Предсказание императора. Как слова Наполеона определили его посмертную судьбу
Под занавес года мы решили вспомнить о значимом юбилее, ставшем в нынешнем году предметом обсуждения в Европе. Речь о 200-летии со дня смерти Наполеона Бонапарта. Те, кто отправил бывшего императора Франции в изгнание на остров Святой Елены, затерянный в Атлантическом океане, надеялись, что об этом авантюристе и выскочке, каким его многие считали, скоро забудут. Однако не случилось. За последние пять с половиной лет жизни в ссылке Наполеон стал легендой – и для современников, и для потомков. Даже в России, куда он пришел с войной, Наполеона и сегодня воспринимают с немалым уважением и интересом.О том, какие метаморфозы претерпело отношение к этой фигуре, мы говорим с нашим постоянным экспертом – доктором исторических наук профессором Санкт-Петербургского Политехнического университета Андреем МИХАЙЛОВЫМ.
Быть растиражированным на сувениры – удел по-настоящему выдающихся исторических персонажей. / ФОТО Stephanie LECOCQ/EPA/ТАСС
– Андрей Александрович, а в нашей стране в этом году об императоре вспоминали?
– Не так широко, как в Европе, но все-таки не забыли. К примеру, в московском музее-панораме «Бородинская битва» прошла выставка, названная очень современно: NapoleON. NapoleOFF?. Так что нельзя сказать, что у нас эту дату проигнорировали. Конечно, ее отчасти заслонили юбилеи других событий, и это понятно: для нас Наполеон все-таки был прежде всего военным противником.
...Оценки этой фигуры с течением времени очень сильно менялись. В 1806 году на фоне образования третьей антинаполеоновской коалиции и явно грядущих столкновений русской армии с французами Святейший синод назвал Наполеона Бонапарта «врагом мира и благословенной тишины» и причислил к гонителям Церкви Христовой. А уже год спустя резкая критика стихла: Александр I и Наполеон заключили союз.
Зато после того, как летом 1812 года неприятельские полчища вторглись в Россию, Наполеона стали изображать не просто как врага, а как воплощение всего самого страшного и ужасного, что только могло быть. В частности, в манифестах Александра I, к созданию которых приложили руку видные литераторы, он предстает едва ли не библейским злодеем...
Оцените слог. В манифесте от 29 октября 1812 года об изгнании французской армии из пределов России говорилось: «Ничего не могло отвратить злых и упорных его намерений. Подвигаемый алчностью завоевания и жаждою крови, спешил он ворваться в самую грудь великой нашей империи». Вот какие слова найдены: «кровопийца», «алчный завоеватель».
Однако даже тогда военачальники отдавали Наполеону должное как достойному противнику, признавая, что это талантливый полководец, крупный государственный деятель. Они отзывались о нем, как правило, с уважением, понимая, с кем имеют дело...
После того как бывший император был изгнан, он блестяще вписался в модную в ту пору эстетику романтизма: человек, владевший едва ли не половиной мира, низвергнут судьбою, заточен на полупустынном острове посреди океана... Все это, конечно, вызывало чрезвычайный интерес и сочувствие.
Недаром уже на следующий год после смерти Наполеона во Франции начали издание его мемуаров – точнее, его бесед с двумя генералами, Монтолоном и Гурго, которые последовали за ним в ссылку. Представители образованного русского общества прекрасно владели французским языком, так что и в России эти мемуары читали и обсуждали. Известно, что Пушкин их прочел в 1825 году.
– Более того, в Европе и в России каждый более-менее крупный деятель культуры создал свой образ Наполеона. Пушкин, Лермонтов, Вяземский, Байрон, Стендаль, Беранже...
– Кстати сказать, Пушкин очень по-разному воспринимал его. В 1821 году он отозвался на смерть бывшего императора одой «Наполеон». Длинное торжественное стихотворение, в котором поэт восхищался своим героем («великий человек», «могучий баловень побед», «изгнанник вселенной»), однако еще больше – Россией, победившей Наполеона. Есть там и такие строки: «Россия, бранная царица, // Воспомни древние права! // Померкни, солнце Австерлица! // Пылай, великая Москва!».
Кончается это произведение словами о том, что Наполеон завещал миру «вечную свободу». Однако прошло всего несколько лет, и в «Евгении Онегине» уже совсем иной взгляд поэта: «Мы все глядим в Наполеоны, двуногих тварей миллионы»...
