Искандер Сакаев: «Театр для живых людей»
Три года назад на театральной карте Петербурга появился государственный камерный драматический театр «Левендаль» — самобытный, экспериментальный, пользующийся успехом у молодого зрителя. С художественным руководителем «Левендаля» режиссером Искандером Сакаевым побеседовала театральный критик Светлана Рухля.
Искандер Сакаев / Фото Натальи Кореновской / Предоставлено театром «Левендаль»
— Искандер, ваш театр существует четвертый сезон. Те спектакли, которые мне удалось посмотреть, поразили свежестью взгляда, невероятной актерской и режиссерской энергией. В маститых и заслуженных театрах такое встретишь нечасто.
— Мне сложно судить обо всех театрах, но если говорить об общероссийском театральном контексте, то здесь приходилось наблюдать театры, которые хотелось закрыть и сжечь, предварительно разогнав труппу и руководство. Но проходили какие-то считанные месяцы и все это прекрасным образом преображалось, потому что появлялся художественный лидер-личность или группа личностей.
Вспомните Театр на Таганке — до прихода Юрия Петровича Любимова, во время его работы и после его ухода. Сейчас там наступает новая эпоха и есть надежда, что вокруг нового лидера — Юрий Муравицкий назначен главным режиссером в декабре — возникнет то самое необходимое творческое напряжение, которое даст импульс к новой жизни этого когда-то «громкого» театра.
Если же говорить о небольших и «негромких» театрах, то в них все случается несколько иначе, например, я пришел даже не в положение ноля, а в положение минуса. То есть с творческой точки зрения здесь была даже не выжженная земля, а пустота. Формально учреждение было, а театра, как концепции, как идеи не существовало. И на этом выжженном поле мы с командой стали создавать совершенно новый театр. Кто-то из прежнего коллектива, увидев чистоту намерений, остался работать с нами, с кем-то мы расстались. Многие актеры приходят и пробуются, услышав, что здесь что-то интересное в творческом смысле возникло, и что режиссер иногда даже бывает вменяем (улыбается).
Это действует обнадеживающе, потому что найти в Петербурге адекватного и слышащего не только себя, но и другого, режиссера, который к тому же руководит пусть и маленьким, но театром, это редкость.
Сцена из спектакля Искандерва Сакаева «Идиот. Финал» / Фото Натальи Кореновской / Предоставлено театром «Левендаль»
— Скоро уже и публику сложно будет найти, она фатально стареет, а молодежь не рвется в театры, работающие по ветхим лекалам.
— Все зависит от лидера, каков поп — таков и приход. Пример: наиакадемичнейший театр-монумент. Во главе — Валерий Фокин, крупнейшая фигура на сценической шахматной доске города и страны и при этом игрок, который допускает других, очень разных, гроссмейстеров на свое поле. И постоянно развивает театр во всех направлениях куда может в принципе дотянуться. Это и есть правильный современный подход.
— Каждый театр невозможно обеспечить режиссером такого класса.
— Профессия режиссера всегда была штучной, профессионалов надо выращивать. Скрупулезно и последовательно. Важно, что сейчас у молодых режиссеров есть возможность реализовываться. В том числе на сценах государственных театров, но вопрос открытых государственных, а следовательно некоммерческих площадок как стоял, так и стоит. Это и в Петербурге проблема, и в Москве, я уж не говорю про какие-то небольшие города.
— Каким вы видите современный театр. Темы, подход?
— Современный театр – это в первую очередь попадание в болевые точки, в некие эмоциональные узлы. Он может быть связан как с актуальным текстом, так и с классическим – это не играет определяющей роли. В первую очередь, он должен быть честным по отношению к зрителю, которого сейчас надуть очень сложно.
Это лет 5 — 10 назад манипуляции проходили «на ура», не говоря уже о театре 20 — 30-летней давности, когда я начинал. Все было гораздо легче, а сейчас колоссальная насмотренность, доступность любой информации: посредством двух-трех кликов можно оказаться на спектаклях берлинского, лондонского или парижского театров, зайти на сайт к Роберту Уилсону и увидеть то, что нельзя увидеть нигде. А еще к «вашим услугам» весь мировой кинематограф. И когда у человека доступ к такому всему качественному зачем ему идти в театр?!
— Спектакль на экране монитора и живой спектакль все-таки разные вещи...
— Разные, но этот живой спектакль должен «попасть» в вас. Повторюсь, конкуренция выросла в разы, и когда есть выбор посмотреть какой-то классный сериал или пойти в театр, человек сильно подумает, потому что в сутках у него те же самые 24 часа, а вариантов, чем их заполнить, больше в разы. Театру нужно создавать атмосферу, придумывать что-то особенное, быть многофункциональным центром, а не только площадкой для показа спектаклей. Блестящий пример такой вот менеджерской работы «Гоголь-центр»!
.jpg)
Спектакль театра «Левендаль» «Одиссея. Здесь и сейчас» / Фото Текусии Кайды / Предоставлено театром «Левендаль»
— Лаборатория, из которой вышел спектакль «Одиссея. Здесь и сейчас», — одна из попыток выйти за привычные рамки?
— Можно и так сказать. Я считаю, что любые лаборатории должны иметь целью только конечный результат. Публичные читки, показы эскизов и прочие активности такого рода — истории из области пиара, к результату репертуарного театра, имеющие отношение весьма опосредованное. Когда есть основное блюдо — интересный репертуар, можно попробовать приправу, а когда основного блюда нет, хоть усыпься этими приправами.
— Понятно, что если репертуар оставляет желать лучшего, никакие лаборатории не помогут.
— Поэтому любому театру нужна идея, концепция. Лаборатория хороша как некая добавочная история. Она не панацея от творческого застоя, как и наличие современной драматургии в репертуаре это не гарантия современности подхода к самому предмету театра. Все это лишь части концептуального месседжа. Я очень люблю формулу Джорджа Стреллера «театр для людей», но для себя немножко ее перефразировал, мой театр — «театр для живых людей». Живому человеку должно быть интересно живое. У нас в театре «Левендаль» — живое. Оно может быть хуже или лучше, но оно живое.
.jpg)
Спектакль «[не]УКРОЩЕНИЕ СТРОПТИВОЙ» Фото Натальи Кореновской / Предоставлено театром «Левендаль»
— Вас не смущает появление в афише разных театров практически в одно и то же время одинаковых названий?! Выпускаемый у вас «Заводной апельсин» на пятки наступал интерпретации культового романа Берджесса в Театре Малыщицкого.
— Не смущает! У нас же лучше! (смеется) Это же очевидно! Посмотрите на меня, посмотрите на эту труппу. На это пространство. Мы же уникальны! Мы из пустоты создаем на глазах у мира материю! В этом месте и в этих обстоятельствах, по определению, театра быть не могло. А мы его здесь и сейчас делаем и ставим при этом сложнейший и штучный, с повышенной художественной планкой, репертуар.
В наших обозримых планах «Царь Эдип», «Чайка», «Девочка с головой волка» Алексея Житковского. В театре сейчас появился Ярослав Морозов — потрясающий молодой режиссер! Он очень чувствует время, стиль, эстетику и энергию сегодняшнего дня. При этом он вменяемый и практичный, что очень важно в наших спартанских условиях (смеется). Так что впереди нашего зрителя ждет много интересного!
Комментарии