Сколько лет, сколько зим. Не стареть душой мало. Надо ещё не стареть головой
КОЛЛАЖ Инны ПАВЛОВОЙ
В XX веке средняя продолжительность жизни человека прибавляла по три года в каждое десятилетие. Исходя из этого, ученые прогнозировали: большинство родившихся после 2000 года доживут до 100 и, возможно, уже появился на свет тот, кому доведется отметить свое 150‑летие. В России сейчас средняя продолжительность жизни 73,5 года, и пока ближайшая цель — 78 лет, она поставлена в нацпроекте «Продолжительная и активная жизнь», который стартует в следующем году.
Перспективы долголетия обсуждали в цикле бесплатных лекций в Институте физиологии им. И. П. Павлова РАН.
Старость закладывается до рождения
Кстати о 150 годах. Или хотя бы о 120, которые сейчас называют биологическим пределом для человека. Группа исследователей из Иллинойского университета в Чикаго изучила статистику регионов с самой высокой продолжительностью жизни (Гонконг, Япония, Южная Корея, Австралия, Франция, Италия, Швейцария, Швеция, Испания) — и в целом она смутила.
Нет, средняя продолжительность жизни по‑прежнему растет. Но гораздо медленнее. За минувшие 30 лет население в «долгоживущих» регионах прибавило всего 6,5 года, хотя уж от них‑то ожидали большего. Даже там при нынешнем положении вещей вековой юбилей отметят единицы процентов. Ковид ни при чем: статистику собирали до пандемии.
Неужели супердолгожительство все‑таки исключение? Тем более что человек не просто стареет, а нередко стареет раньше срока.
Как выясняется, предрасположенность к этому может закладываться еще до рождения. Так, каждая десятая беременность осложняется гипоксией плода: кислород хуже поступает к органам и тканям, когда они у ребенка только формируются. Возможных причин этого распространенного состояния множество, а в лаборатории регуляции функции нейронов мозга Института физиологии изучают последствия — на крысах.
Беременную самку помещают на некоторое время в условия высокогорья, где в воздухе ниже содержание кислорода. В горы животное доставлять не надо — достаточно сеанса в барокамере. Потом крыса живет себе дальше и в положенный срок приносит потомство. Но если обычные лабораторные крысы живут 2,5 – 3 года, то животные из экспериментального потомства старели и умирали уже к полутора годам, говорит Екатерина Тюлькова, главный научный сотрудник лаборатории. Кроме того, они изначально отставали в развитии, хуже осваивали навыки, больше тревожились.
Морщины или артроз не самая печальная примета старения. Куда драматичнее когнитивное «ветшание».
— Человек — это фактически то, что внутри его головы. И самое главное в старении — старение мозга, — констатирует Дмитрий Семенов, ведущий научный сотрудник той же лаборатории.
Выращивать или печатать на 3D-биопринтере новые печень, почки, сердце и так далее — уже не такая фантастика. Но как принципиально омолаживать стареющий мозг, пока неясно. В возрасте 60 – 75 лет масса мозга теряет от 4 до 6 %, причем в основном это структуры, которые отвечают за восприятие, обучение, память.
Дмитрий Семенов с коллегами исследует старение на нечеловекообразных обезьянах макаках-резус. Обезьяний мозг стареет во многом так же, как человеческий, говорит ученый. Например, один из поведенческих признаков старости — неприятие новизны. Стареющая макака равнодушна к новым игрушкам, хотя в более молодом возрасте с удовольствием возилась с каждой новинкой. И человек «остывает» к новому, а еще — избегает узнавать то, что может поколебать его устоявшиеся представления. Есть гипотеза, что так стареющий мозг стремится экономить ресурсы, ведь думание — процесс чрезвычайно энергозатратный.
Меньше знаешь — крепче спишь?
Возраст-зависимые заболевания потому так и названы, что риск их развития увеличивается с числом прожитых лет. Например, к таким относится сахарный диабет: при нем организм начинает ускоренно стареть. В последние годы медики говорят об эпидемии сахарного диабета второго типа, причем это «возрастное» заболевание все чаще обнаруживают у молодых — в основном винят ожирение и малоподвижный образ жизни.
