Читая текст, услышать птиц
ФОТО Дмитрия СОКОЛОВА
Два года назад доктор филологических наук, фольклорист Валентин Головин стал директором Пушкинского Дома (Институт русской литературы РАН). Сегодня ученый рассказал «Санкт-Петербургским ведомостям» много интересного: о книгах классиков в эпоху цифровых технологий, детском чтении, столичности Петербурга и писательских репутациях...
- Валентин Вадимович, недавно Пушкинский Дом обновил свой сайт. На почетном месте мы видим оцифрованные академические собрания сочинений русских классиков. Почему этот проект так важен сегодня?
- На самом деле эти собрания представляют собой только часть работы, идущей в рамках большой программы оцифровки сокровищ Пушкинского Дома. Сегодня мы работаем с различными документами из наших фондов: например, выкладываем архивные материалы, которые хранятся в рукописном отделе, - описи, письма, черновики, личные записи и прочее - для того чтобы читатели могли ознакомиться с ними дистанционно и им не нужно было ехать на Стрелку Васильевского острова, оформлять отношение, учитывать часы работы отдела...
Для удобства читателей создан и другой ресурс - russian-literature.org - те самые академические собрания сочинений, изданные Пушкинским Домом, по которым можно осуществить не только быстрый, но и комфортный поиск.
- Что значит «комфортный»?
- Это значит основанный на алгоритме, помогающем профессиональному читателю быстро найти нужное ему произведение, черновик или любую цитату в сочинениях интересующего его автора. Более того, есть такая программа, которая позволяет искать в текстах любое слово. Захотите вы, например, узнать, сколько раз и в каких случаях употреблял Гоголь слово «ендова» - программа найдет это слово не только в художественных текстах, но и в письмах, в черновиках, словом, во всех документах, которые оцифрованы.
Другой ресурс - это Pushkin digital, где мы выкладываем не только опубликованные пушкинские тексты со всеми вариантами, но и все его рукописи, а они уникальны.
Пушкин на одном листе мог работать над несколькими произведениями: на одной странице могли быть и замыслы, и наброски текста, и черновая редакция, и рисунки...
В Пушкинском Доме есть специалисты, которые чувствуют всю эту гамму. Текстолога можно воспитать, обучить, и он будет читать рукописи. Но видение всего «пространства» рукописи - это дар.
Пока что в Pushkin digital мы выложили только «Маленькие трагедии», но с этого ресурса пять тысяч внешних ссылок ведут к полнотекстовым литературным и исследовательским базам, биографическим сайтам, статьям на всех языках, связанным с этим произведением. Пройдя по ссылке можно, например, послушать оперу Александра Даргомыжского «Каменный гость». Но самое важное - эта программа открывает читателям оригиналы пушкинских рукописей. Ресурс становится и академическим, и просветительским одновременно. Pushkin digital пользуется большой популярностью, и сегодня мы ищем финансирование, чтобы продолжить работу над этим направлением.
Не так давно у нас положено начало еще одному проекту, связанному с корпусными исследованиями русской литературы...
- Что это за исследования?
- Смотрите, есть такой замечательный ресурс «Национальный корпус русского языка», который позволяет найти любое слово русского языка и сведения о нем. Как это работает? Вы пишете слово в поле запроса, и программа показывает, когда это слово впервые появилось в русской литературе, как оно бытует и насколько часто встречается в прозе, поэзии, в публицистике и т. д. Никакое исследование по русистике не может сегодня обойтись без работы с этим корпусом.
Мы разрабатываем аналогичный проект, но построенный не на лингвистических категориях слова, а на основе литературоведческой разметки произведений, что позволяет автоматически найти такие важные для литературоведения понятия, как жанр, персонаж, стихотворные размеры и прочие особенности поэтики. Сегодня мы уже можем пользоваться таким корпусом по детской литературе - выложено 1700 произведений, написанных в XX и XXI веках. В ближайшей перспективе будет создан такой же ресурс текстов древнерусской литературы, а в конечном итоге - и весь национальный корпус русской литературы.
- Приведите пример поиска редкого слова в этих базах.
- Охотно: кто знает сегодня, что такое «черная бабка»? Практически никто. А ведь когда-то с этой надкопытной косточкой коровы или лошади играли многие поколения крестьянских детей. «Черная бабка» упоминается в сказке «Конек-Горбунок», написанной Петром Ершовым в 1834 году, причем в тексте сказки это словосочетание никак не объясняется. Но поиск по корпусу позволяет узнать, что «черная бабка» появляется еще до этого у писателя Ореста Сомова. И из его текста становится ясно, что «черная бабка» - не просто надкопытная косточка, но особая, выигранная... у покойника, этакая «фармазонская бабка», имея которую игрок никогда не проигрывает. И тут мы начинаем задумываться: фантазия ли это великолепного выдумщика Сомова или писатель где-то позаимствовал этот факт.
