Не реформировать ли реформы
ФОТО Дмитрия СОКОЛОВА
Слова Германа Грефа о том, что физматшколы - пережиток советского прошлого, не единственное из «удививших общественность». В последние месяцы нам было что пообсуждать: предложено сократить учебную неделю, отменить отметки, разделить вузы на три категории. К этим предложениям общественность отнеслась настолько серьезно, что всю осень в Москве и Петербурге то и дело проходили заседания и дискуссии.
В Общественной палате РФ с докладом выступил народный учитель России Сергей Рукшин и говорил о проблемах школы (как учитель математики, создатель знаменитого Городского математического центра при Президентском физматлицее № 239), вузов (как профессор РГПУ им. Герцена) и в целом о системе управления образованием (как общественный деятель - зампред Общественного совета Минобрнауки РФ). Мы попросили профессора Рукшина повторить главные тезисы, а заодно поинтересовались: почему он считает, что власть заинтересована в независимой общественной экспертизе сферы образования?
- Сергей Евгеньевич, вы говорите, что такая плотность «образовательных» общественных дискуссий неспроста...
- Да, был сентябрьский опрос Общественной палаты РФ по поводу очередных предложений реформаторов, выездное заседание Совета по правам человека при президенте, целиком посвященное проблемам образования, «круглый стол» Общественной палаты РФ по общественному контролю за результатами 20-летних реформ образования, форум «Сообщество» в Москве с участием президента - там была секция «Гражданское общество и образование». Был совет уполномоченных по правам человека всех регионов России, тоже о праве на образование... И, наконец, «правительственный час» в Госдуме с участием министра просвещения Ольги Васильевой.
В этом году мы отмечаем 20-летие интенсивных реформ всех уровней российского образования, от начальной школы до аспирантуры. И реформы эти касаются, конечно, не только обучающихся и преподающих, а всех: и потому что у учителей-студентов-школьников есть семьи и близкие, и потому что система образования готовит кадры, от которых зависят национальная безопасность и суверенитет, не говоря уже о престиже страны. Я раньше вспоминал «Фобос-Грунт», межпланетную станцию, которая должна была лететь к Марсу, а покоится на дне океана, но появился более свежий печальный пример: после аварийного запуска «Союза» пришлось откладывать пуск грузового корабля «Прогресс», потому что ни одна страховая компания не вызывалась его страховать. Это кульминация ошибок в системе подготовки инженерных кадров.
Но в целом такое обилие мероприятий, посвященных образованию, можно считать и ответом на то, что в последнее время было сделано несколько «реформаторских» предложений, этаких вбросов, которые взбудоражили общественность.
- Нетрудно догадаться, какой «вброс» возмутил вас, представителя физматшколы, в первую очередь.
- К этому я еще вернусь, но и до того были не менее интересные предложения. Например, отменить отметки либо заменить 5-балльную систему на 10-, 12- или 100-балльную, укоротить учебную неделю до пяти дней, сократить уроки до 40 минут.
Пятибалльная система существует давно, и нет научных исследований, объясняющих, что десяти- или стобалльная система лучше. Кроме аргументов «а так на Западе». Мы строим национальную систему образования прежде всего в интересах России. И если мне говорят, что пятибалльная система несовершенна и поэтому учитель не знает, поставить ли «три с плюсом» или «четыре с минусом», то я поинтересуюсь: а учитель не растеряется, решая, ставить 19 баллов или все-таки 20?
Что касается сокращения времени учебного процесса... Говорят: пять минут - несущественно. Давайте напишем простую цифирь. Если из 45 минут урока оставить 40, останется восемь девятых урока, а если из шести дней оставить пять - будет пять шестых учебной недели.
Укороченные уроки и недели предлагается ввести с 1-го по 9-й классы, так что если все перемножить, то от девяти лет обучения остается 6 и 2/3 учебного года. Потеряны два с лишним учебных года. Это несущественно?
Общественная палата провела опрос, в котором участвовали не менее 7 тысяч человек, и 70% из них отвергли все «реформаторские» предложения. Хотя, казалось бы, меньше времени в школе - меньше нагрузки, больше времени на общение в семье. Но в обществе есть четкий запрос на полноценное фундаментальное образование, ради которого можно пожертвовать и отдыхом, и общением.
