Народные мстители. Эксперт – о ленинградских партизанах
29 июня – памятный День партизан и подпольщиков. В этот день 80 лет назад, в 1941 году, вышла Директива Совнаркома СССР и ЦК ВКП(б), адресованная партийным и советским организациям прифронтовых районов страны. В ней говорилось о необходимости развернуть на захваченной врагом территории партизанское движение. В тот же день из Ленинграда был отправлен первый отряд в тыл врага. Он был сформирован из студентов Института имени Лесгафта, командовал отрядом Дмитрий Косицын. А 27 сентября 1941 года именно в Ленинграде был создан и первый в стране штаб партизанского движения.
ФОТО Георгия ПЕТРУСОВА/ТАСС
О том, на что сегодня обращают внимание исследователи, изучающие движение народных мстителей, мы говорим с ученым секретарем Государственного мемориального музея обороны доктором исторических наук Александром КУТУЗОВЫМ.
– Александр Владиславович, бойцы отряда Косицына, строго говоря, не были партизанами в классическом смысле этого слова...
– Да, это не были местные жители оккупированных территорий, взявшиеся за «дубину народной войны». Речь о добровольцах, отправленных за линию фронта. Но и диверсионным отрядом их тоже назвать нельзя. Диверсанты – это военнослужащие Красной армии, ведущие боевые и разведывательные действия в тылу врага партизанскими методами...
Партизанами становились ведь самые разные люди, в том числе и гражданские. Моей семье это хорошо известно: одна моя родственница родилась в партизанском отряде, том самом, где погиб ее отец. Готовился возглавить партизанский отряд и мой сугубо штатский дедушка Александр Петрович Кутузов. Он был первым секретарем райкома в Есиновичах нынешней Тверской области в полусотне километров от Вышнего Волочка. Просто туда немцам не удалось дойти... Поэтому и вырос я среди бесконечных книжных полок, заставленных воспоминаниями командиров партизанских отрядов.
Моей настольной книгой была «Война в тылу врага», учился я в ленинградской школе на Дрезденской улице, которая носила имя бесстрашного партизанского разведчика Саши Бородулина, воевавшего под командованием своего учителя и погибшего, прикрывая ценой своей жизни уходивший от карателей отряд.
В Ленинграде партизанские полки, как и армия народного ополчения, формировались из добровольцев. Была разработана четкая структура отрядов. Их возглавляли командир, комиссар и начальник штаба. При штабе создавались группы связных, разведчиков и подрывников. Отряды состояли из двух-трех рот, роты из двух-трех взводов, взводы из двух-трех отделений. На каждый отряд выделялось в среднем 30 – 50 винтовок, оставшихся еще с Гражданской войны.
Кстати, в справке, выданной легендарному альпинисту Михаилу Михайловичу Боброву архивом Ленинградского штаба партизанского движения, указано, что он был отобран военкоматом для использования по линии разведотдела Северного фронта, что означало специальную подготовку: изучение рукопашного боя, стрельбы из всех видов оружия, подрывного дела, ориентировку и передвижение на местности, метание гранат, бой с собаками, уход от преследования, радиодело и многое другое. Вооружили Михаила Михайловича финским автоматом «Суоми» и немецким парабеллумом, прикрепили опытного наставника. Но считался он бойцом партизанского отряда №2/99.
– А разве не было специального отечественного оружия для тех, кого отправляли в тыл врага?
– Было, его даже можно увидеть в экспозиции Военно-исторического музея артиллерии. Еще в 1933 году, например, был разработан специальный складной автомат. Но он был предназначен для диверсионных подразделений Красной армии, а не для отрядов народных мстителей. Так что с вооружением партизан действительно были сложности...
Тактика применялась рейдовая: отрядам ставили определенную задачу, они переходили линию фронта, действовали в тылу, а затем возвращались. Каждый из бойцов нес с собой по 200 – 300 патронов, запас еды на две недели... Рюкзак весил 35 – 40 килограммов. И при этом у них не было подготовленных баз на оккупированной территории. Приходилось быстро перемещаться, иногда делая броски по 30 – 40 километров в сутки.