Примечательно: у людей на девятом десятке распространенность сахарного диабета многократно снижается. Удивительно? Ничуть. Просто обычно девятый десяток разменивают те, кто этого заболевания избежал.
Первое национальное эпидемиологическое исследование по распространенности диабета второго типа у россиян показало: преддиабет — у 19,3 %, диабет — у 5,4 %. Причем половина из них были не в курсе своего недуга.
ВОЗ отнесла этот диабет (в отличие от 1‑го типа) к обратимым состояниям, излечимым. Получается — у человека есть шанс остановить по крайней мере преждевременное старение. Но как этим шансом воспользоваться, если, повторим, каждый второй не знает, что болен?
Узнать вообще‑то не бог весть какая сложность. В России с 18 лет можно бесплатно проходить диспансеризацию (в нее входит и анализ крови на глюкозу) раз в три года. С 40 лет — вообще ежегодно. Недавно министр здравоохранения Михаил Мурашко объявил, что в этом году диспансеризацию и профосмотры прошли 50 % россиян. Однако ВЦИОМ сообщает: 64 % опрошенных характеризуют такие мероприятия как формальность, которая не очень‑то верно оценивает состояние здоровья.
В то же время есть люди, которые считают диспансеризацию не то что формальной — скорее недостаточной. И предпочитают проходить довольно дорогие чекапы: они гораздо шире по проверяемым параметрам.
Айтишник Станислав Скакун демонстрирует график с уровнем своего инсулина: рос, рос — а потом вернулся к норме. Почему? Потому что Станислав заставил себя раз в неделю ходить в спортзал, эту взаимосвязь он четко отследил.
Станислав — биохакер. Так называют людей, которые используют науку и технологии, чтобы улучшить свои физические и умственные возможности — и да, жить долго и счастливо. Мужчина основал компанию, которая создает персонализированные системы для мониторинга здоровья, сам он сейчас регулярно измеряет 1300 параметров своего организма. На всякий случай предупреждает, что не ипохондрик:
— Ипохондрик думает, что у него что‑то плохо. А биохакер — человек, который знает, что у него все хорошо, но знает это на основании данных.
Станислав Скакун уверен: чекапы помогают спасать жизни. Себя причисляет к таким спасенным: один из биомаркеров подсказал, к какому врачу надо срочно обратиться.
Казалось бы: чем чаще «чекапиться» — тем лучше. Как бы берешь здоровье и жизнь под постоянный контроль. Однако Владимир Алипов, известный нейробиолог и популяризатор науки, относится к частым чекапам осторожно, если не сказать — скептически.
Иллюстрирует на примере маммографии, рентгеновского метода диагностики заболеваний молочных желез. Считается, что ее с 40 лет нужно проходить каждой женщине раз в год-два, это позволяет обнаружить онкозаболевание на начальной стадии. Метод довольно точный: если рак есть, то в 80 % случаев тест его выявит. Но бывают и ложноположительные результаты: тест показывает болезнь, а ее нет. Если обычной женщине, не входящей в группу риска по опухолям молочной железы, тест показал болезнь, то чисто статистически/математически вероятность того, что он верный… всего 7,76 %, говорит Владимир Алипов. И говорит он это еще и как врач-онколог. Конечно, будут повторные проверки, биопсия, но и при перепроверке не исключена ошибка. А в мировой практике описаны случаи, когда из‑за ложноположительного диагноза были удалены молочные железы.
Это справедливо для всех тестов, утверждает ученый. Помимо вероятности ошибки карты смешивает сама биология человека. Он может себя вести причудливым образом: например, болезнь иногда может спонтанно регрессировать.
Значит, можно надеяться, что само пройдет? Нет, не значит. Нет никаких гарантий, что попадешь в число везунчиков. А выявить болезнь вовремя — это даже не половина успеха, это вопрос спасения жизни.