У Пушкина, кстати, в трактате о Петре I есть очень интересное замечание: мол, Петр презирал людей еще больше, чем Наполеон. То есть то, что последний презирал людей, даже и обсуждению не подлежит. Выходит, Пушкин осуждал Наполеона за то, что тот был равнодушен к людям, ради честолюбия губил миллионы.
Само его имя для многих писателей стало символом расчетливого цинизма. В «Пиковой даме» автор, говоря о Германне, подчеркивает: у него был профиль Наполеона. А Гоголь в «Мертвых душах» указывает, что Чичиков был похож на французского императора. Оба литературных персонажа, как известно, – отнюдь не положительные: холодные, расчетливые, хотят добиться личной выгоды, жертвуя другими... Отсюда уже один шаг до Достоевского, до его Родиона Раскольникова, тоже любившего сравнивать себя с Наполеоном...
Еще одна деталь: когда декабрист Рылеев на допросе рассказывал о Пестеле, то не скрыл, что тот считал самым великим человеком Наполеона. Рылеев же предпочитал Вашингтона, потому что, по его словам, Наполеон оставил после себя руины и развалины, а Вашингтон – конституцию и республику.
И все же на фоне разочарования политической современностью, которому после наполеоновских войн оказались подвержены и Европа, и Россия, многие образованные люди задавались вопросом: злодея победили, столько людей принесли на алтарь освобождения от него, но что в итоге? Лучше, справедливее мир не стал.
Разочарование в настоящем, как это нередко бывает, вело к идеализации прошлого. Вот весьма показательно отношение Лермонтова. В его стихотворении «Наполеон» 1829 года тень бывшего императора произносит такие слова: «Пускай историю страстей // И дел моих хранят далекие потомки: // Я презрю песнопенья громки; // Я выше и похвал, и славы, и людей!..».
Лермонтовская «Эпитафия Наполеону», датированная 1830 годом, кончается словами: «Кто знал тебя возвесть, лишь тот низвергнуть мог: // Великое ж ничто не изменяет».
– То есть только тот может судить Наполеона, кто с ним реально боролся, а не жалкие потомки...
– Весьма свойственная тому времени мысль: «Вот раньше были яркие люди! И Наполеон, и его противники...». Иногда высказывания на этот счет звучат почти заимствованием друг из друга. В «Современной песне» Дениса Давыдова читаем: «То был век богатырей! // Но смешались шашки, // И полезли из щелей // Мошки да букашки». А теперь сравните с лермонтовским «Бородино»: «Да, были люди в наше время, // Не то, что нынешнее племя: // Богатыри – не вы...».
Русский военный деятель, генерал-майор артиллерии, участник войны 1812 года Иван Радожицкий точно указал на парадоксальный характер восприятия Наполеона современниками, в том числе и в России. По его наблюдениям, если писавшие о нем большей частью «бранили его без милосердия, и лаяли как Крылова моська на слона», то «полководцы, министры и законодатели перенимали от него систему войны, политики и даже форму государственного правления».
Действительно, военачальники тщательно изучали наполеоновскую эпоху, поскольку она продемонстрировала невиданный по масштабам размах боевых действий – от Испании и берегов Рейна до снегов России... Огромные по масштабам того времени армии!
По мнению Радожицкого, Наполеон, являясь «врагом всех наций Европы, стремясь поработить их своему самодержавию», был вместе с тем «гением войны и политики». Поэтому «гению подражали, а врага ненавидели».
Добавлю, что в самой Франции к тому времени вовсю шло возрождение культа Наполеона.
– С чем это было связано?
– В результате Июльской революции 1830 года на трон взошел Луи-Филипп, представитель Орлеанской ветви династии Бурбонов. Он восстановил в качестве государственного флага триколор, являвшийся когда-то символом революции, – вместо белого флага Бурбонов, действовавшего с 1815 года. Луи-Филипп, конечно, боролся с бонапартистами, во главе которых стоял принц Луи-Наполеон, племянник великого императора, но и стремился использовать славное прошлое в своих целях.
Важнейшей вехой стал 1840 год: перенесение праха Наполеона с острова Святой Елены в Париж и захоронение в пантеоне национальных героев. Это было признанием заслуг – по крайней мере в глазах большинства французов. Не всех, правда. К примеру, писатель Виктор Гюго отозвался о происходящем весьма отрицательно, заявив, что это «галиматья», «чушь», что этого делать ни в коем случае не надо было.
