Удержавшая время

«Записки на подрамниках» художника Ирины Бируля очень петербургская и очень театральная книга. А еще очень человечная, будоражащая душу и заставляющая вспомнить давнее, в суете подзабытое, а на самом деле когда-то определившее личность и судьбу.

ФОТО Сергея ГРИЦКОВА

Книга о том, как возникали картины, оказавшиеся в престижных собраниях самых разных стран; о старых вещах, ставших персонажами этих картин; о людях, отдельно от которых художник себя не мыслит. Книга по видимости простая и легкая для чтения, но как же сложна эта кажущаяся простота.

Неброская серая обложка. Только вглядевшись, понимаешь, как непрост ее серый цвет, как тщательно смонтирован коллаж из элементов разных подрамников и их креплений, сфотографированных сзади, с изнанки, обычно скрытой от глаз человека, разглядывающего картину. Оборотная сторона творчества, импульсы, с которых оно начинается, нюансы настроений, чувств, воспоминаний, мгновения личной жизни и общей истории, сохраненные памятью и кистью мастера.

Книга начинается с рассказа о признании в любви, вышитом семнадцатилетней белошвейкой, семья которой в середине XIX века переселилась из Польши в Петербург. О предшествовавших событиях - о деде бабушки (кто из нас может рассказать о деде своей бабушки?), работавшем на строительстве Благовещенского моста, первого постоянного моста в нашем городе, строившегося по проекту выдающегося польского архитектора Станислава Кербедза, - скромное примечание. Сколько знания, культуры, гордости и боли в немногих, но существенных примечаниях этой книги.

История любви бабушки и дедушки, оказавшейся счастливой, становится началом путеводной нити, ведущей по книге из XIX в XXI век. На этом пути - рассказ о родителях, встретившихся на Ленинградском фронте, чтобы не расстаться больше никогда, и о муже - режиссере Владимире Норенко, с которым связаны многие картины, и о сыне Антоне - музыканте, играющем в дуэте со своей женой Анной на редких инструментах - теорбе и барочной гитаре. Как замечательно складывается сюжет: от деда автора - музыкального мастера - к сыну, играющему на старинных инструментах; от юной польки, по слову собирающей свое любовное письмо, к ее праправнучке Алисе, которой посвящена и с мыслью о которой написана эта книга.

Все эти люди - полноправные герои книги, их лица смотрят на нас с ее страниц, рассказы о них вплетены в рассказы о картинах. Потому что все они: от бабушки Юли до внучки Алисы - существенная часть жизни Ирины Бируля, без их постоянного присутствия не мыслит, не ощущает она себя. Таков мир художника, складывающийся из многих других миров. Потому, рассказывая о своих петербургских пейзажах, автор естественно вспоминает Петра I, грезившего Амстердамом, и Александра Меншикова, и Пушкина, и Достоевского, и Блока.

Картины Бируля будят множество ассоциаций. В книге эти художественные и исторические подтексты выводятся наружу, прописываются, становятся текстами. На левой стороне книжного разворота «Натюрморт с лучом света»: солнечный луч падает на связку лука, висящую на одном гвоздике со старой кухонной доской. Справа - рассказ о том, как возник этот уютный и теплый натюрморт, а над ним - легко проступающий сквозь тонировку листа фрагмент какого-то фламандского цехового портрета как напоминание об эпохе, о малых голландцах, любивших такие вот неназойливо золотые тона.

Это книга не просто художника, но сценографа, чувствующего раму, как портал сцены, понимающего важность детали (Ирина Бируля оформила более 100 спектаклей в России и за рубежом. - Прим. ред.). На картинах - крупные планы вещей, старых, в которых продумано и значимо все. Например, в «Портрете шинковки» картинка на белой изразцовой плашке перевернута, поставлена «вверх ногами». Теперь, прочитав книгу, знаю, что картинка эта может быть правильно увидена только человеком, трущим на терке капусту. Credo создателей предмета совпадает с убеждением автора картины и книги: «Красоту должен видеть тот, кто работает, а не ленивый созерцатель!»

«Записки на подрамниках», вышедшие в серии «Библиотека Всемирного клуба петербуржцев», не для ленивого перелистывания, скольжения с картинки на картинку. Чтобы из тени скрипки, нескольких оборванных струн и висящего на стене старого смычка создать и услышать музыку, надо иметь воображение. Чтобы ощутить горькую поэзию, таящуюся в старых кружевных решетках городских дворов, в закоулках подворотен, в разбитых окнах с выломанными витражами, надо открыть себя боли, которую рассказы об обстоятельствах, породивших картины, только усугубят. А еще, читая эту книгу, надо быть готовым думать о старости, о смерти, о неизбежном прощании...

И все-таки это светлая книга. Потому что она о доброй памяти и любви, освещающих жизнь; о том, как печаль художника претворяется в свет творчеством.

На одной из последних страниц книги автор восклицает: «Как же хочется удержать время, чтобы и следующим поколениям достались минуты общения с лучшим городом на земле...»

Это удалось Ирине Михайловне дважды - картинами и книгой.