Алипов не отрицает медицинские профилактические проверки. Он отмечает, что разумно их проводить «в целевых популяциях», а не поголовно. А Станислав Скакун признает недостатки чекапов: частные клиники порой назначают избыточные анализы. Он полагает, что диагноз «рак» — не показатель того, что надо сразу «что‑то резать». Но это не значит, что и знать о болезни не надо.
— Чекапы нужны для продления жизни, но их результаты надо воспринимать стоически.
Умереть у всех получится. Но мы можем умереть просто — или сражаясь со старением. Я предлагаю сражаться.
Станем киборгами
По прогнозам ООН и ВОЗ, к 2050 году людей 65+ будет вдвое больше, чем молодых и подростков вместе взятых. Это означает, что государства неизбежно будут вкладываться в исследования долголетия, в медицину и так далее. Не только по гуманным соображениям: любой стране при таком раскладе важно, чтобы человек дольше оставался активным, в том числе экономически. И поменьше страдал теми недугами, которые бьют по бюджету страны.
Какая‑то часть из нас смогут продлевать активность, а то и жизнь, став киборгами — кибернетическими организмами с электронными или механическими внедрениями. Например, в лаборатории «Сенсор-Тех» (резидент «Сколково») скоро начнутся испытания на людях нейроимпланта для восстановления зрения — устройства ELVIS V. Разработчики исходят из того, что мы видим не глазами, а мозгом, и роль сетчатки и зрительного нерва может взять на себя крохотная видеокамера. Само зрение формируется в зрительной коре мозга, и ее можно стимулировать с помощью встроенного микрочипа.
Андрей Демчинский, ведущий эксперт в области биоинженерных систем для восстановления зрения, кандидат медицинских наук, руководитель медицинских проектов лаборатории, описывает работу устройства. На голову надевают небольшой обруч с камерой, она захватывает окружающее пространство, микрокомпьютер (его можно носить на поясе) обрабатывает получаемое изображение с помощью искусственного интеллекта, тот выделяет контуры предмета и посылает сигнал на встроенный в мозг чип. Ослепший человек видит вспышки и по ним догадывается, что это за объект. В команде проекта — академики Александр Сигов, ведущий ученый в области нано- и микроэлектроники, и Павел Балабан, ведущий российский биолог и нейрофизиолог.
Над нейропротезами для людей с параличом работает доктор медицинских наук Павел Мусиенко вместе с коллегами по Институту физиологии им. Павлова, лаборатории нейропротезов Института трансляционной биомедицины СПбГУ, университету «Сириус» и исследовательскому центру LIFT Center, а также с зарубежными учеными.
При повреждении спинного мозга нарушается или вовсе разрывается связь между головным мозгом и телом. Сигнал «из головы» не проходит, и в месте ниже повреждения не активируются двигательные нейроны. Ученый сравнивает это с подразделением армии, вполне боеспособным, но отрезанным от штаба.
Однако современные исследования показывают: спинной мозг тоже пластичен, как и мозг головной. Его можно «научить» обеспечивать движение с помощью внедренных электрохимических нейропротезов. Через специальные каналы вводят препараты, которые действуют на нужные рецепторы и играют роль нервного сигнала, а с помощью электродов активируются отдельные группы нейронов, чтобы вызвать движение.
Такой нейропротез вкупе с тренировками позволил крысе с параличом задних лап снова двигаться. Сейчас доклинические испытания продолжаются.
Самого Павла Мусиенко перспектива становиться киборгом не очень привлекает: киборгизация, считает он, хороша при медицинских показаниях. Но как знать, может, все мы до таких показаний как раз и доживем. Что делать, чтобы повысить шансы «доживания до лучших времен» и в хорошей форме, — на самом деле каждый из нас прекрасно знает. Движение, хороший сон, снижение калорий и правильное питание, не пить/не курить, общаться с приятными людьми и загружать голову новыми задачами.
О событиях фестиваля «Наука на Стрелке» можно узнавать на его страницах в соцсетях, там выкладывают и некоторые лекции.
Комментарии