2019-й против 1926-го на сцене Малого зала Филармонии

Елизавета Боярская, актриса Малого драматического театра, и Анатолий Белый, актер МХТ, в сопровождении скрипки Дмитрия Синьковского разыграли в Малом зале Филармонии действо под названием «1926». Фонд поддержки музыкального образования выпустил свой второй литературно-музыкальный проект на перекрестке искусств, на сей раз с усиленным биографическим элементом. Основой драматургии музыкального спектакля стала переписка Цветаевой, Пастернака и Рильке.

Иллюстрация Elnur/shutterstock.com

Сама по себе идея инсценировать переписку знаменитостей в жанре литературно-музыкальной композиции далеко не нова, нечто подобное по нескольку раз в неделю происходит в «Петербург-концерте»: в Доме Кочневой на Фонтанке можно услышать истории Тургенева и Виардо, Чайковского и фон Мекк, Шопена и Жорж Санд в исполнении штатных лекторов и музыкантов, работающих свои абонементные концерты.

Автором и художественным руководителем идеи (как и предыдущего опыта фонда - «Неизвестный друг», созданного по мотивам одноименного рассказа Бунина) стал доктор искусствоведения заведующий кафедрой сценической речи РГИСИ Валерий Галендеев. Драматургом и режиссером действа выступила Алла Дамскер. 1926 год - год написания поэмы Марины Цветаевой «Крысолов», фрагменты из которой читали Елизавета Боярская (Цветаева) и Анатолий Белый (Пастернак).

На сцене Малого зала Филармонии появилась балочная, трехсекционная декорация - эксплуатационно удобный, ничего не нарушающий каркас, позволивший структурировать пространство. Художником-сценографом стал Глеб Фильштинский. На заднике расположился экран для видеопроекций. Картинка возникала из смеси кинохроники с сочиненным мультсюжетом, рисовавшим движение людей и крыс в мрачном городе Гаммельн («Гаммельн - славный городок!». Цветаева). Видеохроника выполнила функцию декорационного фона, утопив зрителя в фактуре немого кино.

Как известно, роман Пастернака и Цветаевой был на протяжении тринадцати лет исключительно эпистолярным, но интенсивным и страстным. В опубликованной переписке двух великих поэтов ХХ века «Меж двух миров» поражает степень исповедальности. И если с Пастернаком Цветаева все же встретилась однажды - в Париже и не подошла к нему, то с Райнером Марией Рильке, немецким поэтом, автором «Часослова» и других стихов, которые были для Цветаевой своего рода культом, - никогда. У них были сплошные «невстречи», выражаясь языком самой Цветаевой. Духовно же все трое могли встречаться, свободно перемещаясь в своем воображении в разных мирах и эпохах, демонстрируя безграничные возможности человеческого духа.

К слову, именно мотив «невстречи» интересовал создателей и первого проекта фонда - «Неизвестный друг». Стал он главным мотивом построения драматургии и в этот раз. Но сложностей в новом проекте оказалось намного больше. «Неизвестный друг» читала одна Ксения Раппопорт, играла - пианистка Полина Осетинская. В этот раз история читалась-исполнялась уже двумя актерами, а музыкальное сопровождение осуществлял один скрипач Дмитрий Синьковский, который под конец еще и запел своим небесным контратенором, добавившим красок в образ призрака Райнера Марии Рильке.

Елизавету Боярскую было интересно слушать и тогда, когда она играла тексты из писем, и особенно когда своим гипнотическим контральто читала стихи в «заклинательном» стиле Цветаевой. Спектакль держался на ее энергиях, на ее пластике и интонациях. Пастернак Анатолия Белого получился менее впечатляющим, но, возможно, так и было задумано, чтобы оттенить женщину. Одной из главных красок в интонации и жестах героя было выбрано какое-то французское порхание и раздражающее легкомыслие. Возможно, что-то такое актер Белый и обнаружил в характере своего героя, но уж слишком велика в данном случае оказалась ответственность.

Рильке повезло больше всего: его образ был подан как призрак, периодически играющий на скрипке музыку разных эпох. Лицо Дмитрия Синьковского было забелено, но он чувствовал себя в гриме естественно, ибо этот артист - человек насквозь театральный. Хотя в данной постановке ему было выделено не очень много движений, и все - с ремаркой «неслышно крадучись».

Дико дискомфортно в таком акустически прекрасном помещении, как Малый зал Филармонии, было слушать скрипку с подзвучкой, которая убивала музыку. Подзвучка съедала и едва ли не половину текстов, произносимых актерами. Публика, которая во многом из-за этих текстов и пришла, предельно напрягалась, чтобы хоть что-то расслышать. И вот тут 2019-й сыграл злую шутку с 1926-м: навороченная техническая поддержка, рассчитанная, вероятно, на иные пространства, чуть не перечеркнула смысл всего, что происходило между персонажами в ту далекую пору, когда в свои права вступал, по определению Мандельштама, тот самый «век-волкодав».

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 022 (6375) от 07.02.2019 под заголовком «2019-й против 1926-го».