Трое в матросских костюмчиках

Слово «война» для нас, мальчишек, было обыденным. В войну мы играли во все времена года, особенно зимой, когда можно было делать снежные крепости и из-за укрытия бить по противнику крепко скатанными снежками. Это было здорово, весело и совсем не страшно...

Прощание на долгую разлуку. К 7 августа 1941 года из Ленинграда в сложных условиях первых дней войны были вывезены 311 тысяч детей. Фото Давида Трахтенберга/из архива редакции

Июль 1941 года, Московский вокзал. На перроне полно детей и их родителей, в основном матерей. Наши отцы на фронте. Суета, прощальные объятия и поцелуи, как потом оказалось, для многих последние. Нас, школьников и малышню, отправляют из Ленинграда туда, где должно быть безопасно. Матери остаются защищать город и работать для фронта.

В какое село нас привезли, я теперь уже не помню, потому что пробыл там недолго. Как потом выяснилось, места для эвакуации были выбраны неправильно и дети оказались на пути врага. За нами стали приезжать. В августе родная сестра мамы тетя Катя привезла меня в Ленинград. Возвращение было страшным. Два раза наш поезд попадал под бомбежку, среди детей и взрослых были убитые и раненые.

Да, это была совсем не та война, в которую я играл во дворе дома...

Она добралась и до моего города. Бомбежки несколько раз в день, бессонные ночи на лестнице, в бомбоубежище, разрушенные дома по соседству на 9-й Советской, перебои с электроэнергией, нехватка продуктов...

Мои родственники поняли, что выстоять в этом ужасе можно только вместе, и все собрались на Гагаринской у тети Маруси. Нам показалось, что бомбы на эту улицу не падают. Нас восемь человек. Мама, две ее сестры с детьми, тетя Нина, дядя Леша в возрасте 96 лет и я. Первым умер дядя Леша.

От моей маленькой и худенькой мамы постоянно пахнет галошами - она работает на «Красном треугольнике» и еще на окопах. Вижу ее редко. Наступил октябрь. В наш дом попадает бомба, и от заднего флигеля остаются развалины. Переезжаем на 6-ю линию Васильевского острова. К голоду добавляется холод. Транспорт не работает. Мама ходит на завод пешком, как и тетя Нина, которая трудится на Московском вокзале. Однажды мама пришла с работы с забинтованной головой и рассказала, как бомбили завод, набережную Обводного канала, по которой шла конница. Почти вся она погибла.

В начале января чужие люди принесли маму домой на руках - она не смогла дойти последние 300 метров. С того дня не вставала с постели и через несколько суток ушла тихо, никого не беспокоя. Ей был 31 год. От горя я потерял сознание и впал в забытье на четверо суток. Мой хлеб никто трогать не стал, и я, очнувшись, получил сразу четыре кусочка.

В феврале не стало тети Маруси. Она пошла к себе на Гагаринскую за продовольственными карточками и деньгами, но не вернулась. Ее ограбили и убили. В марте умерла тетя Нина. Уходили сотни и тысячи ленинградцев. Они умирали у станков, в окопах, идя на Неву за водой, в очередях за хлебом, в холодных и темных домах. Умирали за родной город - борясь до последнего за его жизнь.

...Весна 1942 года. Мы вернулись на 10-ю Советскую. Появилась первая зелень, пробиваясь даже через асфальт. Ее некому было топтать. Пошел первый трамвай. Нас осталось четверо. Тетя Катя и ее дочка Клара, Галя - дочка тети Маруси и я.

И вот тетя Катя решила нас порадовать. Нарядила в матросские костюмчики и повела кататься на трамвае. Мы шли, как на праздник. Шли... Нет, мы не шли. Мы еле-еле передвигали ноги, а прохожие даже останавливались, не скрывая удивления. Как после такой страшной зимы и вдруг одна женщина идет по улице с тремя детьми! В трамвай нас вносили взрослые на руках. Наши ноги не могли подняться на ступеньки.

Прошлое не забывается и никогда не забудется. Мне хочется сказать нынешним и будущим жителям города: помните тех, кто отдал свои жизни за вас.

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 109 (6218) от 21.06.2018.