Бремя Брежнева. Эпоха его правления могла стать золотым веком СССР
Сорок лет назад, сразу же после ноябрьских праздников, страна погрузилась в траур: 10 ноября 1982 года ушел из жизни генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Ильич Брежнев. Многие ощущали, что это событие рубежное: кончилась эпоха. И хотя тогда ее никто еще не называл застоем, чувствовалось, что грядут перемены. Как тогда верилось, к лучшему… По словам нашего собеседника, доктора исторических наук, профессора СПбГУ Александра ПУЧЕНКОВА, эпоха Брежнева могла бы стать золотым веком в истории СССР, а завершилась тем, что воспринималась миллионами людей как откровенное унижение великой страны.
На снимке — Леонид Ильич Брежнев на собрании актива московских городской и областной партийных организаций, 17 декабря 1981 года./ФОТО Владимира Мусаэльяна, Алексея Стужина/ТАСС
— Александр Сергеевич, как же, пользуясь известным выражением, получилось, что начали за здравие, а кончили за упокой?
— Когда осенью 1964 года Леонид Ильич сменил Хрущева, многие восприняли его приход с энтузиазмом. Дело в том, что страна устала от метаний и шараханий Никиты Сергеевича. В знаменитом кинофильме «Кавказская пленница» звучит невинный вроде бы диалог. Герой Никулина произносит: «Волюнтаризм!». А герой Мкртчяна отвечает: «Попрошу не выражаться!». Между тем это не что иное, как политическая сатира, ведь именно волюнтаризм был одним из обвинений в адрес Хрущева.
Брежнев выступил полной противоположностью: поставил во главу угла стабильность, действовал осторожно, избегал непродуманных решений. Делал все, чтобы продемонстрировать: он возродил фактически уничтоженный к концу правления Хрущева принцип коллективного руководства.
Любопытно, что обычно по утрам Брежнев обзванивал «периферийных» секретарей обкомов партии, спрашивал их совета по вопросам большой политики. Можно представить, какой они наполнялись гордостью: «сам» позвонил, советовался! И такой ритуал продолжался годами.
— Интерес генсека был искренним или для проформы?
— Конечно, мне трудно давать оценки, но, судя по воспоминаниям людей, знавших Брежнева, он был искренним. Хотя он был великолепным психологом и мастерски умел сочетать искренность и лицедейство. Немногие знают, что в 1920‑х годах он пробовал себя в роли профессионального актера… И был не прочь словно бы заново проигрывать моменты собственной биографии.
Леонид Ильич был выходцем с периферии, его путь в Москву был очень непростым. Он вырос в рабочей семье, получил техническое образование, имел огромный опыт партийной работы, еще до войны возглавлял крупную Днепропетровскую область, руководил восстановлением народного хозяйства в Запорожье, был первым секретарем ЦК компартии Молдавии… В октябре 1952 года, на последнем в жизни Сталина ХIХ cъезде партии, Брежнев был избран секретарем ЦК КПСС, затем стал кандидатом в члены президиума ЦК.
Можно сказать, он был приближен вождем, после смерти которого его карьера пошла вниз. Брежнева назначили замначальника Главного политуправления Советской армии и Военно-морского флота, потом перевели в Казахстан. Но через два года, в 1956‑м, он вернулся в Москву, получив пост секретаря ЦК по оборонной промышленности…
По многочисленным воспоминаниям, по жизни он был добродушным, незлобным человеком, искренне расположенным к людям. И даже когда играл в домино с чинами своей охраны и ужинал с ними, был совершенно искренним. Он не переносил того, что Ленин называл «комчванством».
Но «добреньким» он вовсе не был: за власть готов был драться. Брежнев прекрасно понимал, что оказался во главе страны в результате заговора, лишь внешне оформленного как пленум ЦК партии. Поэтому стремился к тому, чтобы избавиться от тех, с кем был связан тайной подготовки переворота. Недаром председатель КГБ Владимир Семичастный, московский партийный лидер Николай Егорычев, комсомольский лидер Александр Шелепин, принявшие на себя значительную часть работы по подготовке смещения Хрущева, были отправлены в отставку.
