Клетка Лихачева

«Не знаю, насколько верна русская поговорка, что если об ком говорят, то тому икается. Мне кажется, что означенная поговорка или не всегда оправдывается, или ее нельзя применить к г. Лихачеву; в противном случае г. Лихачева замучила бы икота до смерти, и мы тогда, осиротелые жильцы, лишились бы заботливого об нас хозяина...» С такого пассажа начинается статья, помещенная в «Петербургском листке» 15 августа 1867 года журналистом, которому в то время довелось снимать жилье в доме Лихачева на Владимирском проспекте в доме 3.

ФОТО BluOltreMare/shutterstock

Газетчик-квартиронаниматель поведал читателям, что год назад домовладелец воздвиг во дворе своего здания «монумент, к несчастию еще до сих пор не оконченный... Во дворе дома поставлена 20-аршинная железная решетчатая клетка, разгороженная на 40 маленьких клеток и по сие время не покрытая крышей». Разумеется, жильцы задавались вопросом: «Для чего и для кого это предназначено?».

Дворники говорили некоторым простачкам, что хозяин дома «будет содержать зверинец». Однако все оказалось банальнее. Домовладелец решил снять с себя обязанности по отоплению квартир и уменьшил ежемесячную квартплату на сумму от трех до пяти рублей, но зато теперь каждый арендатор должен был самостоятельно закупать дрова. Для складирования топлива и предназначались индивидуальные «сарайчики» (ячейки) в этой самой «клетке». Увы, при подсчете оказалось, что уменьшение арендной платы нисколько не покрывает стоимость потребных для отопления дров!

«Что отнял Лихачев дрова, с этим мы помирились, но не можем никак добиться от него крыши на сарае, где складываются дрова», — продолжал газетчик. А ведь «каждый квартирант, ради существенной выгоды, покупает сухие дрова для того, чтобы при топке печи скорее горели и более времени держали жар». Так неужели домовладелец не в курсе, что сырость дровам не подруга?

Журналист не ограничился «топливными страстями», а продолжил препарировать перед читателями специфику домовладения. Например, он сообщал читателям, что еще в прошлом году лично просил управляющего починить неисправный ватерклозет, «где трубы лопнули, сверху и снизу течь, так что на полу стоит постоянно вода», но ничего не было сделано. Водопроводчик выдал «военную тайну»: «Трубы в доме до того все плохи и ветхи, что в одно прекрасное время можно ожидать наводнения».

Впрочем, это был секрет Полишинеля, ведь на одной из лестниц «течение нечистот из-под двери на площадку до того усилилось и стена до того пропиталась ими, что жидкость постоянно выходит на площадку этой лестницы, и только усиленные просьбы заставили дворников замазать глиной, чтобы хоть немного остановить целые ручьи дряни». Не этот ли дом выбрал Ф. М. Достоевский местом действия для своих произведений?

Жильцам, смирившимся с необходимостью огибать потоки фекальных вод, домовладелец не оставил и этой возможности. На лестницах царил мрак. Оказалось, Лихачев сдавал жилье с газовым освещением лестниц, но так и не наскреб на 200-рублевый взнос в газовое общество.

«Недурно было бы по примеру прошлого года освещать лестницы хотя бы сальными огарками, вставленными в бутылки... и весь этот незатейливый прибор стоит в газовом стеклянном фонаре», — саркастически замечал газетчик. И в заключение обращался к властям: может «те, от кого зависит побудить г. Лихачева, пригласят его исправить хотя бы необходимое, мы и тем будем довольны».