У него были очень высокие баллы, он мог поступить во многие вузы, но целенаправленно пришел к нам. Я себя помню как очень производительного студента, но с его работоспособностью мне не сравниться: трудился 24 на 7. Я даже не могу сказать, что он так успешен, потому что оказался на своем месте. Думаю, есть люди, которые везде были бы к месту.
Конечно, и самым талантливым ученикам нужен толчок, ведь хорошие ученики чаще всего — у хороших учителей.
Комментарии