Ректор РГПУ имени Герцена рассказал о преимуществах обучения в педагогическом вузе
ФОТО предоставлено пресс-службой РГПУ им. А. И. Герцена
Да, да, прямо с первого класса по выпускной, каждый будний день, по несколько часов. Профориентацию для вас проводил каждый учитель, невольно «презентуя» профессию педагога.
Ректор Санкт-Петербургского педагогического университета им. А. И. Герцена (и выпускник этого вуза по специальности «История») Сергей ТАРАСОВ — доктор педагогических наук и членкор Российской академии образования. При этом изначально об учительской профессии он и не думал.
— Сергей Валентинович, в педагогических вузах увеличилось количество бесплатных мест. Почему? Не хватает учителей в регионах?
— Скажу на примере нашего вуза: количество бюджетных мест увеличилось на 330. Если учесть, что в прошлом году в целом было чуть больше 3 тысяч, то получается существенная прибавка 10 %. Что очень важно для решения стоящих сегодня перед образованием задач.
Это общий принцип: государство видит, что не хватает определенных кадров, — и открывает в школах соответствующие классы. Например, назревает дефицит хороших инженеров — появляются инженерные классы, не хватает врачей — открываются профильные биологические классы. И так далее.
В регионах действительно есть некоторая нехватка учителей, но важна ее причина. Когда‑то очевидной причиной была очень низкая зарплата, неавторитетность профессии. А сейчас вице-губернатор Петербурга Ирина Потехина отмечает, что в течение трех лет в Петербурге ожидается дефицит учительских кадров 5 тысяч человек, потому что очень активно открываются новые школы, в том числе крупные комплексы. И такая ситуация во многих регионах.
Есть, конечно, и другие факторы.
Во-первых, в среднем российские педагоги — люди довольно возрастные. Я не сторонник формальных подходов, когда отличного профессионала отправляют на пенсию, потому что он вошел в какой‑то возраст. Гораздо важнее — состояние здоровья, энергия, мотивация, стиль жизни. В ряде регионов средний возраст учителя — около 46 лет. Вроде бы хороший средний возраст. Но нужно смотреть возрастную структуру в целом. Тогда видишь, что в регионе могут быть две большие группы педагогов: пенсионного возраста — и начинающих. А вот как раз учителей среднего возраста — такого крепкого среднего звена — мало.
Во-вторых, как известно, не все студенты педагогических вузов потом идут в профессию. В принципе только сейчас формируется система непрерывного педагогического образования, причем начиная еще со школы: создаются психолого-педагогические классы. Потом выпускников подхватывает педагогический колледж или вуз, идет серьезная профессиональная и практическая подготовка учителя. На студенческой практике начинающему педагогу помогает наставник, ну и дальше учитель, уже работая, периодически проходит повышение квалификации.
Сейчас концептуально эта система выстроена и утверждена правительством РФ, есть программа подготовки. Без нее мы неизбежно будем видеть, как в педагогический вуз (как, впрочем, и в любые другие) поступают те, кто с самого начала не планировал работать по специальности. Чтобы подобного было меньше, нужна эффективная профориентационная работа. Психолого-педагогические классы в этом смысле — хорошая технология: школьники могут примерить на себя роль учителя, они даже сами пробуют вести занятия. В Петербурге несколько десятков таких классов, а в следующем учебном году будет свыше ста.
В-третьих, очень активно сейчас развивается сфера дополнительного образования. В каждой школе создаются кружки, и там тоже нужны педагоги. В нашем университете есть Институт театра, музыки и хореографии, Институт художественного образования — там готовят в основном педагогов допобразования. Также появляются инновационные площадки, очень популярные у студентов и школьников — IT-кубы, кванториумы, технопарки. И для них мы тоже готовим специалистов.
— Насколько досадно для вас, как для ректора, когда выпускники-педагоги не идут в школу?
— Я скажу так: даже если наш выпускник после окончания вуза не идет в систему образования, он все равно трудоустраивается в социальной сфере. И это могут быть учреждения культуры, социальной защиты, организации в сфере молодежной политики. Для нас это тоже не менее важно, поскольку в итоге все находят место по душе.
