Анастасия Момот. Особое мнение

Анастасия Момот / Фото из личного архива

Крайние из могикан

Я вам честно признаюсь: от происходящего вокруг у меня дергается глаз и постоянно шевелятся волосы на голове - как змеи на голове Медузы Горгоны... Созерцание и осознание происходящего давно уже стали для меня синонимами слова «боль». Может быть, поэтому мои статьи получаются такими занятными? Боль добавляет писателю красноречия - подобно тому, как соль и перец улучшают вкус блюда.

Пока непонятно, о чем я на сей раз. А я о вымирающей интеллигенции. Предвкушаю ироничную улыбку некоторых читателей. Дело в том, что настоящая интеллигенция настолько «вымерла», что на сегодняшний день практически некому ее вспоминать добрыми словами и о ней сожалеть... «Как это вымерла? - возможно, возразите вы, - есть же преподаватели, ученые, писатели, музыканты, художники всякие...» Вот именно, что «всякие». Не буду цитировать энциклопедии и толковые словари относительно определения слова «интеллигенция». Это любой может сделать без меня, хотя вряд ли захочет... Начну сразу с показательных примеров.

Занесла меня нелегкая на застолье в кругу именитых писателей. Настолько именитых, что их имена знают даже отпетые двоечники из необъятной российской глубинки. Вот прямо совсем именитых. С претензией на вечность! Один из писателей, известный на всю страну своим талантом и эрудицией, громко рыгал и чавкал, поглощая одно блюдо за другим. Потом он с упоением, шевеля замасленными усами, рассказывал, что наши молодые писатели - «отстой». Немного прошелся нецензурными эпитетами по политике и по жизни на Руси в целом. А потом перешёл к матерным шуткам и анекдотам неслыханной пошлости. Его, разумеется, не смутило присутствие за столом трех дам и других именитых писателей. В конце вечера, когда у меня окончательно «завяли» уши, уважаемый герой повествования зачем-то дал мне свой номер телефона и попросил позвонить ему, если мне станет скучно! Может, он меня с кем-нибудь перепутал? Прошло немало времени, но настолько скучно мне, признаться, еще ни разу не было...

Возник вопрос: разве уйма прочитанных книг сделали этого человека интеллигентным? Разве сделали его интеллигентным острый язык, хороший слог и изящные рифмы? Признание уважаемых критиков, издателей и публики? Увы, нет. Очевидно, что интеллигентность в чем-то другом. Я скажу, в чем, а энциклопедии лишь подтвердят мои слова. Интеллигенцию определяют не столько труды в сфере образования, науки и культуры, сколько хорошее воспитание, скромность и уважение к другим людям! Ни одного из этих качеств у именитого писателя, увы, нет... Все вышеперечисленное заменилось претензией на оригинальность и свободу. Дескать, как хочу, так и веду себя. Хочу - рыгаю, хочу - матерюсь, хочу - унижаю своим поведением присутствующих. Мне наплевать на то, что обо мне подумают другие.

Статья по теме:

Михаил Пиотровский. Интеллигентная изоляция

И к этому человеку выстраивается очередь за автографом? Очередь из тех, кого он и в грош не ставит, считая отбросами и необразованным быдлом... Я бы лучше взяла автограф у обычного врача, ежедневно спасающего человеческие жизни в нечеловеческих условиях. Он делает куда больше для своей страны и для своего народа, чем самопровозглашенные гении. Увы, в наше время деньги стали важней морально-этического облика. Известные личности от искусства - при всех своих претензиях на оригинальность и свободу, ограничивающихся непристойным поведением в кабаках, - будут и дальше раздавать автографы публике, обеспечивающей их существование, и смотреть в рот потенциальным меценатам и спонсорам. Как это называется? Работа? По-моему, раньше это называлось лицемерие.

