В противовес «ветшающей морали»

У каждой эпохи - свои модные писатели, в романах которых живут и действуют свои «герои нашего времени». Петербургский литератор Евдокия Нагродская пользовалась невероятной популярностью в конце XIX - начале ХХ века и была совершенно забыта впоследствии.
Наш собеседник доктор филологических наук Мария МИХАЙЛОВА, профессор Московского госуниверситета, изучает творчество забытых писателей первой трети ХХ века, а также женскую литературу Серебряного века.

Евдокия Аполлоновна Нагродская, фото 1910-х гг.

- Мария Викторовна, чем же вас так зацепила Евдокия Нагродская?

- Тем, что стала знаменита благодаря изданному в 1910 году роману «Гнев Диониса», написанному в форме женского дневника от первого лица. Успех этого бестселлера впечатлял, его высоко оценили и читатели, и критики. До революции книгу много раз переиздавали...

Такую популярность роману обеспечило обращение автора к теории австрийского философа Отто Вейнингера, который в своем знаменитом труде «Пол и характер» выдвинул идею о существовании женственных мужчин и мужественных женщин. На страницах романа Нагродская как раз и коснулась такой острой темы, как тяготение друг к другу людей одного пола.

Фактически она создала образ «новой женщины», свободной от условностей «ветшающей морали». И в то же время итоговый выбор главной героини книги богемной художницы Татьяны все-таки соответствовал традиционным представлениям о предназначении женщины. Она отказалась от своих творческих устремлений и полностью отдалась воспитанию сына.

Подобный финал романа вызвал недоумение в среде феминисток, однако даже постановка вопроса о возможности выбирать между материнством и творчеством была неожиданно смелой, не говоря уже о других поднятых в романе проблемах, будораживших умы современников...

Затем последовали другие романы Нагродской: в 1911 году - «У бронзовой двери», в 1914-м - «Белая колоннада», в 1915-м - «Злые духи». Однако они, хотя и затрагивали те же самые темы, не сумели достичь популярности «Гнева Диониса».

Обращалась писательница и к жанру бытового социально-психологического рассказа. Например, в «Снах» она впервые в русской литературе «расшифровала» фрейдистскую теорию сновидений. Сочиняла она и «страшные новеллы», восходившие к готической литературной традиции, а также активно использовала элементы приключенческой литературы и фантастики. Обращение к таким сюжетам было столь непривычно для женского литературного творчества (это всегда было привилегией мужчин), что подобное «вторжение» старались не замечать.

- Что известно о личности самой писательницы?

- Евдокия Аполлоновна Нагродская - поздний ребенок Авдотьи Панаевой, возлюбленной Некрасова, которой он посвятил стихотворение «Мы с тобой бестолковые люди...».

Отцом писательницы был секретарь журнала «Современник» Аполлон Головачев, за которого, можно сказать, Панаеву и выдал сам Некрасов. В литературу она вступила довольно рано, начав печатать в петербургских газетах так называемые романы с продолжением, причем с говорящими названиями: «Дочь дьявола», «Мертвая петля», «Черное дело», Естественно, сегодня они практически неизвестны читателю...

- А были у Нагродской последователи или подражатели?

- Вы удивитесь, но мне удалось проследить связь прозы Михаила Булгакова с одним из произведений Нагродской. Можно предположить, что на глаза юному медику мог попасться ее рассказ «Он», напечатанный в 1911 году. Это записки пациентки, обращенные к ее лечащему врачу, которые были якобы найдены в бумагах застрелившегося доктора. Об этом говорится в предуведомлении, которое очень близко к сюжету рассказа Булгакова «Морфий»...

События рассказа «Он» разворачиваются в Петербурге, топография которого обозначена с тою же достоверностью, что зафиксирована применительно к Москве в романе «Мастер и Маргарита». Молодая девушка по имени Елена, скромная, работящая, дающая уроки, занимающаяся в библиотеке, встречает на улице таинственного незнакомца. Все происходит почти так же, как и перед появлением Воланда, когда «во всей аллее» «не оказалось ни одного человека». Но далее между незнакомцем и Еленой возникают отношения, которые дают ей возможность обрести безграничную власть. Разве не то же обещает Воланд Маргарите? Сходна судьба Елены и Ивана Бездомного, помещенных в психиатрические лечебницы. И подобных пересечений существует большое множество...

- Как гласит известный афоризм, автор виден по трудам своим. Наверное, и в личной жизни Евдокия Нагродская, как и героини ее романов, была эксцентричной?

- Да, она увлекалась мистицизмом. Работа над романом «Белая колоннада» совпала с ее увлечением масонством. Она воспринимала его как возможность всеобщего братства, вернее - сестринства, поскольку продолжала размышлять об объединении женщин и их поддержки друг друга.

Не чужда она была и спиритическим увлечениям. Во всяком случае ходили слухи, что в ее «нехорошей квартире» (Нагродская жила в доме на набережной реки Мойки, 91, в двух шагах от Исаакиевской площади) сами собой передвигаются стулья и слышны потусторонние голоса. Но, думается, хозяйка квартиры, скорее, подшучивала над своими гостями, хотя и верила во всевластие людских страстей, управляющих судьбой...

В 1920-е годы она вместе с мужем эмигрировала в Париж, где масонство стало важнейшей частью ее деятельности и нашло отражение в ее последнем произведении - исторической трилогии «Река времен», посвященной событиям в России в XVIII веке.

Понятно, что в советское время имя Нагродской было забыто. О ней вспомнили в начале 1990-х годов, когда в нашу литературу возвращались имена русской эмиграции, а также забытые литераторы предреволюционной России. В 1994 году в Москве и Петербурге, в разных издательствах одновременно был напечатан роман «Гнев Диониса». Тиражи тогда быстро разошлись... Последний раз популярный когда-то роман переиздали почти десять лет назад.