В бывшем клубе табачной фабрики
Фото предоставлено пресс-службой Театра на Васильевском
В годы перестройки при бит-квартете «Секрет», где Владимир Словохотов был администратором, решили основать новую экспериментальную театральную студию. Поначалу у театра не было своего угла – артисты скитались по разным площадкам. 1990-е были лихие, но и свободные, когда многое, что прежде казалось невозможным, стало реальным. И вышло так, что бывший Народный дом баронессы фон Дервиз на Среднем проспекте В. О., где в советские годы был Дом культуры табачной фабрики имени Урицкого, отдали новому театру. С тех пор минуло чуть больше тридцати лет. В истории театра были знаковые спектакли времени: «Песня о Волге» Резо Габриадзе, «Таня-Таня» и «Мещане» Владимира Туманова, «Там живут люди» Алексея Янковского, «Русское варенье» Анджея Бубеня, «Спасти камер-юнкера Пушкина» Олега Сологубова... Публика любит этот уютный театр с его интеллигентной труппой и разнообразным репертуаром.
– Владимир Дмитриевич, как театр пережил прошлый год? Удалось ли пройти его без потерь – человеческих и финансовых?
– К большому сожалению, не удалось. Огромной человеческой потерей – и дружеской, и творческой – стал уход главного режиссера нашего театра Владимира Анатольевича Туманова. Это невосполнимая утрата, и, поверьте, в данном случае это не дежурные слова, так оно и есть. Конечно, театр будет жить и развиваться, но он уже не будет таким, как при Владимире Анатольевиче.
Мы все переболели коронавирусом. Театр не работал практически год, а если и работал, то в ситуации, как и во всей стране, очень нервозной. Было много замен, но мы успели выпустить несколько спектаклей. Мы использовали это грустное для нас и для всего мира время для того, чтобы провести большой капитальный ремонт и реставрацию нашего здания на Среднем проспекте Васильевского острова. Процесс реконструкции заполнил возникшую пустоту... Но сейчас наша творческая жизнь активно налаживается.
– Ваш театр показал премьеру онлайн – «Сон в летнюю ночь». Как это было?
– Премьера в режиме онлайн была вынужденной мерой и первым опытом работы в таком формате для нас. Было, так скажем, необычно. Мы получили большое количество благодарных отзывов. Но живое взаимодействие со зрителями, которые находятся в зале, ничто не заменит!
– Мнения театральных деятелей разнятся – кто-то говорит, что театр – прежде всего обмен живой энергией артистов и публики. Но существует и мнение, что так называемый цифровой театр перспективен и будет развиваться. Что думаете вы?
– Я по этому поводу не думаю. Я не считаю, что это вообще тема для разговора. На мой взгляд, цифровой театр – как секс по телефону. Это другой вид искусства, который не имеет отношения к театру, – в моем понимании.
– Расскажите, пожалуйста, подробнее об особняке, который занимает театр.
– Здание было построено в 1897 году баронессой фон Дервиз. В целом оно планировалось как Народный дом: на первом этаже размещались читальня, библиотека и музыкальные комнаты с роялями для беднейших учащихся Консерватории, на третьем – школа живописи. На втором этаже находился зал на 576 мест, который стал известен как «театральный зал фон Дервиз». Здесь работали любительская драма А. П. Воротникова, затем – оперное товарищество и труппа Кронштадтского театра Г. С. Карского, товарищество актеров Василеостровского театра под управлением Е. Е. Ковалевского, труппа берлинского Модерн-театра и многие другие.
В 1908 году в помещении дома фон Дервиз открылся Театр искусств. Кроме спектаклей здесь проводились занятия по искусству выразительного чтения, читались лекции, устраивались вечера поэзии «Северная свирель». В 1917 году во время революции здание было реквизировано советской властью. Но и тогда не прервалась его театральная история.
В период с 1928-го по 1933 год здесь располагался Передвижной музыкальный театр, а затем областной ТЮЗ, где первые шаги делал Бруно Фрейндлих, который потом долгое время работал в Александринке, папа Алисы Бруновны. В этих стенах начинали многие великие артисты нашего города. После войны театральное помещение было отдано клубу табачной фабрики имени Урицкого. Потихоньку-потихоньку все пришло в упадок.
В 1989 году нам дали здесь маленькое помещение. Это похоже, знаете, на сказку: «Была у лисы избушка ледяная, а у зайца лубяная». В общем, нам дали три комнаты – где подвал, напротив вахты. Не буду долго рассказывать, но со временем мы превратились в Экспериментальный театр сатиры. «Экспериментальный» – я не знаю, почему назвал, а «сатиры» – потому что сыграл на соперничестве между Москвой и Питером, говорил руководителю большого ранга о том, что в Москве есть Театр сатиры, а у нас нет, и это нехорошо. Как вы понимаете, все получилось.