Представляете, энциклопедии дают в определениях «интеллигенции» такое удивительное качество как любовь к Родине и к своему народу! Правда, правда. А ведь у наших гениев от искусства и науки зачастую нет этой любви. Они живут по принципу, «где снял шляпу, там и дом». А шляпу снимают исключительно там, где хорошо платят и вкусно кормят - даже, если это вражеская обитель. О каком культурном наследии может идти речь в таком случае? Сохранение и развитие культуры невозможны без национальной самоидентификации и, прошу прощения за пафос, верности истокам и многовековым традициям своего народа, своей страны и родного языка. Что может дать потомкам тот, кто не чтит своих предков? Бог его знает. Но это уже неважно... Важно лишь то, что хорошо продается и хорошо покупается. Поэтому крупнейшие издательства публикуют многомиллионные тиражи опусов от именитых писателей, даже не удосужившись исправить орфографические ошибки в тексте. Да, писатели совершают ошибки - причем грубейшие! Их переплюнуть в этом могут разве что современные журналисты, преподаватели и прочие представители того, что прежде считалось интеллигенцией. Невольно вспоминаются слова Вовки из старого мультфильма: «И так сойдет!» И ведь сходит. Что ожидать от обычных людей, если даже диктор на центральном телеканале самозабвенно вещает: «Сегодня крайний день, когда можно подать заявления на выплаты по безработице в связи с коронавирусом». Крайний день! Крайний из могикан! Крайний герой и последняя плоть, черт побери!

Я испытываю боль от происходящего, потому что имею возможность сравнивать. Мне повезло застать настоящую интеллигенцию. Считаю своим долгом рассказать всем об этих замечательных людях, которые, к сожалению, уже ушли, но память о них всегда будет с нами. Это рассказ о тех, кто учил меня и моих «коллег по счастью», то есть о преподавателях старой школы, легендарных личностях бывшего ЛГУ, а ныне Санкт-Петербургского Государственного Университета. Среди них, между прочим, выдающиеся Борис Валентинович Аверин, Аскольд Борисович Муратов и многие другие...

Но я не буду говорить о научных трудах своих учителей. Их труды говорят сами за себя. Я хочу рассказать о том, какие они были в жизни и каким образом они повлияли на нас, своих желторотых студентов и аспирантов.

В самом начале моего филологического пути судьба послала мне настоящего друга и ангела-хранителя, мою любимую Софью Вячеславовну Тимченко. Я очень часто о ней пишу, но никогда не публикую написанное, потому что оно кажется мне слишком личным. Это скорей похоже на исповедь, чем на художественное произведение. Мне было пятнадцать лет, когда я попала в ее добрые руки. Пришла к ней совершенствовать английский язык в рамках подготовки к поступлению на филфак СПбГУ, а научилась куда большему... Стоит сказать, что я предстала перед Софьей Вячеславовной озлобленным волчонком с устрашающей внешностью, километровыми ногтями, макияжем, как у Мэрлина Мэнсона на концерте, ужасными проблемами в школе, ужасными проблемами со здоровьем и с суицидальными мыслишками в голове. Но Софья Вячеславовна разглядела под этой уродливой личиной то, что даже я сама тогда не видела. Она не то, что не отказалась от такой странной ученицы, она меня приняла и в меня поверила! И заставила меня саму в себя поверить, совершив почти невозможное.

Статья по теме:

С ней ушла эпоха. Последняя поэтесса Серебряного века Ида Наппельбаум

Когда никакие врачи и психотерапевты уже не помогали, я бежала к Софье Вячеславовне. Помню ее квартиру в старом доме на Петроградской стороне. Чистота и порядок. Изящные статуэтки и картины, большие настенные часы. Столик для занятий с учениками. И я - зареванная, дрожащая - со своим разбитым сердцем и ощущением звенящей пустоты и глубочайшего одиночества. Видя, что дела мои плохи, Софья Вячеславовна откладывала английский на потом, приносила кофе с печеньем, садилась напротив меня - всегда элегантная, ухоженная, с идеальной осанкой, несмотря на почтенный возраст - и говорила, говорила, говорила со мной. При этом она не говорила, что мои подростковые проблемы - ерунда. Не было ни капли высокомерия в этом великом человеке! Вместо нравоучений она рассказывала мне невероятные истории из своей такой долгой и такой непростой жизни - про то, как она преодолевала трудности и никогда не сдавалась. Невольно и мне хотелось стать такой же сильной. Невольно и моя спина выпрямлялась от одного взгляда на безупречную осанку пожилой преподавательницы, а глупые мысли улетали прочь из моей головы. «Не вешай нос! Нас ждут великие дела», - по сей день я будто слышу внутри себя ее голос и вижу ее мягкую, спокойную улыбку. Она спасла меня когда-то и продолжает спасать до сих пор. Стоя на распутье, всегда думаю: «А как бы поступила в этой ситуации Софья Вячеславовна?» И она подсказывает мне верные решения с небес. А ведь жизнь оказалась куда сложней, чем университетские экзамены. Жизнь оказалась куда сложней, чем кандидатский максимум по философии, который я сдавала целых три часа! Спасибо Вам за то, что не оставляете меня, мой ангел-хранитель... Вы достойны множества книг и статей. Я могу все свои книги и статьи посвятить Вам, потому что без Вас меня бы просто не было.