И что еще очень интересно: русская пресса очень подробно описывала событие. Именно в 1840 году Лермонтов написал «Воздушный корабль», где с явным сочувствием отзывался о Наполеоне и осуждал тех, кто его предал («Другие ему изменили. // И продали шпагу свою»). То есть генералы, присягнувшие Бурбонам, в этом стихотворении предатели. Кстати, гробница императора в Доме инвалидов была изготовлена из красного карельского порфира, привезенного из России. Николай I в этом ничего зазорного не видел.
В середине XIX века в России дискуссию о Наполеоне оживило появление «Войны и мира» Льва Толстого. Многие военные отозвались о произведении весьма негативно: им не понравилось, что Толстой отрицал роль личности в истории. Наполеон был показан омерзительным, мелочным, никчемным. Военные, напротив, видели в нем сильного и весьма достойного противника.
Сознательно стремился снизить образ Наполеона и художник-баталист Василий Верещагин, изображавший его с неприкрытой неприязнью. На его полотнах Бонапарт, сокрушенный, смотрит на горящую Москву или в венгерской шубе ковыляет впереди своих войск... Когда Верещагина кто-то упрекнул – мол, почему у вас Наполеон все время такой жалкий? – живописец ответил, что делает это сознательно. Мол, слишком много стали его восхвалять в последнее время, не будет лишним немного снизить.
– Что он имел в виду?
– Наполеон, что называется, пошел в массы. Тиражировались статуэтки Наполеона, их держали на столе как украшение. Эта мода зародилась, впрочем, давно. У пушкинского Онегина на столе в кабинете, как известно, стоял «столбик с куклою чугунной // Под шляпой с пасмурным челом // С руками, сжатыми крестом».
В середине XIX века подобные сувениры можно было встретить буквально повсюду. Юрист Анатолий Кони вспоминал, что по улицам Петербурга бродили итальянские шарманщики, инструмент которых был украшен фигурками Наполеона на смертном одре и его плачущих генералов. А широкая публика зачитывалась «Анекдотами Наполеона», то есть короткими рассказами о его делах и поступках.
Само имя французского завоевателя стало нарицательным. Уже тогда появились выражения «наполеоновские планы», «наполеоновские замыслы». То есть амбиции, рискующие кончиться провалом.
Бальзак в «Блеске и нищете куртизанок», характеризуя банкира Нусингена, говорил, что он был «Наполеоном финансов». Шерлок Холмс в русском переводе одного из романов Конан Дойла называл профессора Мориарти «Наполеоном преступного мира». И в том, и в другом случае коннотация была следующая: личность неприятная, но весьма значительная, даже сверхкрупная.
Во время революций 1917 года многие на полном серьезе обсуждали, кто будет Наполеоном, то есть военным диктатором, «номинировали» на эту роль и Керенского, и Корнилова... Поэтесса Марина Цветаева в одном из своих произведений, созданном в мае 1917 года, напрямую сравнивала Керенского с Наполеоном: «И кто-то, упав на карту, // Не спит во сне. // Повеяло Бонапартом // В моей стране».
Известно, что многие военачальники, выросшие в Гражданскую войну, почитали Наполеона. В первую очередь – Михаил Тухачевский. По словам мемуаристов, он говорил, что Наполеон является для него идеалом, и даже стремился подражать ему в поведении. Недаром «бонапартизм» был одним из пунктов обвинения против Тухачевского в середине 1930-х годов.
– Что же касается исторической науки, то ее оценки Наполеона, как говорится, колебались вместе с генеральной линией партии.
– Вы правы. Когда в 1920-х годах в науке господствовала концепция Михаила Покровского, сводившая все к классовой борьбе, его рассматривали просто как ставленника крупной буржуазии, о нем писали как о «надежной шпаге в руках буржуазии». В 1925 году даже появилась книга писательницы Татьяна Богданович, которая так и называлась: «Наполеон – герой буржуазии».
Когда же в СССР к середине 1930-х годов наметился поворот к идеологии государственного патриотизма, зазвучали уже несколько иные оценки. В книге историка Евгения Викторовича Тарле, вышедшей в 1936 году, Наполеон представал как правитель, положивший начало сильной империи, покончивший с внутренними волнениями, укрепивший экономику – все это стало очень востребованным. Конечно, речь шла и о его агрессивном внешнеполитическом курсе, но государственным заслугам было уделено много внимания.
Известно, что Сталин читал книгу Тарле с карандашом в руках. А в одной из своих речей во время войны вождь заявил: мол, Гитлер себя считает Наполеоном, но он – котенок, а Наполеон – лев. Демьян Бедный оперативно написал басню «Хвастливый котенок», где высмеивал попытки Гитлера «затмить Наполеона».