Но есть и другие оригинальные формы представления литературного наследия. Только что мы отмечали двухсотлетие Ивана Сергеевича Тургенева, в честь чего в Пушкинском Доме была открыта юбилейная выставка (которая, заметим в скобках, будет продолжать свою работу до начала мая). Казалось бы, что нового можно придумать в этом жанре, какие новые грани можно открыть в книгах Тургенева? И тут мы - вместе со специалистами из бюро «Арт-терра» - придумали для максимально глубокого раскрытия тургеневских текстов применить метод «тотальной текстологии»: перед зрителем - текст «Записок охотника», в колбе на столе - перо коростеля или пучок земляники, такой же, как когда-то Калиныч подарил Хорю. Надеваешь наушники и по ходу чтения текста слышишь, как поют птицы, о которых говорится у Тургенева. Кого мы, городские жители, знаем, кроме соловья, воробья, вороны, ну и еще парочки представителей пернатого мира? А посетитель выставки читает текст и параллельно слышит пение тех птиц, о которых писал Тургенев, - всего для экспозиции записаны голоса двадцати трех птиц.
- Выкладывая документы в открытый доступ, пушкинодомцы не боятся конкуренции независимых исследователей?
- Такой проблемы, на мой взгляд, не существует. Любой человек, получив направление соответствующей организации, подтверждающее его исследовательские интересы, может знакомиться с коллекциями рукописного отдела. За исключением ветхих документов, а также тех, что находятся в еще не разобранных архивах. Ну и болдинские и михайловские тетради Пушкина мы вряд ли сможем вам показать: во-первых, они уже изданы факсимильно, и изданы блестяще, во-вторых, количество специалистов, которым нужны пушкинские оригиналы, исчисляется единицами, и практически все из них работают здесь.
- А традиционные книжные издания по-прежнему важны для Пушкинского Дома?
- Выпуск книжных изданий никогда не прерывался. Я говорю о таких известнейших изданиях, как «Труды отдела древнерусской литературы», сборник «XVIII век», «Ежегодник рукописного отдела Пушкинского Дома», «Временник пушкинской комиссии» и многих других. Кстати, сразу после выхода из печати они выкладываются в Сети. Как и два журнала, издающихся у нас - «Русская литература» и «Детские чтения».
Академические собрания сочинений русских писателей также выходят и будут продолжать выходить в книжном формате.
- Самое время спросить, на каком этапе находится новое академическое собрание сочинений Пушкина...
- В этом году будет издан очередной том - михайловская лирика.
- Вы директор Дома уже почти два года. Самое большое очарование и разочарование за это время?
- Самое большое разочарование - когда меня не слышат в разных высоких кабинетах. Иногда у меня возникает ощущение, что мы говорим на разных языках. Иные чиновники убеждены, что академическая наука просит исключительно денег.
- А на самом деле?
- Пушкинский Дом - уникальный институт трансляции культурной памяти. Наши предшественники собрали бесценное историко-литературное наследие, сохранять и исследовать которое - наша миссия. Но чтобы она была возможна, нам приходится думать о такой прозе жизни, как отчетность, закупка техники и оборудования, методы борьбы с грибком и плесенью...
Впрочем, условия, в которых существовал Пушкинский Дом, никогда не были идеальными. Например, наши предшественники в 1917 - 1921 годах в труднейших условиях собирали уникальные документы, которые были разбросаны по всей стране, в том числе и в так называемых подотделах безхозов.
Или вот ситуация, связанная с тем, что когда-то у нас хранился Акт отречения Николая II от престола и Архив жандармского управления. В 1929 году все это изъяли, а Николай Васильевич Измайлов, блестящий исследователь творчества Пушкина и Тургенева, георгиевский кавалер, бывший в то время заведующим рукописным отделом, был за это приговорен к расстрелу, который, по счастью, заменили пятью годами лагерей. В 1957 году Николай Васильевич снова смог вернуться в Пушкинский Дом, где и я встретился с ним в начале восьмидесятых...
В блокаду почти все рукописи оставались здесь, в Пушкинском Доме, эвакуированы были только бумаги Пушкина и Лермонтова.
А в 1990-х тургеневеды стояли в метро, чтобы собрать 20 тысяч подписей и убедить правительство выкупить черновик «Отцов и детей» на французском аукционе. В итоге - эти рукописи сейчас у нас.
- Вы не сказали про самое большое очарование...