– Ремонт, который вы провели в карантинный год, – это отчасти реставрация исторических залов? Или упор сделан на реконструкцию сцены и зрительного зала с учетом новых технологий?
– Особняк отреставрирован по всем правилам государственной инспекции по охране памятников архитектуры. Но главное – технически мы теперь оснащены так, что в ближайшее десятилетие не понадобится ничего кардинально менять. Я имею в виду звук, свет, акустику, систему управления. Было полностью демонтировано сценическое оборудование и установлено новое, которое соответствует современным стандартам. Это очень важно, так как без соответствующей технической составляющей современный театр невозможен.
– Вы – художественный руководитель. То есть определяете художественную политику. Известно, что в современном театре много направлений. Упрощая, скажем, что есть коллективы, которые развивают традиции русского психологического театра. А есть те, кто делает ставку на новые течения, авангард, эксперимент. Как бы вы определили стиль Театра на Васильевском?
– Этот вопрос мне больше всего нравится, потому что я еще не определил стиль Театра на Васильевском. Мы совсем недавно работаем, всего 30 лет. Я считаю, театр – это прежде всего хорошая драматургия, интересная режиссура и профессиональная талантливая труппа.
Сейчас уже не то время, когда надо было ставить один спектакль про сталеваров, один – к юбилею советской власти, один – к съезду партии и еще что-нибудь про любовь. Сейчас можно все спектакли ставить про любовь и один спектакль к съезду партии. Главное, чтобы это были хорошие спектакли!
– С какими режиссерами театр сотрудничает сейчас и планирует сотрудничать в будущем? Возможно ли, скажем, что вы предложили бы поставить спектакль Андрию Жолдаку или Кириллу Серебренникову?
– В первую очередь сотрудничаем с режиссерами, которые работают в штате театра – это Денис Хуснияров и Руслан Нанава. Мы пригласили любимого петербуржцами Александра Баргмана. Недавно на камерной сцене состоялась премьера спектакля «Семью восемь», который поставила Галина Зальцман, участница режиссерской лаборатории под руководством Виктора Рыжакова, проходившей у нас в ноябре 2019 года. После такой удачной премьеры мы решили пригласить Галину на постановку еще раз, из этого интервью она как раз и узнает об этом.
В ближайшее время Олег Сологубов приступит к репетициям спектакля по пьесе «Молоко» Екатерины Мавроматис. Что касается вопроса о возможности приглашения на постановку Андрия Жолдака и Кирилла Серебренникова, могу сказать: если будут интересные для нашего театра предложения с их стороны – почему бы их не рассмотреть?
– Сотрудничаете ли вы с современными драматургами, представителями так называемой новой драмы?
– Мне кажется, говорить «так называемая» здесь не очень уместно. Есть новая драма, есть талантливые молодые драматурги, с которыми мы активно сотрудничаем. Достаточно взглянуть на наш репертуар, где есть спектакли по пьесам Юлии Тупикиной, Светланы Баженовой, Аси Волошиной, Дарьи Слюсаренко, Марии Зелинской. Мы обязательно и дальше будем продолжать сотрудничать с современными драматургами!
– Но и классики не забыты: Гоголь, Островский, Чехов... Теперь появится и Теннесси Уильямс – американский драматург, которого любят в России. Расскажите, пожалуйста, о грядущей премьере Александра Баргмана «Орфей спускается в ад».
– Премьера запланирована на 22 мая, сейчас активно идут репетиции. Помимо режиссера Александра Баргмана над спектаклем работают художник-сценограф Анвар Гумаров, художник по костюмам Стефания Граурогкайте, которая много сотрудничает с нашим театром, художник по свету Валентин Бакоян, музыкальным оформлением занимается композитор Виталий Лапин. Есть даже консультант по стилю: это искусствовед, очень титулованный парикмахер-стилист международного класса Сергей Данишевский. Так что спектакль обещает визуально быть очень эффектным. Главную роль исполнит Илья Носков, он специально для этого спектакля осваивает игру на гитаре. Судя по счастливым лицам артистов, участвующих в спектакле, – им все очень нравится. В том, что это будет очень интересная работа, я уверен.
– Не так давно Театр на Васильевском приобрел еще одну площадку – ДК им. Горького...