Кроме того, Брежнева, человека политически ревнивого, обидчивого, чрезвычайно тяготили даже сами воспоминания о том, что кто‑то когда‑то воспринимал его как переходную фигуру перед избранием настоящего лидера партии, в качестве которого тот же Семичастный видел Шелепина.
— Леонид Ильич считал, что заслужил назначение генсеком?
— Разумеется. Да, его недооценивали. Тот же Хрущев считал его человеком посредственным, не имеющим собственного мнения. Но на деле Леонид Ильич был при нем второй фигурой в государстве. Недаром во время бесконечных зарубежных визитов — а такова была одна из основных претензий к Никите Сергеевичу — Брежнев нес основную тяжесть партийной работы.
Хрущев бросал Леонида Ильича на самые ответственные участки — освоение целины, космическую программу, давал самые деликатные поручения. Именно Брежнев был одним из тех генералов, кто летом 1953 года арестовывал Берию. Для этого надо было быть по‑настоящему смелым человеком…
Вообще же, после того как Леонид Ильич пришел к власти, первые десять лет страной фактически руководил триумвират: партийный лидер — Брежнев, во главе президиума Верховного Совета — Подгорный, глава правительства — Косыгин.
Что касается последнего, то он собирался реформировать плановую советскую экономику, вводить элементы хозрасчета. Поначалу и Брежнев признавал необходимость реформ. Но все было остановлено после «Пражской весны» 1968 года. Сказать, что она напугала Брежнева, — это ничего не сказать.
Для него, как и для других советских руководителей, события в Чехословакии стали настоящим шоком. Брежнев был уверен, что раз Советский Союз освобождал эти страны во время Великой Отечественной войны, то он имеет право определять их идеологическое лицо. Весь период своего правления Леонид Ильич имел обыкновение собирать в Крыму руководителей соцстран, устраивал братские посиделки. Он действительно искренне полагал, что возможности социализма неисчерпаемы и Советский Союз предлагает этим государствам светлое будущее и настоящее.
И, кроме того, считал, что нельзя ни при каких обстоятельствах отпускать Чехословакию на «вольные хлеба». Потому что иначе последует цепная реакция. Ведь в советском руководстве были прекрасно осведомлены, что популярность СССР в Восточной Европе снижается. Уже к концу 1960‑х годов там не особенно верили, что Советский Союз обладает знанием о наиболее выгодном и передовом способе ведения хозяйства. А раз так, то надо жить своим умом.
— Удержав Чехословакию силой, СССР выиграл в краткосрочной перспективе, но проиграл в долгосрочной. И не разгром ли «Пражской весны» задал тон всему дальнейшему правлению Брежнева?
— Действительно, ввод танков в Прагу стал символическим окончанием хрущевской оттепели. В первую очередь он лишил надежд советскую интеллигенцию. А какой ущерб нанес репутации Советского Союза в мире...
«Пражский синдром» постоянно преследовал Брежнева и его окружение. Это был фантомный страх каких‑либо изменений… Ведь после событий 1968 года звучала одна и та же отговорка: мол, Чехословакия тоже начинала с разговоров о том, что нужно оживить экономику, а кончилось тем, что страна едва не ушла из советского блока.
Была и еще одна причина, почему Брежнев так и не решился на серьезные экономические изменения. Назову ее условно «личный фактор». Как я уже говорил, будучи политически ревнивым, Брежнев очень опасался, что вся слава проведения реформ достанется Косыгину. Об этом вспоминали многие, кто лично работал с Леонидом Ильичом. Брежневу не нравилось, что Косыгину симпатизируют иностранцы, что его любят в народе, что его вообще считают выдающимся руководителем. Однако при всей своей ревности к Косыгину Брежнев сознавал, что заменить его некем.
