Меццо-сопрано Ольга Бородина выступила на фестивале «Звезды белых ночей»
Звезда мировой оперы меццо-сопрано Ольга Бородина выступила с сольным концертом в Концертном зале Мариинского театра на фестивале «Звезды белых ночей» в сопровождении пианиста Василия Попова. Программу составили вокальный цикл «Испанские песни» Шостаковича, испанские романсы русских композиторов и знаменитый цикл «Песни и пляски смерти» Мусоргского.
(с) Мариинский театр. Фотограф Наташа Разина. 2021 г.
Сольные концерты при всей их кажущейся элементарности – собрал программу, хорошо оделся, вышел и спел – жанр крайне сложный и напряженный. Прежде всего для самого исполнителя, в чем признаются и они сами. Один на один с музыкой и с публикой: не спрятаться ни за партнера, ни за декорацию, ни за оркестр. И для начинающего, и для давно состоявшегося певца выступить с большим камерным концертом очень непросто.
Ольга Бородина крайне редко балует многочисленных поклонников сольными выступлениями. И этот концерт стал для нее первым после длительного «пандемийного» перерыва, что не могло не повлиять на выбор произведений. С одной стороны, Испания с ее свободо- и жизнелюбием, солнцем, волей, любовью, с другой – остановка, смерть, переход в иное измерение. Эти понятия сходятся, как известно, в хрестоматийном образе Кармен – одной из тех героинь, которые принесли певице мировую славу. Слова «любовь» и «смерть» там нераздельны. Хабанеру из «Кармен» Бизе Ольга исполнила в качестве второго биса, создав впечатление второго дыхания, которым снабдила ее эта испанская цыганка, и готовности спеть еще как минимум одно отделение, а то и оперу целиком. Испания и меццо-сопрано – две как будто нуждающиеся друг в друге стихии, их не может быть без горячих страстей, без сочных, насыщенных красок, истомы темных ночей.
Но цикл «Испанских песен» Шостаковича, с которого начался концерт, рисует испанские картинки очень сдержанными, скорее акварельными или даже графическими, чем масляными. Очень концентрированными в своей местами суровой, будто выжженной солнцем, простоте. Шостакович отказался здесь от своей композиторской остроты и диссонантности, подпав под гипноз гармонии и поэтики, отдавшись женственности народного мелоса, выступив его «стилистом» вслед за переводчиками стихов Самуилом Болотиным и Татьяной Сикорской. История гласит, что стихи появились благодаря испанскому мальчику Ивану Кобо, эвакуированному в Москву во время гражданской войны в Испании. Его песни услышала Зара Долуханова, предложив Шостаковичу уже в середине 1950-х сочинить вокальный цикл. Для композитора, полюбившего с определенного момента эзопов язык для зашифровывания в музыке дерзких мыслей и символов, Испания прочно зарифмовалась с идеей цельной, независимой личности.
Ольга Бородина не стала усугублять в пяти песнях эту напряженность, напротив, оттеняя каждую мягкостью и простодушием интонирования, словно нарочито напевая. Медовая акварельность ее тембра любовно раскрашивала испанский день, высвечивала закаты и рассветы, уходы в ночь в «Прощай, Гранада!». Она балансировала между мрачно-траурными настроениями в «Первой встрече», заводила нежнейшее убаюкивание в «Черноокой». Когда в вокальной строке начинали звучать гитарные распевы, вспоминалась еще одна знаменитая испанская героиня Бородиной – принцесса Эболи из «Дон Карлоса» Верди. Хотя как раз оперную оптику в интерпретации камерной музыки певица временно закрыла на замок. Дальше пронеслись в маскарадном кружении испанские маски Глинки и Балакирева, пока не остановились, словно в замедленной съемке, в поражающем своей образностью романсе «Пейзаж» Минкова на стихи Лорки, пронизанном мистикой и ощущением выхода в открытый космос.
Первое отделение концерта было «предварительным действом» ко второму, где интерпретаторская мощь певицы явилась во всей красе. Исполнение вокального цикла «Песни и пляски смерти» Мусоргского вновь доказало, что обнажить пугающую бездну его смыслов способен лишь очень большой мастер. Всего четыре песни в этом цикле на стихи Голенищева-Кутузова, но сколько в них вызовов брошено певцу, от которого требуется искусство мгновенного перевоплощения, умение являть театр одного актера. Певец в этом цикле и сторонний наблюдатель, и носитель нескольких социальных масок, и сама Смерть. После медовых акварелей испанских романсов и песен первой части концерта здесь Ольга Бородина не могла не прибегнуть и к силе оперных «технологий», оставаясь при этом в рамках искусной камерности. Да и сам композитор не обошелся в этом цикле без театральности, из которой сотканы сцены, почему-то еще до сих пор никем из хореографов не поставленные как экспрессивные зарисовки.
Искусство драматичного пения в этих песнях тесно сопряжено с искусством расстановки и держания пауз, символизирующих не просто молчание, а приметы небытия. Ольга Бородина так режиссерски и дирижерски выверенно выделяла эти паузы в своей вокальной речи, что заставляла их звучать не хуже предельного фортиссимо. А какой горячей любовью наполняла она речь живых персонажей, как давала слушателям прочувствовать биение сердец перед лицом циничной, отнимающей дыхание Смерти, забирающей всех без разбора. Но певица не оставляла сомнений, что только любовь была и будет сильнее смерти, даря способность помнить. На месте кончины пьяницы, погибшего в метель, летом возникнет новая жизнь: «Над нивой солнышко смеется да серпы гуляют; песенка несется, голубки летают...».
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 113 (6951) от 24.06.2021 под заголовком «Мания Испании Ольги Бородиной».
Комментарии