Снегурочка на сцене. В Мариинском-2 показали первую премьеру нового сезона
В Мариинском-2 показали первую премьеру нового сезона – оперу «Снегурочка» Николая Римского-Корсакова в постановке Анны Матисон под управлением Заурбека Гугкаева.
(с) Мариинский театр. Фотограф Наташа Разина. 2020 г.
Композитор, монументальная скульптура которого величественно возвышается на постаменте у здания гниющей в лесах Консерватории, сочинил одну из своих лучших опер на основе русской народной сказки о внучке Деда Мороза. Написанная на одном дыхании, изобилующая умопомрачительными гармоническими, мелодическими, ритмическими и оркестровыми красотами, она обращена к славянской мифологии. «Снегурочка», выстраивающая параллели с вагнеровским мифом, от которого начала сходить с ума Европа в последней трети XIX века, предложила альтернативный взгляд на схожие мифологические мотивы. Но со славянским акцентом, дающим иные захватывающие идеологические ракурсы.
Уже в Прологе этой оперы есть, как и в «Валькирии» Вагнера, сцена прощания отца с дочерью, которую Мороз с трудом отпускает в суровый мир людей, где она в итоге и погибнет от безжалостного Ярилы-солнца. Вагнер с немецкой предусмотрительностью сначала погрузил дитя Вотана Брунгильду в глубокий сон, после чего еще и обезопасил кольцом огня, чтобы не каждый смертный смог к ней прорваться. Римский-Корсаков предоставил своей героине почти абсолютную свободу выбора, а опцией аварийного спасения наделил ее мать – Весну-красну, у которой Снегурочка перед грустным финалом просила любви.
Не любить эту оперу невозможно, а потому и поиски ее новых постановочных версий вполне объяснимы. После перерыва длиной 87 лет, на протяжении которых ее не было в репертуаре Мариинского театра, она появилась в 2004 году в режиссуре Александра Галибина. Вместе с художником Георгием Цыпиным они создали спектакль на контрасте грубого урбанизма, мотивов петербургских дворов-колодцев и ослепительно-яркой леденцово-лубочной сказочной реальности.
К моменту возникновения версии режиссера Анны Матисон эту оперу ставил несколько лет назад в парижской опере Дмитрий Черняков. Он выстроил психологический мир ее персонажей в духе рискованных ролевых игр.
Матисон вступила в диалог с предшественниками, предложив наряду с аллюзиями на мотивы из чужих постановок свои видения этой сказки, невероятно богатой на ассоциации и подтексты. В Мариинском театре успели выпустить уже два варианта этого немаленького по протяженности произведения – взрослый и семейный, на полчаса короче основного.
Уже в своем «Золотом петушке» Анна Матисон показала, как важно ей соединять старую оперу с современным юным зрителем, введя фигуру наблюдателя с рюкзачком. Свою «Снегурочку» она начала, демонстрируя на суперзанавесе кадры из старого советского мультика по сказке Островского на музыку Римского-Корсакова. Кадры проецировались из телевизора, стоявшего слева на авансцене на кучке снега – все, что осталось от растаявшей героини, превращенной в облачко. Дальше Матисон стремительно принялась погружать зрителей в оперную сказку, давая понять, как осмелел и укрупнился ее режиссерский почерк.
Весна-красна в багряного цвета купеческом платье благодушно пила чай с барского вида Дедом Морозом. Снегурочка выкатилась на заднем плане на роликовых коньках, заливисто визжа поперек партитуры. Поиграв в снежки, Морозу пришлось распроститься с озорной дочуркой, сомкнув тяжелые массивные срубы, словно стену между двумя мирами. В срубах трудно было не заметить диалога с декорациями подобного размера из «Царской невесты» Римского-Корсакова, не так давно поставленной на этой же сцене.
Анна Матисон не стеснялась демонстрировать в этом спектакле растущую театральную эрудицию, этапы постижения режиссерского мастерства. Технические возможности в третий раз доверившегося ей Мариинского театра она использовала на полную катушку, мобилизовав, кажется, все службы театра, выжав из сцены все пространственные ресурсы вширь, ввысь и вглубь. В сцене масленичных гуляний были и акробаты на ходулях, и жонглеры блинами. В сцене появления Мизгиря выкатился ретромобиль, чтобы противопоставить старый и отживший мир берендеев модному «продвинутому купцу», «торговому гостю».
Одной из впечатляющих сцен получилось начало четвертого действия, когда Снегурочка является к матери Весне просить любви. Весна неспешно выплыла на ладье из глубины сцены, словно по затопленному в паводок лесу. Режиссер проявила смекалку и неравнодушие к тексту композитора, иронично прописав сцены с хитрым мудрецом царем Берендеем, выкатив его на расписной печке, покрытой домоткаными ковриками. Во время диалога с Купавой, прибежавшей к царю жаловаться на Мизгиря, Берендей умудрился и йогой позаниматься, и даже потанцевать с жалобщицей, завершив сцену захватом партнерши, как в танго.
Режиссер, взяв в компанию художника-постановщика Александра Орлова и художницу по костюмам Ирину Чередникову, старалась объять необъятное, вписать в сценический текст и обряд, и современные жесты, и киноязык, и даже театр абсурда. Снегурочка в трогательных белых нарядах оказалась, словно зрительница из зала, сторонней наблюдательницей с белым воздушным шариком, вызывающим печальные ассоциации. Но окончательный финал по сценарию наступает чуть позже, когда гигантский ком из Пролога, который охранял мирные силы природы, раздавливает всех, угрожая выкатиться и в зрительный зал как высшая сила. Словно в отместку за то, что не уберегли нежное создание природы.
На примере «Снегурочки» всеми красками просияло чудо русского бельканто, и солисты Мариинского театра в нескольких составах этот тезис убедительно доказали. Это и Алексей Марков в партии Мизгиря, и Анна Кикнадзе – Весна-красна, и Мария Баянкина с Екатериной Санниковой в партии Купавы, и Андрей Серов – Дед Мороз. Леля разделили для меццо (Екатерина Сергеева) и для контратенора (Артем Крутько). Ну а для главной партии в Мариинском подготовили целый десант Снегурочек на любой вкус – поледянее и потеплее, помеланхоличнее и позадорнее: Ольгу Пудову, Анну Денисову, Айгуль Хисматуллину, Кристину Алиеву, Антонину Весенину.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 170 (6768) от 22.09.2020 под заголовком «Снегурочка опять растаяла».
Комментарии