«Комната Глинки». Почему закрылся музей композитора в Петербурге?
Его история началась осенью 1892 года, когда к 50-летию оперы «Руслан и Людмила» в Мариинском театре открылась большая выставка, посвященная композитору. Публика заговорила о том, что память Михаила Глинки должна быть увековечена и созданием персонального музея.
Портрет М.И.Глинки работы Н.Богослова. Фото Григория Калачьяна/ТАСС
Параллельно с этой идеей выступила и родная сестра Глинки - Людмила Ивановна Шестакова. В ноябре 1895 года она обратилась в Императорское русское музыкальное общество (ИРМО) с проектом устройства «Комнаты М. И. Глинки» в будущем здании Консерватории, строительство которого шло с весны 1891 года: под нужды вуза перестраивали здание Большого каменного театра.
Идея вызвала отклик в Консерватории, будущему музею немедленно выделили помещение: архитектор здания Владимир Николя спроектировал специальную небольшую угловую продолговатую комнату в фойе Большого зала.
Людмила Ивановна, которой было уже больше 80 лет, добивалась получения Высочайшего соизволения на открытие Музея Глинки на свое имя. Это помогло бы ей находить новые экспонаты, а в случае ее смерти все предназначенные для экспозиции предметы были бы обязательно переданы в музей. Однако дело затянулось: даже вице-председателю ИРМО Николаю Стояновскому, товарищу (заместителю) министра юстиции, потребовался не один месяц, чтобы получить аудиенцию у августейшей председательницы ИРМО великой княгини Александры Иосифовны.
Открытие музея изначально было запланировано на осень 1896 года. Мебель для него изготовила Консерватория по специальному заказу заведующего зданием Владимира Тура. Известно, что к концу сентября музей был уже готов, но Шестакова откладывала его открытие на 27 ноября 1896 года - день 60-летия премьеры оперы «Жизнь за царя». «...У меня уже инвентарь и каталоги готовы, и я со всем этим сижу как в лесу...» - писала Шестакова 14 ноября. Спустя два дня пришло наконец разрешение от великой княгини Александры Иосифовны.
Людмила Ивановна Шестакова не только пожертвовала все экспонаты, оплатила изготовление рам и переплеты книг и нот, но и издала за свой счет каталог музея. Он был готов за три дня до его открытия: издали 600 экземпляров на обыкновенной бумаге и 50 - на веленевой. Деньги, вырученные от продажи каталогов, поступали в пользу малоимущих учащихся Консерватории, чем Шестакова очень гордилась.
Изданный каталог позволяет оценить, насколько красивым и богатым был музей. Здесь была представлена большая коллекция мемориальных вещей. Например, стол, за которым Глинка писал свои сочинения, стул из дуба, посаженного когда-то самим композитором, его любимый перстень и знаменитая домашняя шапочка, в которой Михаил Иванович изображен на многих фотографиях.
Были представлены рукописи Глинки, его письма и автобиографические записки, наброски, планы опер и других его сочинений. Этот раздел экспозиции продолжал активно пополняться и после открытия музея. Например, 29 декабря 1896 года он получил в дар от сына костромского губернатора Ивана Романуса два автографа Глинки: фортепианные пьесы Priere и Barcarolle.
В музее находилась огромная коллекция афиш спектаклей и концертов, в которых исполнялись сочинения Глинки, эскизы декораций, костюмов, театральных аксессуаров к его операм. Людмилой Ивановной были привезены портреты композитора, его бюсты, снимки памятников. Также были выставлены портреты исполнителей опер Глинки и других его произведений, распространителей его сочинений, поднесения от артистов и публики в дни глинкинских юбилеев.
Через два дня после открытия экспозиция пополнилась портретом Осипа Петрова - первого исполнителя роли Сусанина. Свое изображение в костюме Вани, приемного сына Ивана Сусанина, принесла в дар и певица Мария Ивановна Долина. В дополнение к этому при музее была учреждена библиотека, которая собирала все произведения Глинки и литературу о нем.
Увы, судьба музея М. И. Глинки, как и открытого в Консерватории в 1900 году музея А. Г. Рубинштейна, оказалась трагичной. В 1918 году они были закрыты. По чьему распоряжению и по каким мотивам - документов на этот счет пока не найдено.
Еще несколько лет коллекции хранились в здании Консерватории, а затем были расформированы. Известно, что в 1920-е годы они попали в музей Филармонии, затем были переданы в музыкальный отдел Эрмитажа. В настоящее время экспонаты находятся в фондах Эрмитажа, Музея театрального и музыкального искусства, Российского института истории искусств. Лишь ничтожно малая часть экспонатов - пара витрин, один диван, некоторые ноты и «Каталог экспонатов» осталась в Консерватории.
Читайте также о том, фестиваль «Звезды белых ночей» открылся в Петербурге.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 097 (6450) от 31.05.2019 под заголовком «Глинка в домашней шапочке».
Комментарии