«Работать на его величество за жалование»: как французские инженеры воплощали замыслы Петра I
Среди иностранцев, прибывших в Петербург при Петре I, были немало французских ремесленников. Сохранившиеся в Российском государственном архиве древних актов списки мастеров позволяют узнать как их имена, так и специализацию.
ФОТО Полины АКИМОВОЙ
Особенно много специалистов, приехавших в наш город летом 1716 года, значится в Росписи мастеровых людей, нанятых на русскую службу вместе со знаменитым архитектором Леблоном. В их числе был «Мишель столяр с одним подмастерьем».
Имя королевского плотника, краснодеревщика Жан-Батиста Мишеля больше известно историкам и искусствоведам, хотя его работы видели многие. Например, знаменитый подъемный стол в павильоне «Эрмитаж» в Петергофе — сложнейшее техническое сооружение, состоявшее из 537 деталей, первое подобное в России.
Петровская задумка состояла в том, чтобы гости поочередно поднимались на второй этаж на подъемном кресле, по сути, на лифте, а за столом могли непринужденно общаться без прислуги. По звуку колокольчика менялись блюда, которые подавались из буфета, расположенного на первом этаже. Средняя часть подъемного стола и места для четырнадцати тарелок были подвижными, они спускались и поднимались для перемены блюд с помощью ручной тяги. Те же механизмы использовали и для того, чтобы запиской, которую оставляли на тарелке, сообщить о своих предпочтениях в меню.
Это было настоящее чудо техники, изысканная диковинка. Увы, Петр I, заказавший мастеру эту техническую новинку, не успел ее увидеть. Первой ею смогла воспользоваться Екатерина I со своими гостями летом 1725 года.
Император Павел I, застрявший однажды в подъемном кресле, разозлившись, велел вместо него сделать лестницу. Остальные элементы продолжали действовать, детали меняли, но все работало вплоть до Великой Отечественной войны, когда павильон использовался врагом как огневая точка. Уникальный подъемный стол был уничтожен, на его месте гитлеровцы установили артиллерийское орудие. С большим трудом механизм был воссоздан в 2009 году и сегодня поражает своей интересной механикой…
Вид из окна мастерской: архитектурные и исторические детали в пейзаже Николая ДубовскогоТакже по заданию Петра мастер столярных и резных работ Мишель выполнил проект балконных ограждений и оконных решеток для павильона «Эрмитаж». Выковал их другой иностранец — «замочной мастер» Гийом Белен.
Мишель изготавливал мебель, делал модели мебельной фурнитуры, создавал дубовые панели и резные элементы знаменитого Дубового кабинета Петра в Большом дворце, в Монплезире и Марли. Он был автором многочисленных дверей, рам для картин, каминов, замков и даже петель. Нет ничего удивительного, что именно Мишель стал руководителем школы столярного мастерства в Петербурге, созданной по настоянию архитектора Леблона.
Кроме того, Мишель был одним из создателей знаменитой прогулочной коляски для Петра (ныне она находится в Эрмитаже). Он также занимался внутренней отделкой дворца в Дальних Дубках, Летнего дворца Екатерины I в Летнем саду в Петербурге, Третьего Зимнего дворца во времена Анны Иоанновны. Наряду с работой в императорских резиденциях производил столярные работы в Кунсткамере и библиотеке при ней, в Адмиралтействе.
В 1716 году в Петербург приехали и другие мастера, работающие с деревом. Это известный художник, декоратор, архитектор, резчик по дереву Николя Пино и «строитель деревянной работы мастер Тапа». Шарль Тапа был разносторонним специалистом — не только столяром, а строителем-проектировщиком, инженером и садовником. Он работал в петровской резиденции в Стрельне: создавал лабиринты, боскеты, «овощные огороды».
Осуществлять мечты российского монарха по созданию фонтанов были призваны механики, гидротехники, мастера машинного и фонтанного дела. Среди них были братья Жирар Суалем, инженер короля (в русских документах — Жирард Свалем), и Поль-Жозеф Суалем. Их трудами возводились фонтаны в Петербурге и Петергофе, в том числе и шутихи.
Особое внимание уделялось найму специалистов по литейному делу, умеющих «лить всякие вещи медные и иные, и всяких составов», изготавливать восковые и гипсовые формы для дальнейшей металлической отливки.
В парижском десанте таковым был Жан Семанж, «резной мастер на меди, железе и на прочих металлах». В документе он значился как «Сент Манж отделщик медной и железной работ». Другим специалистом являлся литейщик Этьен Соваж («литейной мастер»). Он делал стенные подсвечники, большие люстры, отливал и полировал свинцовые фигуры для петергофских фонтанов.
Не всегда иностранцы вели себя в России благообразно. За удар своего соотечественника шпагой Соваж был взят в тюрьму под стражу, что вызвало большое недовольство Леблона. Бывали и более серьезные нарушения. Так произошло в случае с кузнецом Беленом, который убил солдата, заподозрив его в краже часов, которые позже нашлись…
Из Парижа прибыли также четыре шпалерных мастера, «плотник к машинному делу», мастер музыкальных инструментов, «приладчик каменной», «шарниерщик» (мастер по шарнирным механизмам).
В упомянутой Росписи мастеровых людей перечислены «предложения желающих ехать в Петербург и работать на его величество за жалование». В этой части документа указана сумма, которую мастера хотели бы получать в Петербурге.
Перечислены следующие специалисты: «резщик медалной и монетной требует в год 6000 ливров», «переплетчик книжной требует в год жалованья 1200 ливров», «кожевной мастер» — 1000 ливров, «книжной печатник или друкар» — 1200 ливров, «мастер, который режет литеры из стали, набивает на дощечках медных и литеры в них изливает» — 1500 ливров, «доктор» — 5000 ливров.
Эти суммы мастера запрашивали сами, их учитывали при составлении с ними контрактов. В заключенных договорах указывались суммы денежного жалованья в ливрах и в рублях. Так, 1000 ливров в пересчете равнялась 200 рублям.
Если в Петербург приезжала семья иностранного мастера, это находило отражение в «Росписи разным людям, в российскую службу отправленных», куда вносили имена жен и количество детей, указывали количество подмастерьев и слуг. В такой росписи, составленной в сентябре 1717 года, перечислены женщины, приехавшие к своим мужьям: «госпожа Прели жена скорняшникова», то есть жена мастера по выделке мехов, «госпожа Белин с робеночком» — жена замочного мастера или слесаря Белена, «госпожа Растрелли с служанкою и двемя детьми», «госпожа Соваж с тремя детьми» — супруга литейного мастера. В этом документе значился также священник с двумя проводниками.
Читайте также:
Листы публично сжечь: как Елизавета Петровна боролась с памятью о свергнутом Иоанне Антоновиче
На улице Марата: как художник Василий Бунтов запечатлел возрождение Ленинграда после войны
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 75 (7897) от 25.04.2025 под заголовком ««Работать на его величество за жалование»».
Комментарии