– Это уже не ДК им. Горького, а Дворец искусств Ленинградской области. Как он будет развиваться, мне сложно сейчас сказать, но знаю, что одним из первых спектаклей нашего театра, специально созданных для этой площадки, будет «Горе от ума» Грибоедова в постановке Руслана Нанавы. Планируется масштабная постановка с большим количеством артистов, мы обязательно задействуем в ней студентов третьего курса РГИСИ, которые обучаются при нашем театре. Возможно участие симфонического оркестра Ленинградской области. Надеюсь, это будет большое событие в культурной жизни области и Петербурга.
Сценическое пространство Дворца искусств прекрасно подходит для больших музыкальных спектаклей, и мы планируем развивать это направление. Доходная часть сегодня очень важна, поэтому Дворец искусств будет использоваться и как прокатная площадка, и в то же время как место для проведения театральных фестивалей, не только драматических, но и балетных, оперных, музыкальных. Мы постараемся на всех наших площадках – на Камерной сцене, Большой сцене и сцене Дворца искусств – создать интересную, разнообразную творческую жизнь. Поживем – увидим.
– Как часто театр гастролирует в Ленобласти? Это общедоступные спектакли? Если – да, то как они окупаются?
– Выездные спектакли по региону не окупаются никак. Нас финансирует правительство Ленинградской области. У нас и в уставе нет слова «окупаются». Драматический театр не может окупиться: он живет либо за счет спонсоров, либо при поддержке государства. Мы играем 107 спектаклей в Ленинградской области. Из 250 рабочих дней в году мы почти половину этого времени работаем в регионе. Это очень большая нагрузка, учитывая, что на основных площадках играем 560 спектаклей. Но у нас замечательная служба по работе со зрителями, благодаря которой получается все грамотно спланировать и реализовать.
С площадками в области мы дружим уже 30 лет, и сложно представить свою жизнь без выездов по региону. У меня есть подозрение, что некоторые жители области не могут представить свою жизнь без наших спектаклей.
– Не жалеете ли вы, что когда-то променяли актерское ремесло на кресло пусть и театрального, но все же управленца?
– До чиновника-управленца мне далеко, это определенное внутреннее состояние человека. Моя работа как человека, который служит в театре, к чиновничьей не имеет никакого отношения. Что касается моей актерской деятельности – нет, не жалею. Я ушел из актерства не потому, что у меня было мало ролей или я был не востребован. Подходя к вывешенному постановочному плану на год, я мечтал, чтобы в каком-нибудь спектакле я не был бы занят. Но я искренне считаю, что управлять театром должен человек, который не просто знает его изнутри, но и хорошо понимает саму природу театра. Вспоминаю случай: я был еще молодой и участвовал в совещании вместе с великими директорами театров Петербурга того времени. Там были директор Александринки Георгий Александрович Сащенко, директор МДТ Роман Савельевич Малкин, директор Мюзик-холла Валентин Григорьевич Ткаченко. Они сидели и рассуждали о вопросах театра. Я, совсем молодой, заспорил с ними, так как они стали говорить неправду с точки зрения моего ощущения театра. И я сказал: «Вы же не понимаете, что это такое, когда капелька пота от затылка стекает вдоль спины, и ты как бы не принадлежишь себе, и ноги подкашиваются, и так каждый раз, когда выходишь со спектакля». И тогда Георгий Александрович Сащенко сказал: «Вова, а ты прав, мы никогда этого не поймем. Мы никогда не выходили на сцену». Именно глубокое понимание природы театра дает мне право возглавлять его. Я знаю, что актеры – это главные люди в театре!
В то же время мой актерский опыт никогда не давал мне повода сказать о том, что я сам поставлю спектакль. Очень важно, чтобы в театре работали суперпрофессионалы, я всегда об этом говорю. Сыграть когда-то я мог, но поставить спектакль – никогда! Потому что у режиссеров другие мозги. А мозги даются мамой, папой и Господом Богом.
– Как живется сегодня артистам вашего театра? Реально ли прожить на зарплату или приходится еще «немного шить» – подрабатывать где-то, сниматься в сериалах?
– Живется артистам нашего театра так же, как и всем артистам России, – тяжело. Много работают, мало отдыхают, мало зарабатывают в театре, много снимаются все, кто хочет. Артисты нашей труппы очень востребованы в кинематографе. Кто снимается много – живет хорошо материально, кто снимается меньше – живет чуть похуже. Но в целом, мне кажется, что этот вопрос должен быть адресован артистам, а мне не с руки рассказывать, как они живут. Думаю, что вам предоставится возможность поговорить с самими артистами, и они вам честно все расскажут.
Комментарии