- Большой радостью для меня стала презентация проекта Pushkin digital в прошлом году. Продолжается традиция пушкинодомских экспедиций, пополнились коллекции рукописного отдела, Древлехранилища и Литературного музея. Например, мы получили в дар письмо матери к Гете, книгу с собственноручной дарственной надписью Оноре де Бальзака, где употреблено русское слово muzhik, письма Зощенко. Значительно пополнились фонды поэта Сергея Наровчатова. Благодаря стараниям сотрудников рукописного отдела поступлений много, и они очень разные - от творческих рукописей композитора Валерия Гаврилина до блокадных карточек Ольги Берггольц. В музей Пушкинского Дома поступили акварели Петрова-Водкина, Верещагина, Сверчкова.
Но, пожалуй, самым большим очарованием для меня стало чтение оригинала стихотворения Александра Блока «Пушкинскому дому». Это ощущение не передать словами.
- В чем вы видите основную миссию Пушкинского Дома?
- В том, о чем я уже сказал - в трансляции культурной памяти, которая помогает осуществляться диалогу между поколениями, благодаря чему они могут лучше понять друг друга. Например, даже «Евгений Онегин» сегодня нам уже не до конца очевиден. Или все мы прекрасно знаем текст повести «Барышня-крестьянка». Но кто из современных читателей замечает, что Лиза вышла из дому весной, встретилась с Алексеем летом и вообще шла за грибами? Так Пушкин подтрунивал над сентиментальным повествователем Белкиным. Сто лет назад текстологи-пушкинисты этот момент не комментировали, он казался им очевидным. Но теперь такой комментарий необходим.
Литературный текст возвращает память. Я уверен, что не было бы у нас такого знания и почитания Отечественной войны 1812 года, если бы не «Бородино» Лермонтова и не фильм «Гусарская баллада».
- Вы имеете в виду кино, породившее огромное количество анекдотов про поручика Ржевского? Не преувеличиваете?
- Нисколько. Антропологи обратили внимание, что после этого фильма советские мальчишки начали с удовольствием играть в гусаров - война 1812 года для них ожила.
- Насколько мы знаем, вы долгое время занимались исследованием детской литературы. Что можете сказать о чтении современных детей - ребята читают мало?
- Кто занимался этими подсчетами? Социологи чтения измеряют эти данные при помощи анкетирования, реже - интервьюирования. Исследователи раздают детям анкеты - а любой современный школьник понимает, что анкета может быть чревата. Поэтому отделить реальные читательские интересы ребенка от декларируемых очень сложно.
- Как сделать так, чтобы школьная программа не отвращала от чтения, а привлекала к нему?
- Первое: надо вернуть доверие к тексту. Школьник устал от готовых выводов, у него есть свое понимание произведения. Второе: надо уважать вкус школьника и представлять ему разные точки зрения. Третье: надо перестать говорить о литературных произведениях одними эпитетами, например, это прекрасная, великолепная, замечательная, интересная повесть, и т. д. Эти нулевые определения только раздражают. На мой взгляд, намного интереснее расшифровать «Евгения Онегина», пользуясь комментариями Юрия Лотмана, или разъяснить названный мной календарный казус в «Барышне-крестьянке».
- Интернет и соцсети мешают чтению?
- На мой взгляд, помогают, причем и сами по себе являются интереснейшим критическим полем. Возможно, там представлена наивная критика, зато ее авторы полностью свободны и искренни. Я сам часто пользуюсь сетевыми рекомендациями.
- Вы - автор исследований про современный фольклор и столичность Петербурга. В чем должна проявляться наша столичность?
- Она проявляется в разном. Термину «культурная столица» меньше четверти века, а мы так к нему привыкли, что считаем, что он был изначально. Санкт-Петербург - бывшая столица, и у нас всегда будет спор с Первопрестольной, как и спор Кракова и Варшавы, Хельсинки и Турку. И очень часто «столичность» сказывается в «мифологической оппозиции», в утверждении разницы нравов и даже языка.
- Что самое интересное в современном петербургском городском фольклоре?
- Счастлив, что продолжает жить поговорка «Настоящие петербуржцы не снимают шубу, пока не пройдет ладожский лед».
- Только что вы участвовали в конференции о репутации писателя. Что это такое?
- Репутация писателя - очень интересная проблема. Есть однозначные репутации, например, принято считать, что граф Хвостов, живший в конце XVIII века, и детский писатель Борис Федоров, писавший в первой половине XIX века, - графоманы. Есть более сложные репутационные случаи. И есть много векторов, которые влияют на репутацию писателя. У меня был в своем роде парадоксальный доклад, где говорилось о том, как удачное и новаторское детское стихотворение А. С. Шишкова 1799 года стало отрицательно влиять на репутацию автора уже в 10 - 20-х годах XIX века.
- А гений и злодейство - вещи совместные?
- Думаю, да.
Комментарии