Мир инопланетян всегда был любимой темой фантастов
Исследователь истории освоения космоса, член Союза писателей Санкт-Петербурга, Федерации космонавтики России, Союза ученых Санкт-Петербурга, дважды лауреат АБС-премии и других престижных наград в области литературы Антон ПЕРВУШИН работает над новой книгой «Наука о чужих».
ФОТО Danie Franco on Unsplash
— Антон Иванович, ходят слухи, что в вашей новой книге прозвучат сенсационные вещи, это будет бомба. Можете рассказать предварительно, что удалось найти?
— Из названия можно подумать, что я работаю над очередной книгой о поисках жизни и разума в космосе. Но такие книги есть и регулярно переиздаются: достаточно вспомнить работы Иосифа Шкловского и Карла Сагана. Моя книга о другом — о том, как развивалась идея инопланетян с Античности до самых современных исследований астробиологов. Для меня в этой работе важно выявить корни идеи, ее эволюцию на протяжении веков, преемственность теорий и гипотез.
И это действительно будет бомба, потому что на русском языке ничего подобного не издавалось больше ста лет, со времен переводов французского популяризатора Камиля Фламмариона. При этом на английском, немецком, французском об этом написаны десятки книг. Когда начал их читать, пользуясь электронным переводчиком, то понял, что мы совсем не знаем эту историю. И поразился, насколько она отличается от навязываемых нам исторических мифов.
Например, мы привыкли думать, что Джордано Бруно сожгли в 1600 году за утверждение множественности обитаемых миров, но это миф. Церковь вовсе не воспринимала эту идею как нечто несусветное или революционное — еще в 1277 году Этьен Темпье, епископ Парижский, провозгласил, что отрицание множественности миров является ересью, потому что всемогущество Бога подразумевает возможность сотворить один или много миров различной структуры. И захватывающий теологический диспут на эту тему продолжался веками с разным успехом.
А что вы знаете, например, о споре Уильяма Уэвелла и Дейвида Брюстера о возможности существования инопланетян с точки зрения религиозных доктрин? А ведь во второй половине XIX века к этому спору высказали свое отношение почти все ученые Европы.
Известно ли вам об астрономе Ричарде Прокторе, который был самым авторитетным популяризатором передовых достижений науки в конце XIX века и предложил одно из объяснений знаменитого парадокса Ферми и загадки Великого Молчания Вселенной задолго до того, как и парадокс, и загадка были сформулированы?
Кто первым выдвинул теорию радиационной панспермии, гласящую, что жизнь занесена из космоса? Нет, не Сванте Аррениус, как считается, а дрезденский врач Герман Рихтер. И, кстати, теорию панспермии (о возможности переноса живых организмов или их зародышей через космическое пространство. — Прим. ред.) не приняли поначалу, но зато она стала очень популярна в последней четверти ХХ века и становится все более популярной сегодня.
В книге есть ответ на вопрос, почему так получилось. Разумеется, я рассказываю не только об исканиях ученых, но и о фантастах, прежде всего забытых. И показываю, что именно писатели своим воображением создали образы инопланетян, которые стали частью нашей культуры и породили множество паранаучных теорий: от палеоконтакта до уфологии.
«Науку о чужих» я пишу с большим удовольствием, каждый день делая какое‑нибудь маленькое открытие и исправляя ошибки предшественников. Главы из нее сейчас публикует журнал «Наука и жизнь», а о самом процессе рассказываю раз в месяц в прямом эфире на канале «Радио России — Санкт-Петербург».
— В новой книге вы рассматриваете развитие идей об инопланетянах на протяжении веков. Удалось ли человечеству продвинуться в этом направлении?
— Инопланетян, даже простейших микроорганизмов, мы пока не обнаружили. Даже наоборот — науке в ХХ веке пришлось отказаться от многих устаревших идей и объявить некоторые открытия ошибочными. Тут достаточно вспомнить марсианские каналы, которые оказались оптической иллюзией, и следы жизнедеятельности в метеоритах, оказавшиеся попыткой выдать желаемое за действительное.
Но научный поиск продолжается на более строгих основаниях, и мы теперь знаем, как искать чужую жизнь: например, по биосигнатурам в спектрах других планет. На Международной космической станции проводятся эксперименты с простейшими микроорганизмами, которых наши космонавты на месяцы выставляют в открытое пространство с целью выяснить, смогут ли те выжить. И микроорганизмы (бактерии, споры, грибки, личинки) выживают! Что дает основания сторонникам теории панспермии говорить о ее достоверности.
Продолжаются работы по поиску искусственных сигналов извне. Кроме того, астрономы ищут признаки деятельности высокоразвитых цивилизаций в дальнем космосе по техносигнатурам и, наконец, научились регистрировать межзвездные объекты (астероиды, кометы и метеориты).