Но основная наша задача, чтобы в систему образования приходил наиболее подготовленный студент. И тут мне кажется вполне хорошим механизм целевой подготовки, когда есть работодатель, заинтересованный в кадрах, и есть студент, который после вуза идет работать в конкретную школу на несколько лет. Я говорю не о распределении — это уже неэффективно в нынешних реалиях. А именно о формате целевой подготовки — более гибком, мягком и эффективном.
И в университете нам важно так выстроить программы, тренинги, занятия, чтобы студент за годы учебы сформировал свой профессиональный стержень и смог успешно работать.
Кроме того, несколько лет назад мы начали готовить для школ целые команды педагогов «под ключ». Это когда из вуза в школу приходит не просто учитель на вакантное место, а целая команда, которая становится ядром педагогического коллектива. С нашими учеными и руководством школы мы разрабатываем ее программу развития, а воплощают ее в том числе и команды выпускников. Таких центров развития появляется все больше.
— Бытовало мнение, что учитель не карьерная профессия. Не все хотят становиться завучами — и куда расти?
— Сейчас есть масса маршрутов.
Возможна вертикальная карьера: кто‑то действительно видит себя управленцем — заместителем директора, директором. Управленцев ведь тоже дефицит, как и руководителей муниципальных и региональных органов образования. Важно, чтобы этот пул кадрового резерва начинал формироваться с вуза. Сейчас Министерство просвещения совместно с президентской платформой «Россия — страна возможностей» проводят профессиональные конкурсы для будущих руководителей. И призеров как раз включают в кадровый резерв.
А горизонтальная карьера вообще бесконечна. Проводятся десятки учительских конкурсов: для молодых, для опытных, для команд. От муниципального масштаба до всероссийского. И так создается сообщество победителей и участников этих конкурсов.
Можно участвовать в образовательных проектах, получать гранты, поддержку от города и губернатора, Министерства просвещения.
— Представим себе: есть выпускник школы с разносторонними талантами, он может поступить на филолога, на айтишника, но рассматривает и профессию учителя. Какой решающий довод в пользу педагогического вуза вы бы привели?
— Доводов много, но все‑таки один из них — особенности самого университета. Педагогический вуз готовит уникальных специалистов: «два в одном», а то и «три в одном».
С одной стороны, готовит человека, знающего предмет. Причем уровень знаний нередко такой, что позволяет заниматься и научной деятельностью. У нас 50 фундаментальных научных школ: в области физики, химии, биологии. Наши ученые получают гранты президента РФ, правительства, международные. Например, среди ученых университета — разработчики лекарств, нового оборудования, приемов адаптивной физкультуры или новых подходов к созданию безопасной среды. С другой стороны, студент получает еще и глубокую общегуманитарную и психолого-педагогическую подготовку. Это открывает очень широкие возможности.
Еще один аргумент. С учетом того, какое внимание уделяется сейчас образованию, происходит интенсивное развитие инфраструктуры всей его системы, а это привлекательные рабочие места.
Дальше. Для человека, который хочет творческой работы, учительство — самое подходящее дело. Учитель входит в класс, и его рабочее место никогда не будет таким, каким было вчера. Это всегда новые вызовы, даже если класс ему хорошо знаком.
Наконец, если учитель вкладывает душу в свою профессию, то получает колоссальное удовлетворение. Отношения с учениками, выпускниками, с их родителями сохраняются долгие годы. Учителя в большинстве своем потому и работают после пенсии. Они на долгие годы сохраняют хорошую форму — интеллектуальную, физическую, эмоциональную. Не случайно и выглядят обычно моложе своего возраста.
— Что сложнее всего дается нынешним студентам, которые учатся на учителей?
— Мне кажется, готовность брать на себя ответственность за принятие решений. Я даже не про юридическую ответственность говорю, а про взаимоотношения с подопечными. Возможно, и раньше такое было, просто я не замечал.
Еще одна сложность — инклюзия. Все мы разные, это особенно очевидно сейчас, когда в обычных школах становится все больше классов, где учатся и дети с ограничениями по здоровью, и надо уметь со всеми работать.
Не всегда просто усваивать то, что мы называем ценностно-смысловым равенством. Есть такое понятие. Его суть в том, что вне зависимости от жизненного опыта, социального и профессионального статуса, с точки зрения человеческой сущности все мы «одинаковые», равные: дети и взрослые, учитель и ученик, умудренный опытом профессор — и педагог-новичок.
