Испытание Вивальди

Британский скрипач Дэниэл Хоуп и Цюрихский камерный оркестр продемонстрировали в Большом зале Филармонии, как можно «политкорректно» переписать Вивальди, исполнив знаменитый цикл «Времена года» в оригинале и в версии композитора Макса Рихтера, ставшей российской премьерой.

ФОТО Станислава ЛЕВШИНА предоставлено пресс-службой Фонда поддержки музыкального образования

Перед началом второго отделения Дэниэл Хоуп рассказал публике о телефонном звонке Макса Рихтера с предложением переписать «Времена года» Вивальди. «Разве Вивальди надо переписывать?» - спросил Хоуп. Композитор ответил, что музыка Вивальди звучит везде: в лифтах, торговых центрах, на парковках... То есть проблема была не в Вивальди, которого Рихтер любил с детских лет, а в испытании этой музыкой в быту. В самом деле, мы ее знаем с детства, с музыкальной школы. Первую часть концерта «Весна» можно слышать по нескольку раз на дню в качестве звонка мобильных телефонов, а часть «Гроза» из концерта «Лето» накрепко вкручена в массовое сознание исполнительским хитом Ванессы Мэй. Можно назвать десяток фильмов, где в том или ином виде звучат сезоны Вивальди. Плохо лишь то, что этой музыкой нас «кормят» вне нашей воли, а насилие всегда нехорошо.

Правда, утомить музыка Вивальди просто не может - она слишком чиста и всегда свежа, как запах осенней листвы или первый снежок. Переписывать Вивальди смешно - слишком совершенен, а вот попробовать на эту тему грамотно пофантазировать можно, ибо вопроса об авторских правах спустя пару столетий не задаст никто.

Британец немецкого происхождения Макс Рихтер к моменту звонка Хоупу имел солидное реноме кинокомпозитора, апологета минимализма на новом витке - с постмодернистским уклоном. Словом, Рихтеру было позволено «переписать» Вивальди. Результатом его сотрудничества с Дэниэлом Хоупом и Берлинским камерным оркестром под руководством Андре де Риддера в 2012 году стал диск, выпущенный на «Дойче граммофон». С тех пор Хоуп исполнил этот цикл Recomposed by Max Richter («Пересочиненный Максом Рихтером») в разных странах, и очередь наконец дошла до Петербурга. (Если не считать балета «Времена года», поставленного на музыку Рихтера молодым хореографом Ильей Живым минувшим летом на Новой сцене Мариинского театра, где, правда, танцуют под запись.)

Скрипача и Цюрихский оркестр помог привезти сюда Фонд поддержки музыкального образования, возглавляемый Вячеславом Зильбербордом. «Времена года» Вивальди Хоуп исполнил в первом отделении вполне традиционно, с некоторым уклоном в очень легкий аутентизм. Музыкант, любящий погружаться в полутьму и создавать эффект игры при свечах, играет на скрипке ex-Lipinski Гварнери дель Джезу 1742 года, обладающей теплым, мягким и полетным звуком. Дэниэл не слишком увлекался барочной агогикой, наследуя, скорее, более поздней, привычно романтической традиции исполнения Вивальди. Цвета четырех сезонов поддерживались соответствующими подсветками, то уводя в пронзительный белый, то согревая «глинтвейновым» красно-рыжим.

Вивальдиевский шлягер собрал полный зал любителей, правда, таких, которые устраивали аплодисменты почти после каждой части. Хоуп не просто вежливо, а с пониманием улыбался и даже слегка откланивался, поддерживая тенденцию современных исполнителей поощрять любую заинтересованность «широкого слушателя» в академической музыке. Традиционный Вивальди в таком сладком исполнении даже местами усыплял. А вот нетрадиционный, переписанный Рихтером, зал слушал не дыша.

В Вивальди по Рихтеру, конечно, остались основные мотивы в каждой из двенадцати частей четырех циклов, но они были «изъяты» из оригинала с нежностью, любовью и небанально. Получилась очень атмосферная «фантазия на тему», грезы наяву. Встряхнулись и сами музыканты, подключившие микрофончики к своим старым скрипкам. Подсветка сохранилась, но вызывала ассоциации больше с ночным клубом и с диджеем-интеллектуалом, создавшим свои ремиксы. Рихтер расширял сознание - свое и слушателей - с невероятной легкостью и мастеровитостью. Вивальди при этом отнюдь не страдал, а щедро делился с художником XXI века своей барочной римской многокрасочностью.

По подсчетам Рихтера, в своем парафразе он оставил лишь 25% музыки гениального предшественника. Метод его работы и в самом деле очень напоминал диджейские ремиксы. Постоянные ритмические сбивки, синкопирование, гармонические и мелодические смещения и бесконечное варьирование, смакование барочной радости создавали сильный эффект новизны. Палитра Вивальди обретала прихотливые очертания - с терпким привкусом светлой меланхолии. Воображение активно работало, в чем сказывался огромный кинематографический опыт Рихтера.

Зал стоя приветствовал шедевр переписчика, за что получил от исполнителей целых два биса - «Сентябрьскую песню» Курта Вайля и небольшую ренессансную пьесу «В подражание лютне» Вестхофа.