Что ж... Следующий рассказ будет менее личным, но он тоже о преподавателе. Не простом, а золотом! С добрым сердцем и необъятной душой. Современные ребята продолжают учиться по ее учебникам, даже не подозревая, что соприкасаются с частью истории. А мне повезло. Я застала. Последний год жизни этого преподавателя как раз совпал с первым годом моего обучения на филфаке СПбГУ. Нам читала лекции по античной литературе несравненная Гаяна Галустовна Анпеткова-Шарова. Ей было уже за восемьдесят на тот момент. Внешне крошечная старушка - божий одуванчик. Из-под толстых стекол её очков смотрели огромные глаза, полные энергии и жизнелюбия. Сотни первокурсников терпеливо ждали в гигантской аудитории университетского кинозала, пока Гаяна Галустовна докурит очередную папиросу во дворе и придет читать свою увлекательную лекцию - про мифологию, древних богов, фаллические символы и прочее. Стоя на своих двоих и без микрофона! Без всяких бумажек, презентаций и прочего наша Гаяна полтора часа говорила. А мы слушали, разинув рты.

Но самое интересное происходило потом. После лекции студенты шумной гурьбой извергались из аудитории, а Гаяна Галустовна выходила следом. Так вот у выхода ее поджидал такой же необычайный старичок - ее супруг. Всклокоченные седые волосы его торчали во все стороны, он улыбался, он всегда встречал свою любимую Гаяну с этой улыбкой, уже держа наготове ее пальто. Старичок помогал Гаяне Галустовне одеться, брал ее под локоть, и они тихонечко шли к выходу из Университета вдвоем - к автобусной остановке. Наши юные сердца замирали от восторга при виде этой пары - вот какая любовь бывает! Вот какие люди бывают... Античная литература забудется, выветрится из наших мятежных голов, а такие люди и такие моменты - не забудутся никогда. Они будут дарить тысячам ребят надежду на настоящую любовь, внутренний свет и тепло, которых нам всем катастрофически не хватает в современном мире.

Я решила узнать побольше о Гаяне Галустовне и ее супруге. Тот самый седой старичок, стоявший у выхода из аудитории, оказался выдающимся архитектором и художником Георгием Владимировичем Пионтеком. В Интернете есть статья, описывающая удивительный быт их семьи. Одной молодой девушке удалось у них погостить некоторое время, и она осталась под столь сильным впечатлением, что написала эту статью. Правда и в ней прозвучали грустные нотки на тему «вымирания».

Статья по теме:

«Даю уроки твердо и от ребят требую строго». Отрывки из блокадного дневника ленинградской учительницы

Мои собственные рассуждения сводятся к тому, что настоящая интеллигенция все-таки вымерла. Или почти вымерла. Ведь это не именитые писатели с их нецензурной бранью и пошлыми шутками, это не те люди, которые в обязательном порядке ходят по театрам и музеям, потому что «так положено интеллигентам», расталкивая всех локтями и матерясь на пути к буфету или гардеробу.... Настоящая интеллигенция начинается именно дома, в рутине дней, без лишних глаз и показательных выступлений. Настоящая интеллигенция - это когда он заботливо отодвигает для неё стул в начале обеда... Они в домашней одежде и в тапочках. Просто вдвоем. Им не перед кем выпендриваться, и у них нет нужды казаться, потому что они являются!

К настоящей интеллигенции невольно тянешься - как цветок тянется к солнцу. Ведь она никогда не бывает высокомерной по отношению к окружающим, к тем, кто менее образован, например, или чего-то не знает. Не в образовании дело... Увы, никакими энциклопедическими знаниями человек не может скрыть бедность своей души и восполнить отсутствие внутренней культуры.

Когда Гаяна Галустовна маленькими шажочками заходила в университетское кафе, вся очередь расступалась - и студенты, и преподаватели - чтобы она первой взяла булочку и кофе. Это происходило само собой. Потому что свет порождает свет, а добро порождает добро.

И кто теперь будет порождать добро? Мы с вами? Я много раз цитировала Высоцкого и Летова в конце своих статей, но сегодня осмелюсь процитировать свое собственное стихотворение: