Ушли студенты в партизаны. За что университет им. Лесгафта получил боевой орден
8 мая 1974 года на территории института по проекту скульптора М. П. Щеглова и архитектора Е. С. Ушакова был открыт памятник героям-лесгафтовцам, бойцам лыжных батальонов, воевавшим на фронтах и в тылу врага в годы финской и Великой Отечественной войн. Выполненный из листовой красной меди памятник изображает воинов-автоматчиков, стремительно несущихся на лыжах в атаку по склону заснеженной горы. Одного из них, смертельно раненного, на ходу поддерживает товарищ.
ФОТО Александра ДРОЗДОВА
21 июня 1941 года на стадионе Института им. Лесгафта, что на улице Декабристов, 35, прошла генеральная репетиция физкультурного парада, получившая хорошую оценку московской комиссии. В честь этого в актовом зале состоялся большой ночной бал. Только в пять часов утра мы вернулись в Кавголово, в летний лагерь института, где находились на спортивных сборах. И лишь уснули, как были подняты по боевой тревоге. Война! В это не хотелось верить.
В полдень в лагерь прибыло начальство Ленинградского военного округа вместе с ректором нашего института и заведующим военной кафедрой. Нам сказали, что разведотдел Ленфронта – как это уже было в финскую кампанию – решил привлечь студентов-лесгафтовцев, хорошо подготовленных физически, к разведывательно-диверсионной деятельности в тылу врага.
На сутки нам дали увольнение, чтобы мы могли заехать домой. А на следующий день из 317 студентов и преподавателей, находившихся в Кавголове, было сформировано тринадцать отрядов. Мы должны были действовать на территории Ленинградской области. Напомню: в то время в нее входили частично Новгородская и Псковская области.
Я попал в 7-й отряд Феди Ермолаева в качестве его помощника и командира отделения. Мы получили компасы, карты, экипировку, продукты и оружие – автоматы ППШ с двумя дисками, гранаты, пистолеты системы «наган», ножи и комплекты боезапасов. И в два часа ночи 29 июня на автомашинах колонной через Ленинград, над которым уже были подняты аэростаты воздушного заграждения, направились по Киевскому шоссе по маршруту Луга – Струги Красные. Передохнув в Луге, где были видны следы разрушений от вражеского обстрела, мы двинулись дальше и через день оказались в тылу немецкой группы армий «Север».
Каждый отряд остановился в заранее запланированном месте. Наш – на хуторе Анкудин у деревни Кочерицы, что находилась в 20 км от псковского села Новоселье и одноименной железнодорожной станции, где уже были немцы. Мы сразу решили осмотреть ближайший лес и обнаружили в нем группы красноармейцев, которые оказались в окружении и не знали, что им делать дальше. Многие из них были ранены и измождены, без оружия. Мы включили их в свой отряд.
А в первых числах июля встретили в лесу остатки штаба 96-й стрелковой дивизии во главе с ее командиром генерал-майором Т. В. Лебедевым. Он предложил нам действовать вместе и взял командование на себя. Кроме разведки и мелких диверсий мы продолжали собирать бойцов, блуждавших в лесу, чтобы вывести их из окружения.
Вскоре в отряде уже было более 2,5 тысячи человек. Нашим диверсионно-разведывательным взводом стал командовать бывший начальник разведки 96-й дивизии капитан Бровко. Все сведения о немцах, что нам удавалось получить, мы немедленно по рации передавали в разведотдел Ленфронта.
А в ночь на 15 июля вместе с 3-м отрядом произвели свой первый налет – на немецкую 4-ю механизированную колонну, что находилась в Новоселье. Впоследствии, будучи командиром 26-й разведывательно-диверсионной группы, я участвовал еще в семи крупных партизанских операциях в тылу врага. Но вот эту первую под командованием Тимофея Васильевича Лебедева, человека редкого мужества, не забуду никогда. Она стала моим первым серь-езным испытанием.
К этой операции мы готовились несколько дней. Захватывали одиноких немецких мотоциклистов, из их допросов и документов узнавали, где находятся части и штаб мехколонны. Перед боем все 2,5 тысячи красноармейцев были разбиты на взводы, роты и батальоны, хотя они и не имели оружия. С наступлением темноты все они во главе с полковником Ивановым замаскировались в кустарнике метрах в 800 от расположения вражеского штаба. Лесгафтовцы же непосредственно самим генералом были разделены на оперативные группы: по снятию охраны, по разгрому штаба и захвату документов, по прорыву линии фронта...
Была теплая июльская ночь. Мы лежали наготове с автоматами, гранатами и ножами. Как только стемнело, а в июле ночи совсем короткие, генерал приказал лесгафтовцам выйти из укрытия и бесшумно снять часовых, но если раздастся хотя бы один выстрел, то всем группам одновременно вступить в бой.