Все еще сохраняется надежда обнаружить микроорганическую жизнь на Марсе, чем сейчас занимаются многочисленные космические аппараты. В общем, я смотрю на перспективы этого научного направления с оптимизмом: сегодня мы вполне готовы не только найти инопланетную жизнь, но и сразу приступить к ее изучению.
— Интерес к инопланетной теме то утихает, то разгорается с новой силой. Это с чем‑то связано?
— Изучая тему, я не заметил, чтобы он когда‑либо утихал. Менялось только наполнение темы. Скажем, когда царил геоцентризм и считалось, что звезды иллюзорны, то доказательства существования чужих форм жизни искали на Луне, в дальних загадочных странах или даже в глубоких пещерах рядом с поселениями, в мирах мифических фейри.
Практически все мыслители, которых мы считаем классиками науки, и их известные последователи высказывались по вопросу существования инопланетян: кто‑то скептически, кто‑то с большим энтузиазмом. И, конечно, инопланетяне — любимая тема фантастов во все времена.
— Ученые, писатели, уфологи — у всех разные взгляды на тему «одиноки ли мы во Вселенной». Что думаете вы?
— Что внеземные жизнь и разум реально где‑то существуют. Все, что мы знаем сегодня о законах природы, указывает на то, что мы не можем быть уникальными и одинокими. Но, скорее всего, жизнь рассеяна по Вселенной, и найти ее будет, с учетом расстояний, непросто. Впрочем, это не повод отчаиваться и останавливаться — поиски гипотетических инопланетян помогают науке выработать более совершенные методики исследования космоса и Земли. Позволяют взглянуть на самих себя и собственные проблемы под другим — можно сказать, инопланетным — углом, что обогащает еще и культуру.
— Очень много публикаций на эту тему. Как обычному человеку определить, кому можно верить, а кто только дискредитирует вопрос?
— Очень просто определить. Если автор публикации делает безапелляционные утверждения типа «НЛО — это космические корабли пришельцев», «Метеориты разносят жизнь», «Древние люди вступали в контакт с инопланетянами», не добавляя обороты «возможно», «вероятно», «я думаю», «я верю», то это явная дискредитация вопроса.
Если автор ссылается на научные источники, сравнивает их, пишет о том, что мы имеем дело с гипотезой, а не фактом, с культурным феноменом, а не реальным событием, то ему вполне можно доверять. Но при этом лучше еще и проверять: в последнее время появилось много образчиков в жанре докуфикшн, когда фантастика маскируется под исследование или хронику, — надо быть внимательным к излагаемым деталям.
— С чего начался ваш интерес к фантастике, космосу?
— Фантастикой увлекался с детства. Собственно, первой большой книгой, которую я прочитал самостоятельно, еще по слогам, была сказочно-фантастическая повесть «Продавец приключений» Георгия Садовникова. И увлекся. Потом были Александр Беляев, Александр Казанцев, Жюль Верн, Герберт Уэллс, братья Стругацкие, Иван Ефремов и так далее.
Интерес к космосу пришел позднее. Дело в том, что среди советских подростков, увлекавшихся фантастикой, было принято интересоваться еще и космосом, ведь почти вся она того времени так или иначе была связана с перспективами освоения внеземных пространств. Сначала я читал научно-популярные и исторические статьи в журналах, потом стал покупать книги о космонавтике и даже одно время коллекционировал марки на эту тему. Впрочем, в то время не думал, что когда‑нибудь буду писать о космосе и заниматься им профессионально — увлечение оставалось хобби. Когда достаточно набил руку на литературном поприще, то увидел, что почему‑то о космосе перестали писать так, как раньше, популярно и масштабно, несмотря на новые открытия, на появление в обороте множества документов и мемуаров ученых и инженеров. И решение заняться темой всерьез пришло само собой.
Я работаю только над тем, что мне по‑настоящему интересно. И в этом смысле мне, конечно, повезло в жизни. А когда работаешь над тем, что интересно, то забываешь об отдыхе и выходных: сижу по шестнадцать часов в сутки за компьютером или книгами.
— Вы посещали семинары известных писателей. Какое влияние оказали на вас ваши учителя?
— В 1990‑е годы действительно активно посещал Литературную студию Андрея Дмитриевича Балабухи и Анатолия Федоровича Бритикова. Позднее — семинар Бориса Натановича Стругацкого. Он учил философии писательской деятельности, помогал выбрать особый, собственный путь в литературе.
Кстати, свои ранние очерки и эссе, посвященные в том числе инопланетянам, я предлагал Борису Натановичу в его журнал «Полдень, XXI век», и он их всегда печатал. Я горжусь тем, что у меня были такие учителя.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 157 (7486) от 24.08.2023 под заголовком «Свои о чужих».
Комментарии