В начале ХХ века петербургские рестораны переживали нашествие румынских оркестров
«Как‑то раз в «Собаке», когда все шумно ужинали и гремели посудой, Маяковский вздумал читать стихи, — вспоминала Анна Ахматова. — Осип Эмильевич подошел к нему и сказал: «Маяковский, перестаньте читать стихи. Вы не румынский оркестр»… Остроумный Маяковский не нашелся, что ответить…». Что же имел в виду Мандельштам своей репликой, произнесенной в знаменитом артистическом кафе «Бродячая собака»?
ФОТО Luwadlin Bosman on Unsplash
В ту пору петербуржцы могли выбрать исполнителей на любой вкус: кафешантанные певицы, военные духовые оркестры, цыганские ансамбли и хоры, профессиональные, управляемые лучшими дирижерами, симфонические оркестры Павловска и Сестрорецка… Румынские оркестры занимали среди этого многообразия видное место, став коронным номером в развлекательных программах столичных ресторанов.
Живое их описание представили в «Повседневной жизни Петербурга» мемуаристы Д. А. Засосов и В. И. Пызин: «Оркестранты все были в черных фраках, первая скрипка, он же дирижер, стоял впереди оркестра. Он пританцовывал, выламывался, принимал невообразимые позы: то откидывался назад, закрывая глаза, то наклонялся вперед, прямо висел над ближайшими столиками, пожирал своими черными, маслянистыми глазками близ сидящих дам, подмигивал им, многозначительно улыбался. На его подвижном лице ярко отражались все чувства, доступные человеку: страдание, радость, восторг и упоение, светлые надежды и погибшие мечты».
И действительно, газетные зубоскалы того времени не раз шутили, что своим успехом румынские исполнители обязаны не столько виртуозной игре, сколько яркой южной внешности и актерским способностям музыкантов. Но дело, конечно, было не только в этом.
Впервые румынские оркестры стали приезжать на гастроли в Петербург еще в 1880‑х годах. Но в моду они вошли в 1894 году, когда «Крестовский сад и театр» пригласил на свою сцену знаменитый оркестр Саввы Падуриану, а кафешантан «Альказар» — оркестр под управлением Янко Галюско.
Успех был таков, что другие рестораны и увеселительные сады поспешили обзавестись своими румынскими оркестрами. Вскоре столичные таперы стали жаловаться на потерю рабочих мест, а газетные фельетонисты сетовать на «румынское засилье».
«Какое‑то нашествие, наводнение, эпидемия румынских оркестров. Мало того, что они завоевали все загородные сады, так и во все городские рестораны проникли. Сначала хоть в первоклассные только, во французские. Но теперь и ниже пошли… Если так пойдет и дальше, то вскоре румынские оркестры появятся на дворах для извозчиков», — писал «Петербургский листок» в 1899 году.
Прибыль заведений, получивших разрешение на выступления румынских оркестров, выросла в такой степени, что городская дума в 1901 году даже обсуждала повышение для них налоговых сборов. Впрочем, гласные пришли к выводу, что «разрешение румынского или другого оркестра есть… временная милость начальства», и облагать налогом надо не музыку, а доходы ресторанов.
Газеты не раз предрекали охватившей столицу моде скорый закат. Однако… «Румыны и инфлюэнца — эти две вещи удивительно прочно засели в Петербурге, — вновь обращался к теме «Петербургский листок» в том же 1901 году. — Но от инфлюэнцы вас могут, хоть и не без труда, избавить доктора. От румынцев же — никакая сила».
Румынских музыкантов приглашали в начале XX века уже не только в рестораны, но и на благотворительные балы, где присутствовали члены императорской семьи. Появлялись новые звезды, среди которых особенно популярен был скрипач-виртуоз Жан Гулеску. Его игру, кстати, любил Николай II.
Основу репертуара румынских оркестров составляла, конечно, легкая музыка. «За закуской мы пилим // Увертюру к «Лоэнгрину», // Венский вальс, — когда налим, — // А чардаш под осетрину!» — так в «Петербургском листке» в 1901 году сатирик описывал стандартный набор номеров.
Точку в этой истории поставила Первая мировая война. Именно она заставила забыть о блеске и популярности румынских оркестров. Остались граммофонные пластинки, газетные фельетоны и — мемуары.
Кто‑то вспоминал румынских музыкантов с ностальгией. Один из авторов «Синего журнала» в 1916 году писал, что ему на память приходит «…огромный, залитый светом зал, зеленые растения, обнаженные плечи женщин, меха, бриллианты, играющее в бокалах вино и надо всем этим, — что создано для наслаждения и счастья — поющие, дразнящие, печальные и вместе напоминающие о счастье звуки румынского оркестра…
Под эти звуки мы любили, веселились, произносили тосты, вспоминали, грустили, ревновали, мечтали и искали счастья…».
Но были и куда более критические оценки. Многие считали «румынскую музыку» образцом пошлости и дурного вкуса. Р. В. Иванов-Разумник вспоминал слова Блока, сказанные им в 1919 году в революционном Петрограде: «Да, много темного, много черного, — но знаете что? Как хорошо все же, что мы не слышим сейчас румынского оркестра, а, пожалуй, и впредь не услышим».
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 107 (7683) от 14.06.2024 под заголовком «Осетрина под цыганскую скрипку».
Комментарии