Тем не менее с конца 1960‑х годов он начал настойчиво, шаг за шагом, отодвигать Косыгина от участия в международных переговорах, делая все, чтобы западные лидеры воспринимали именно его, Брежнева, первым лицом государства. Следует признать, что Леонид Ильич оказался весьма талантливым и успешным дипломатом. Переговоры с американскими лидерами Никсоном, Фордом, Картером он действительно вел чрезвычайно умело и эффективно, успешно сочетая те качества, которыми обладал. Он умел быть — и все обращали на это особое внимание — чрезвычайно обаятельным, добродушным, искренне обращенным к собеседнику.
Брежнев, без преувеличения, сыграл выдающуюся роль в снижении международной напряженности. Возможно, в том числе и потому, что сам прошел Великую Отечественную войну от первого до последнего дня, она опалила его, как и всех людей его поколения. Советский лидер действительно полагал, что нет ничего важнее борьбы за мир. И ему нравился его имидж миротворца.
Он искренне считал, что у СССР и США есть общий моральный долг — спасти человечество от ядерной войны. И в том, что к концу 1970‑х годов ее начали воспринимать уже как нечто чрезвычайно умозрительное и нереальное, была огромная личная заслуга Брежнева и его зарубежных партнеров по переговорам. В отличие от ситуации времен Карибского кризиса, когда мир действительно оказался на пороге ядерного конфликта.
Венцом деятельности Брежнева как дипломата, его личным триумфом стало знаменитое Хельсинкское совещание 1975 года. В подготовку этого саммита он вложил все свои силы.
— В чем был смысл принятых там документов?
— Они зафиксировали раздел мира, сложившийся после Второй мировой войны. Подписав эти договоренности, западные страны, по сути, признали Восточную Европу «сферой влияния» Советского Союза. При этом представители СССР всегда уходили от того пакета, который касался соблюдения прав и свобод человека. По сути, он остался невыполненным.
После этого саммита — и об этом мне говорили люди, которые работали с Брежневым, в том числе его личный фотограф Владимир Мусаэльян, неотлучно находившийся рядом с шефом, — Леонида Ильича как будто подменили. Было такое ощущение, что он полностью истощил сам себя. Буквально через месяц после переговоров в Хельсинки это был совсем другой человек. Из моложавого мужчины он вмиг превратился в дряхлого, немощного, раздраженного старика.
Начиная со второй половины 1970‑х годов советский лидер неоднократно просил своих соратников об отставке. Но — парадокс! — он оказался заложником им же созданной системы власти. Ведь повержены были все его конкуренты, и теперь никто не знал, не является ли просьба Брежнева об отставке, обращенная к товарищам по Политбюро, проверкой их лояльности? Не полетят ли после этого их головы?
Поэтому в отставку его не пускали. Соратникам Брежнева было выгодно, чтобы он оставался на своем посту как можно дольше. Ими двигал инстинкт самосохранения, им было важно любой ценой остаться на своих должностях.
Зачем? Во-первых, это давало гарантии неприкосновенности. Во-вторых, привилегии «приставлялись» только к действующей должности. Да, впоследствии можно было рассчитывать на хорошую пенсию и прикрепление к особой больнице, но представление о кремлевском пенсионере как о небожителе — явное преувеличение…
Одним словом, я абсолютно уверен: если бы Леонид Ильич покинул свой пост в середине 1970‑х годов, о нем вспоминали бы как об одном из самых выдающихся деятелей ХХ века.
— В том числе и оценивая экономические показатели?
— Да, ведь нельзя отрицать того, что именно в брежневское время страна осуществила впечатляющий рывок в экономическом развитии. Уровень жизни существенно возрос, именно поэтому для миллионов людей и по сию пору эпоха Леонида Ильича — счастливая пора их жизни. Пятидневная рабочая неделя, выход на пенсию у женщин в 55 лет, а у мужчин в 60, относительно достойная оплата труда и гарантированный оплачиваемый отпуск…
В 1980 году Советский Союз занимал первое место в Европе и второе место в мире по производству почти всех видов продукции базовых отраслей промышленности — нефти, стали, чугуна, тепловозов, электровозов, тракторов, комбайнов, сборных железобетонных конструкций, а также по добыче природного газа, производству калийных удобрений… Если в 1960 году объем промышленной продукции СССР по сравнению с США составлял 55 %, то в 1980 году — уже более 80 %.