Бесшумно снять часовых не удалось. По первому выстрелу наши группы бросились в бой. Немцы среагировали быстро. Взлетели осветительные ракеты, стали разрываться снаряды, засвистели пули, загорелись дома. Мы упали на землю. Но Тимофей Васильевич даже не пригнулся. Он стоял во весь рост и спокойно отдавал приказания, приговаривая при этом: «Я вам поклонюсь каждой пуле!». У нас страх как рукой сняло.
Группа захвата штаба, которой пришлось драться с врагом врукопашную, притащила немецкую легковую машину, набитую документами. Она была закрыта. Мы попытались разбить стекла прикладами, но они не поддались. Генерал сказал: «Используйте ножи». Получилось. Все документы мы перегрузили в рюкзаки.
Буквально через минуту к генералу с докладом примчался связной группы прорыва фронта, сообщив, что они вместе с группой прикрытия ведут бой. Линия фронта прорвана, среди немцев много убитых и раненых. Можно выводить людей из окружения. Тут генерал-майор дает мне приказание: «Бегом к Иванову! Всех из укрытия броском вперед!».
Я выскочил на околицу. Из двухэтажного дома, стоящего справа от меня, засвистели пули. По выстрелам можно было определить, что огонь ведут два автоматчика. Я упал. Стрельба прекратилась. Пополз по-пластунски. А затем, пригнувшись, побежал.
На опушке леса нашел сидящего верхом на лошади Иванова. Передал приказ, и полковник повел колонну к селению, где шел бой. Приблизились к дому, из которого меня обстреляли. Из него тут же обрушился сильный автоматный огонь. Красноармейцы мгновенно ринулись назад в лес. Полковник приказал забросать дом гранатами, а мне – забежать в хвост нашей колонны и открыть автоматную стрельбу в воздух. Что и было мною быстро выполнено. Колонна повернулась, побежала вперед, я обогнал ее. Дом горел, стрельбы из него не было. Полковник лежал убитым под лошадью...
Доложив генерал-майору о выполнении приказа, я вернулся в группу охранения. Меня удивили хладнокровие и выдержка Лебедева, как он четко, спокойно пропускал колонну по мосту через речку, хотя к деревне уже подходили немецкие танки и казалось, фронтовая брешь вот-вот закроется.
В этот налет мы подбили четыре танка, подожгли и взорвали 14 автомашин с боеприпасами, уничтожили около 100 гитлеровцев и нескольких захватили в плен. Среди них был шофер ефрейтор по имени Рихарт, кстати, тоже оказавшийся студентом. Он показал, что немцы восприняли наше нападение как удар регулярной части Красной армии, зашедшей им в тыл.
В тот же день осколком снаряда меня ранило в живот. Я прижал рану ладонью, ощутив, как между пальцев течет что-то липкое и горячее. Сказал своему командиру Ермолаеву: «Федя, я ранен». А он в ответ: «Крепись. Раз не упал, будем идти». Так мы и двигались по лесу часа четыре, а потом был привал, на котором мне наложили на рану повязку.
Вскоре мы вышли в расположение 41-го корпуса, охранявшего Лужский рубеж. Пленных немцев, добытые документы и разведданные мы передали командованию корпуса. Любопытно, что среди бумаг находились и пригласительные на банкет в «Асторию». Поторопились гады...
С генералом мы тепло попрощались. К сожалению, на этой войне у него, героя Халхин-Гола, путь оказался недолгим. Тимофей Васильевич Лебедев погиб в январе 1942 года около Малой Вишеры, подорвавшись на мине. А нас ждали новые партизанские рейды в тыл врага.
Наша справка
Только за один год военных действий лесгафтовцы истребили около 2800 гитлеровцев, пустили под откос более 1000 вагонов и платформ с войсками и грузами, порвали связь полкового и дивизионного значения в 74 точках, взорвали 87 мостов, 42 участка на железнодорожном полотне, совершили 24 нападения на вражеские аэродромы. Ими подбито 18 танков, 4 самолета, 143 грузовых и 84 легковые автомашины, захвачено 800 винтовок, 97 пулеметов, 7 артиллерийских орудий...
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 16 апреля 1942 года Ленинградский ордена Ленина институт физической культуры имени П. Ф. Лесгафта за героическую борьбу лесгафтовцев на фронтах Великой Отечественной войны и в тылу противника награжден орденом Боевого Красного Знамени. Современный университет имени П. Ф. Лесгафта – единственный гражданский вуз России, отмеченный боевым орденом.
Лучшие очерки собраны в книгах «Наследие. Избранное» том I и том II. Они продаются в книжных магазинах Петербурга, в редакции на ул. Марата, 25 и в нашем интернет-магазине.
Еще больше интересных очерков читайте на нашем канале в «Яндекс.Дзен».
Комментарии