У нас в университете особое отношение преподавателей к студентам. Конечно, уважение и внимание прописаны и в уставе вуза, но я говорю о том, что называется духом вуза, духом места.
В прошлом году университет отметил 225 лет. Представляете — у нас работают педагоги, которых учили ученики дореволюционных профессоров. И традиции не прерывались ни революционными событиями, ни в период Великой Отечественной войны.
В блокаду часть университета была эвакуирована, часть осталась. В здании университета был госпиталь, студентки помогали раненым. После войны преподаватели, профессора вернулись уже с фронтовым опытом, а когда человек проходит через такие испытания, он уже по‑другому смотрит на жизнь. Наши нынешние педагоги учились у таких наставников-фронтовиков.
— Есть одно противоречие, о котором часто говорят: по‑настоящему хороший учитель — штучный специалист, а готовить надо массово.
— Обратите внимание: учителей с официальным статусом «народный» действительно мало. При этом каждый из нас может вспомнить любимых учителей.
Я после школы пришел в профессионально-техническое училище № 1 города Ленинграда. Ничего общего с педагогикой: учился на регулировщика радиоаппаратуры. Но был просто поражен преподавателями…
Недавно слушал тут одну аудио-книгу, и мне вспомнилось, как мы с преподавателем литературы Галиной Афанасьевной на занятии читали вслух по ролям классические произведения. Галина Афанасьевна не просто раздала нам роли, она тоже читала за одного из героев. Помню, как мне, ученику, по роли выпало вести не очень почтительный диалог с «ее» персонажем.
Этот прием произвел колоссальное впечатление. Такое преподавание само по себе было профориентацией. Помню нашего потрясающего историка… Когда я видел таких преподавателей, думал: что нужно, чтобы стать таким, чтобы быть с ними рядом?
А еще так сложилось, что практику у нас проходили студенты Герценовского — тогда еще института. Историки. Помню, как одна из студенток целый месяц вела занятия, и я удивлялся: почти моя ровесница — но как она подготовлена, как себя держит, как много знает. Где же таких учат?! Вот так я решил, что прийти в педагогический институт было бы здорово. И пришел сюда. И получил гораздо больше, чем ожидал.
Я ведь ребенком шел в школу не с большой охотой — хотя вроде бы и на учителей пожаловаться не могу, и с одноклассниками сдружились так, что до сих пор друг к другу в гости ездим. Но понял, что не нравилось: школярство, упрощенчество. Ощущение, что существует только один правильный ответ — тот, который знает учитель. Но хорошо, когда учитель показывает, что не все черно-белое и правильное-неправильное. Что мир гораздо сложнее, в нем много нюансов.
Без этого и получается, что человек видит мир не как целостную систему, а сквозь призму отдельных предметов. А ведь задача образования — помочь сформировать целостную картину мира — с пониманием того, что в ней есть и противоречия. Без целостной картины мы не сможем развиваться и добиваться в жизни успеха.
— Сергей Валентинович, кто такой педагог — понятно, а есть формальное определение понятию «наставник»? Например, в магистратуре Московского педагогического университета учат на тьюторов.
— На мой взгляд, «наставник» и «педагог» — понятия различающиеся. Педагогом можно стать, получив соответствующее образование — хотя, понятно, нужны еще и определенные предпосылки, и качества, желание, интерес.
О наставничестве сейчас стали активно говорить, но я помню, как широко этот термин употреблялся в советское время. У меня, например, мама не была педагогом, но была наставником. Работала на одной из ленинградских фабрик, у нее всегда были ученицы, которым она передавала свое мастерство, но это было больше, чем просто «рабочая ситуация», когда более опытный помогает начинающему. Подразумевались еще и очень хорошие личные отношения, человеческая поддержка. Это было важно еще и потому, что девушки, работавшие на фабрике, как правило, приезжали из разных краев России, из других республик Советского Союза. Некоторые из них даже бывали у нас дома в гостях.
В начале 1990‑х появился термин «тьюторство» — возможно, были попытки как‑то расширить понятие «наставник», придав ему «международность». Но слово «тьютор», на мой взгляд, не очень прижилось. Возможно, потому что просто не было в нем нужды: в слове «наставник» есть все необходимые смыслы.
Мы говорили о том, что понятия «педагог» и «наставник» различаются. Но при всей их разнице я уверен, что педагог по умолчанию должен быть и наставником.
Комментарии