Раций, за редким исключением, не было. Взрывчатки тоже, приходилось выплавлять тол из найденных немецких и советских снарядов: на территории противника снабжение оружием, боеприпасами и продовольствием следовало осуществлять «за счет отбора у противника».
Кстати, когда однажды Сталина попросили помочь со снабжением партизанам, он ответил: мол, да что же это за партизаны, которые не могут сами себя прокормить?
– Одним словом, складывается впечатление, что к партизанской войне поначалу были не очень готовы, да и особенного проку от нее не видели...
– Увы. Тут надо вспомнить довоенную концепцию войны «малой кровью на чужой территории». И если до этого в Красной армии целенаправленно готовили диверсантов самого разного «профиля», то в 1934 году все диверсионные части расформировали. Тайные склады, предназначенные на случай возможной оккупации регионов врагом, были ликвидированы.
В этом, кстати, одна из причин больших потерь партизанского движения в Ленинградской области. Начиная с 1941 года погибли 12 с половиной тысяч человек, то есть как минимум каждый третий партизан. Особенно серьезными были потери в начале войны. В первую очередь из-за неорганизованности: партизанским движением руководили одновременно наркоматы внутренних дел, госбезопасности, структуры Красной армии и партийное руководство.
В конце концов решено было объединить партизанские отряды в более крупные единицы – партизанские бригады, поскольку военный опыт показал, что полноценно руководить действиями гигантского количества больших и малых групп в тылу врага практически невозможно.
Ленинградские партизаны действовали эффективно, однако ресурсы из центра получали в весьма ограниченном количестве. Наиболее технологичные «сюрпризы» для оккупантов предпочитали отправлять в Белоруссию.
Правда, у нас были свои «домашние заготовки». Огромную роль сыграли производимые в городе на Неве радиостанции «Север», в просторечии – «северок»... При помощи этих раций партизаны вызывали бомбардировочную авиацию, чтобы та уничтожила разведанные ими вражеские объекты.
На Валдае при штабе Северо-Западного фронта была создана база, где обучали специалистов для подготовки к боевым действиям в тылу врага. Научились и эффективные диверсионные группы создавать: при ударе карателей рейдовая бригада разделялась на отряды, которые прорывались отдельно, потом собирались по радиосигналу в определенной точке и наносили неожиданный удар по врагу.
– А органы госбезопасности как-то контролировали партизанскую деятельность?
– Конечно. 5 декабря 1942 года руководитель Ленинграда Андрей Жданов, член Военного совета Ленфронта, собрал в Смольном руководящий состав особых отделов и поставил вопрос о необходимости присутствия чекистов в партизанских бригадах в качестве уполномоченных по аналогии с армейскими соединениями. Очень сильна была угроза проникновения в партизанские бригады немецкой агентуры.
Во все партизанские отряды стали отправлять представителей органов НКВД, главной задачей которых было выявлять лазутчиков, диверсантов и предателей. Сделано это было не напрасно: достаточно вспомнить о судьбе Александра Германа, командира 3-й Ленинградской партизанской бригады, действовавшей на Псковщине, на которого было совершено пять покушений. Иногда для внедрения в партизанскую бригаду одного вражеского агента противник организовывал переход на сторону партизан целого подразделения власовцев или побег военнопленных из концентрационного лагеря...
Так что контроль чекистов не был лишним, как бы кому-то ни хотелось сегодня представить дело так, что народные мстители даже в тылу врага были «под колпаком» НКВД.
Лучшие очерки собраны в книгах «Наследие. Избранное» том I и том II. Они продаются в книжных магазинах Петербурга, в редакции на ул. Марата, 25 и в нашем интернет-магазине.
Еще больше интересных очерков читайте на нашем канале в «Яндекс.Дзен».
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 116 (6954) от 29.06.2021 под заголовком «Партизаны из Ленинграда».
Комментарии