Повернуть время вспять. Как происходит реставрация часов в Эрмитаже?
Специалисты Лаборатории научной реставрации часов и музыкальных механизмов Эрмитажа способны оживить сложные механизмы, остановившиеся столетия назад, вернуть им первоначальный облик. Их мастерство в 2011 году было отмечено Государственной премией в области литературы и искусства. О том, с какими уникальными техническими устройствами приходится иметь дело реставраторам, обозреватель «Санкт-Петербургских ведомостей» Людмила ЛЕУССКАЯ беседует с заведующим лабораторией Михаилом ГУРЬЕВЫМ.
ФОТО Елены МУЛИНОЙ / ИНТЕРПРЕСС
– Михаил Петрович, в постоянную экспозицию Эрмитажа после реставрации возвращаются астрономические часы XVI века. Проект многолетний, расскажите об истории восстановления этих часов подробнее.
– Эти часы стояли на экспозиции, посвященной собранию приборов и инструментов Петра Великого, и мы знали, что когда-нибудь придется ими заняться. Очень необычный экспонат, изготовлен в Аугсбурге в 1594 году. Внутри позолоченного небесного глобуса находится сложный часовой механизм. Он вращает глобус, так что мы видим движение звезд, соответствующее их реальному движению на небосклоне.
Первый этап реставрации проходил в 2015 году при подготовке к выставке «Часовое искусство. Часы XVI – XVII веков в собрании Эрмитажа». Мы вымыли корпус, извлекли и запустили механизм и сделали для него красивую подставку – этот механизм красив сам по себе. К тому времени, когда выставка закончилась, созрело решение воссоздать утраченные внешние элементы, без которых часы теряли половину своей привлекательности: прежде всего, изображение Солнца и Луны, перемещающихся на фоне звездного неба.
Традиционно эти часы, в соответствии с их формой и функцией, называют механическим глобусом. Всего в мире сохранилось шесть глобусов, аналогичных нашему. Поэтому мы обследовали глобусы из музейных коллекций Дрездена и Лондона, сняли размеры деталей, отсутствующих в эрмитажном глобусе, и воссоздали их. Так что сегодня наш механический глобус – один из самых полных в мире и единственный, который работает.
Но осталась проблема, которая заставляет возвращаться к нему в мыслях. Обычно вопроса о назначении часов не возникает: эти, скажем, хронометр, для указания точного времени; другие украшают интерьер, третьи – музыкальные и так далее. А этот глобус? Понятно, что механизм сложный, но почему, зачем он настолько сложный? Это ведь резко повышает цену. Так, за первый экземпляр, который был продан императору Священной Римской империи Рудольфу II, было заплачено 1200 талеров (притом что годовой доход дворянина составлял порядка 120 талеров). А второй глобус (он сейчас в Вене) обошелся в 1500 талеров! Известно, что за период с 1584-го по 1589 год было продано шесть этих баснословно дорогих механизмов!
Отметим, что эти астрономические часы были созданы в конце эпохи Возрождения, когда наука была еще тесно переплетена с искусством. Ученые писали стихи, художники занимались наукой – вспомните Микеланджело, Леонардо да Винчи. А потом дороги науки и искусства разошлись, и сегодня они существуют отдельно. Наверное, это неправильно, ведь и то и другое – общая культура человечества. Император Рудольф II (с чьим именем связаны по крайней мере четыре из шести глобусов) застал окончание той эпохи. В попытке понять устройство мироздания он объединил усилия ученых, художников и поэтов и собрал огромную коллекцию художественных и научных объектов. В том числе и наш механический глобус.
К завершению реставрации этого экспоната мы написали брошюру, а материала набирается на интересную книгу.
– Этот экспонат не единственная редкость в коллекции Эрмитажа. Как можно оценить коллекцию?
– В коллекции часов Эрмитажа около трех тысяч экспонатов, рассредоточенных по разным хранениям. Самые большие – башенные часы, самые маленькие – часы-перстни. Хронологические рамки – от XVI до начала XX века. Наша коллекция – одна из лучших в мире и по количеству, и по качеству экспонатов. Много интересных и необычных механизмов: часовых, анимационных, музыкальных.
– На экспозиции все часы отреставрированы?
– Все приведены в рабочее состояние. Но мы не заводим карманные часы и те, к которым ограничен доступ. Остальные заводим.
– По какому принципу берете часы в реставрацию? Отбираете те, что вам интересны?
– В первую очередь реставрируются вещи, которые идут на временные выставки и те, что предлагают хранители. Мы рекомендуем то, что нам кажется интересным. Это относится к автоматам, музыкальным шкатулкам, органчикам. Реставрируем и, как правило, возвращаем их в хранение.
– Выставки цикла «К завершению реставрации» всегда вызывают интерес публики. В Меншиковском дворце вы показывали часы с интересной историей.
– Да, это напольные часы из французского интерьера, они туда и вернулись. Реставрацию прошли и корпус, и механизм. Работа интересная, потому что часы претерпели сильные изменения в процессе бытования. В начале ХХ века был период, когда вещи передавали в хранение в разобранном виде. Деревянный корпус шел в фонд мебели, механизм – в фонд металла. В какой-то момент решили вернуть все обратно и перепутали: во французский корпус вставили английский механизм. Чтобы вернуться к авторскому образу часов, потребовалось много усилий. Об этой истории мы и рассказали на выставке, иначе о ней никто бы не узнал. Очень красивые часы получились, хотя первое время нам пеняли смотрители: раньше поток посетителей шел плавно, теперь они останавливаются перед часами.