При Брежневе население России увеличилось на 12 миллионов человек. Было введено в эксплуатацию 1,6 миллиарда квадратных метров жилой площади, благодаря чему бесплатным жильем были обеспечены десятки миллионов человек. При этом квартплата в среднем не превышала 3 % семейного дохода.
Тем не менее экономика СССР имела и ряд серьезных изъянов, которые сказались в дальнейшем. За 1970‑е годы она стала абсолютно зависимой от нефтяных доходов, значительно отставала от Запада в развитии наукоемких отраслей, в том числе в вычислительной технике. В конце 1970‑х — начале 1980-х годов стала обнаруживаться тенденция к заметному снижению темпов роста национального дохода.
Сложная ситуация сложилась в сельском хозяйстве, которое становилось все более дотационным. В 1979 – 1984 годах в страну ежегодно ввозили около 40 миллионов тонн продовольствия, и все равно обеспечение населения продуктами питания оставалось недостаточным.
— Что в конечном итоге и привело к эпохе всеобщего дефицита…
— …а вполне рациональная кадровая стабильность к концу правления Брежнева превратилась в то, что потом стали называть геронтократией и застоем.
По сути, последние годы жизни Брежнева страной управляла так называемая ореховая тройка — три руководителя, которые собирались в Ореховой комнате перед заседаниями Политбюро и негласно принимали будущие решения. Это министр иностранных дел Андрей Громыко, председатель КГБ Юрий Андропов и министр обороны Дмитрий Устинов. Именно они как раз и сыграли определяющую роль в том, что Брежнев остался на занимаемых им постах, а не ушел досрочно.
Паралич власти был неизбежен. В союзных республиках процветала коррупция, и если становилось известно, что региональные партийные бонзы — взяточники и воры, то этого как будто не замечали, чтобы не бросить тень на всю партийную систему. Брежнев считал, что иначе ситуация может стать неуправляемой… Негативным фактором стало принятое в 1979 году решение о вводе войск в Афганистан. Ничего хорошего, конечно, не было и в карательной психиатрии, и в преследовании инакомыслящих.
Вообще к концу правления Брежнева советская действительность как будто бы превратилась в кривое зеркало. В официальных партийных речах Леонида Ильича преподносили как энергичного и сильного человека, а по телевизору люди видели немощного старика, смертельно уставшего от тяжелой ноши… Отсюда возникали бесконечные насмешки и анекдоты.
В апреле 1982 года произошло событие, в немалой степени ускорившее уход Брежнева. Будучи в Ташкенте, он пожелал посетить авиазавод. Визит был не подготовлен. Чтобы увидеть вождя, люди забирались на крылья самолетов, и в разгар прохода генсека по цеху одно из них рухнуло и задело Леонида Ильича. Хорошо, что охранник успел его заслонить. Брежнев мог погибнуть, но отделался только переломом ключицы. Однако травма стала для него фатальной. После Ташкента он стал стремительно угасать…
Одним словом, Брежнев политически не пережил самого себя, и это стало очень печальным финалом. Он ушел тогда, когда многие соотечественники над ним откровенно потешались. В частности, над тем, что он инициировал собственное награждение всевозможными наградами и званиями. Четыре Золотые Звезды Героя Советского Союза, орден Победы!..
— Действительно, зачем ему было столько наград?
— Брежнев искренне считал, что он в отличие от многих других политработников действительно был настоящим героем, которого несправедливо обделили наградами во время войны. Да, его мания величия выглядела несколько комично. Однако давайте все‑таки не забывать, что большую часть его эпохи государство развивалось достаточно динамично, а весь мир воспринимал Советский Союз как сверхдержаву, влияние которой распространялось на десятки стран, сверявших свои часы с московским временем…
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 210 (7293) от 09.11.2022 под заголовком «Его эпоха имела все шансы стать вершиной советской цивилизации, а закончилась… анекдотами».
Комментарии