Вообще во время войны образ Наполеона стал важным пропагандистским элементом: он присутствовал на плакатах, в кинохронике, публицистических статьях. Однако если немецких «псов-рыцарей» изображали исчадиями ада, называли «фашистами средневековья», то Наполеона таких эпитетов не удостаивали. Да, это тоже был враг, но достойный уважения. Недаром Гитлера нередко изображали примеряющим на себя треуголку Наполеона, что лишний раз подчеркивало, что «не по Сенька шапка».
Когда в 1941 году вышел первый боевой киносборник, сюжет одной из новелл в нем, озаглавленной «Сон в руку», был следующим: Гитлеру явились с того света немецкий рыцарь, Наполеон и кайзеровский офицер. Все они пытались убедить его не воевать с Россией: мол, мы пробовали, кончилось плохо. Но если немецкий рыцарь был изображен карикатурно, то Наполеон – вовсе нет, он угрожал Гитлеру: «Я вас высеку как мальчишку»...
В годы позднего СССР французский император окончательно обосновался на книжных полках – в виде фарфоровых бюстов и исторических трудов. А затем, когда в конце 1980-х годов стало популярным движение военной реконструкции, образ Наполеона пережил очередной ренессанс: ни одна «битва» на Бородинском поле не обходилась без его фигуры.
И, пожалуй, одним из последних крупных его появлений стали весьма талантливые рекламные ролики «Всемирная история. Банк Империал», снятые в 1990-х годах. В одном он демонстрировал бесстрашие на поле боя, в другом с достоинством принимал поражение. В ролике было показано бесславное бегство в Париж после разгрома у Березины. «Я только хотела посмотреть на моего императора», – говорит Наполеону пожилая француженка, догнав его у кареты. В ответ тот отдает ей монету со своим портретом и говорит: «Здесь я выгляжу гораздо лучше».
– Кто бывал в Париже, знает, что французы вовсе не стесняются завоевательных походов Наполеона, и на стенах Триумфальной арки на Елисейских Полях в числе величайших побед указаны Смоленск и Москва.
– Тем не менее французы продолжают спорить о том, кто он: национальный герой или тиран, с именем которого связаны самые темные страницы истории. Именно такие диаметрально противоположные оценки прозвучали во Франции в связи с 200-летием смерти Наполеона.
Официальная церемония была организована на самом высшем уровне, ее возглавил президент Франции Эммануэль Макрон. Я хотел бы обратить внимание на основные тезисы, прозвучавшие в его выступлении.
Он заявил: «Все секреты эпохи Наполеона еще не раскрыты, но, безусловно, она продолжает формировать нас, а солнце Аустерлица еще сияет над нами». И далее: «Наполеон – это часть нас, потому что его имя продолжает будоражить умы и сегодня. Уроки этого военного и политического деятеля, строителя и реформатора Франции сохраняют свое значение вплоть до нашего века». По словам Макрона, Наполеон заложил политические и административные основы Франции в ее нынешнем виде, учредив институт префектов, создав гражданский кодекс и ряд государственных структур.
В то же время президент Франции осудил его за то, что он восстановил рабство во французских колониях, и указал на то, что во время завоеваний Наполеон не считался с потерями. «Орел и людоед, воплощение свободы и полицейских репрессий, он действительно мог быть и «душой мира», как писал Гегель, и демоном Европы».
Однако многие представители французской правящей элиты выступили с резкими оценками в адрес Наполеона. Министр по вопросам равенства Элизабет Морено назвала его «одним из величайших женоненавистников в истории». Он действительно был невысокого мнения о женских способностях. Левые же силы Франции в передовице «Юманите» назвали Наполеона «опьяненным завоеваниями деспотом, опустошившим Европу» и «могильщиком республики».
– Разве не удивительно: двести лет прошло, а спорят о нем, как о современнике.
– Наверное, прав был писатель Франсуа-Рене Шатобриан, когда вскоре после смерти бывшего императора написал: «При жизни Наполеон не смог завоевать мир, после смерти он им владеет». И как тут не вспомнить слова самого нашего героя: «Не существует другого бессмертия, кроме памяти, которую ты оставил в сознании других людей». Последующие годы подтвердили точность его слов.
Лучшие очерки собраны в книгах «Наследие. Избранное» том I и том II. Они продаются в книжных магазинах Петербурга, в редакции на ул. Марата, 25 и в нашем интернет-магазине.
Еще больше интересных очерков читайте на нашем канале в «Яндекс.Дзен».
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 230 (7067) от 08.12.2021 под заголовком «Предсказание императора».
Комментарии