Такая же выставка готовится и для механического глобуса.
– Вы как-то говорили, что все самое интересное впереди, упоминали «Часы-яйцо», сделанные Кулибиным. Дошли до них руки?
– Не совсем. Проблема в том, что эти часы часто требуют на выставки. Часы уникальные, механизм один из самых сложных в коллекции, в том числе из-за размера. Мы уже к ним приступали, разобрали до половины механизм. Это медленно идет: раскладываешь, записываешь, фотографируешь, чтобы потом в том же порядке собрать и главное – понять, как механизм устроен, почувствовать его секреты. А тут раз, и просят вернуть в фонд. Полной реставрации, чтобы двигались фигурки, играла музыка, еще не было.
Имеются еще очень интересные механические часы-автомат Майкла Медокса. Часы его работы, «Храм славы», есть в Московском Кремле. Там играет орган, двигаются фигурки и стеклянные водопады, орлица кормит птенцов жемчужинами. И у нас нечто подобное, но сильно разрушенное. Автор устройства – личность полумифическая, родом из Англии. Якобы в 19 лет преподавал математику русскому наследнику Павлу Петровичу, затем был театральным антрепренером и т. д.
Наши часы сильно разрушены, и пока нет понимания, как подступиться к ним с реставрацией. Надо быть осторожными, чтобы не обмануться, не добавить того, чего не было, что не соответствует эпохе. Такие экспонаты требуют глубокой концентрации, полного переключения на предмет. А текущую работу ведь никто не отменял.
– Как себя чувствует всеми любимый «Павлин»?
– В целом, нормально. Заводим пару раз в неделю, внимательно наблюдаем за состоянием. Наверное, неплохо было бы разобрать, почистить. Последняя реставрация была в 1995 году. Сейчас, пока музей пустой, можно было за эти три месяца это сделать, но карантин не позволяет.
«Павлин» – самый благодарный экспонат в смысле реакции публики. Когда заводим, зал полон. Правда, современные дети уже по-разному ведут себя, самые заинтересованные – от 4 до 8 лет. Тех, кто старше, трудно удивить, идет погружение в гаджеты.
– В реставрационных лабораториях применяют новые технологии, материалы. У вас это невозможно?
– Мы полагаем, что при реставрации старых вещей следует пользоваться по возможности традиционными методами. Хотя прогресс не удержать, иногда без современных технологий не обойтись. Но, с одной стороны, мы стараемся сохранить традиционную профессию часовщика, с другой – это позволяет вещам выглядеть и восприниматься более аутентичными.
Мы всегда стараемся приблизить облик экспоната к авторскому, иначе может возникнуть ощущение, что у императора стояли неисправные часы с застывшими или отломанными стрелками. В этом отношении Эрмитаж в авангарде. Думаю, в конце концов мы придем к созданию реставрационного центра часов на базе нашей лаборатории.
– Какие часы в мастерской дожидаются вашего возвращения после карантина?
– Там есть очень интересные французские напольные часы-регулятор эпохи Людовика XV. Они всю жизнь простояли в фондах. Красивый корпус черного дерева, богатый бронзовый декор. Наверху должна быть роскошная позолоченная ваза. Мы предлагаем ее восстановить, иначе это будет «всадник без головы», и сейчас этот вопрос обсуждается с хранителями.
Из фондов же к нам пришли напольные немецкие часы с механическим органом Екатерининской эпохи – огромные, около четырех метров высотой, золоченые, резные, в китайском стиле.
Практически завершена реставрация музыкального механизма из бюро Рентгена. Большой карильон с колокольчиками, очень красивая музыка. Есть еще хорошая музыкальная шкатулка, которую никогда не выставляли. Среди прочего она исполняет «Боже, царя храни».
– Вы, как прежде, носите кварцевые часы и по ним настраиваете эрмитажные?
– Да, они точные и надежные. Подарок Мстислава Ростроповича.
– Сейчас много приборов кроме часов, показывающих время, – мобильник, компьютер, пульсометр... Время летит со страшной скоростью. Мы его не ощущаем.
– Помните, у Окуджавы: «Чем дольше живем мы, тем годы короче»... Со временем у людей вообще отношения непростые: мы убиваем время, время убивает нас. Это проецируется и на часы: каждый взмах маятника – ушедшая секунда вашей жизни.
– Раньше часы были вещью престижной.
– И сейчас они в этом качестве остались, просто аудитория резко сузилась. Так, современные механические швейцарские часы – вещь очень дорогая, по ним определяют статус человека. В юности я безотчетно мечтал о швейцарских часах, и они казались абсолютно недоступными. А вот современной молодежи часы практически не нужны.
– Часы переместятся в музей окончательно, профессия часовщика станет редкостью?
– Посмотрим. Но часть нашей работы – сохранение профессии часовщика, передаваемой из рук в руки, и здесь принципиально важен личный контакт. Пока еще есть желающие освоить эту профессию; они проходят через нас, и кто-то остается – это наша смена и надежда.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 117(6715) от 09.07.2020 под заголовком «Время выбрало нас».
Комментарии