Вы упомянули высказывание Германа Грефа о физматшколах. Это типично гоголевская ситуация, когда смотритель училищ в «Ревизоре» говорит: «Не приведи Бог служить по ученой части, всего боишься. Всякий мешается, всякому хочется показать, что он тоже умный человек». Я не лезу в тонкую область банковского дела и не даю господину Грефу советы. Но почему-то считается, что «успешные менеджеры» способны управлять любой сферой. Физматшколы, напомню, появились в 1960-х по предложению министерств, и в том числе оборонного комплекса, они дали стране выдающихся ученых, инженеров, конструкторов.
А вице-премьер Ольга Голодец год назад нашла корни проблем образования в том, что у нас прямоугольные классы. Я не шучу, я цитирую! Между тем по информации, прозвучавшей на думских слушаниях 7 сентября, во многих российских школах есть не то что вторая, а третья смена, и довольно большой процент школ страны нуждается в капремонте.
- Вы отнеслись серьезно к высказыванию про физматшколы? Многие сочли его настолько странным, что и говорить не о чем. Да и про прямоугольные классы...
- Извините, это не фраза частного человека Ольги Голодец, это была фраза вице-премьера, курирующего социальную сферу, в том числе образование. И к высказыванию про физматшколы я отношусь минимум как к пробному шару.
Ярослав Кузьминов, ректор Высшей школы экономики, предложил при аттестации вузов разделять их на три типа. При этом вузы, скажем так, «третьего сорта» будут довольствоваться онлайн-лекциями, которые записали для них «первосортные» вузы. Я должен относиться несерьезно к словам Кузьминова, «отца» наших последних реформ образования?
Но главное — все эти вбросы отвлекают от серьезного обсуждения вопроса: а что принесли 20-летние реформы? Когда в квартире бушует пожар, не время обсуждать цвет обоев в гостиной, а мы именно этим и занимаемся, вместо того чтобы огонь тушить. Меня настораживает, что реформаторы выдают новые лозунги, не отчитавшись за старые.
- Напомните, пожалуйста, старые. Наверное, сразу напрашивается ЕГЭ.
- Что нам обещал ЕГЭ: дать возможность абитуриентам из провинции поступать в столичные вузы, не тратясь на дорогу. Но помните ли вы, что ЕГЭ обсуждался в связке с аббревиатурой ГИФО? Государственными именными финансовыми обязательствами?
Не помните. А нам обещали, что по результатам единого госэкзамена будут давать кредиты на полную или частичную оплату высшего образования. Ценность-то ЕГЭ не только в том, чтобы абитуриент из глухой деревни мог поступить в МГУ. Основные расходы семьи связаны с тем, что ребенка надо содержать, пока он учится в большом недешевом городе, а студенческие стипендии так малы, что их не хватает порой даже на общежитие. Между тем про ГИФО реформаторы, а потом и общество благополучно забыли.
Дальше. ЕГЭ представляли как способ убрать коррупцию в приемных комиссиях вузов. Этого добились, и хотелось бы это сохранить. Но справился ли ЕГЭ с коррупцией в сфере образования? Нет, он переместил затраты родителей в другие сферы. Во-первых, невиданно расширился и подорожал репетиторский рынок. Во-вторых, коррупция проникла в сферу олимпиад, дающих право на поступление в вуз. Напомню, человек, возглавлявший департамент общего образования Минобрнауки (то есть отвечавший за среднее образование в стране), в течение пяти лет выдавал дипломы победителей всероссийских олимпиад тем, кто в этих олимпиадах даже не участвовал. Да, это было «не массово», но эти несколько десятков человек поступили в вузы без экзаменов и отняли места у других десятков человек, которые заслуживали поступления.
Сейчас такого безобразия во всероссийской олимпиаде, надеюсь, нет, но сложилась тревожная ситуация в других олимпиадах. Как известно, право на льготное поступление дают и победы в олимпиадах, которые проводит ряд вузов. Выясняется, что в некоторых вузах налажена репетиторская система подготовки школьников к этим олимпиадам. Когда вы составляете задачи и вы же учите, как их решать, - это нормально?
Но на самом деле все эти обманутые ожидания меркнут по сравнению с тем, как ЕГЭ повлиял на саму работу институтов образования - школ и вузов.
В старших классах школьники не ходят на предметы, которые им не нужны для ЕГЭ. Тотальная подготовка к экзаменам подменила собой получение общего фундаментального образования, которое было нашей сильной стороной. Школа унижена, дефектна: ей доверяют обучение детей (выдают лицензию, аккредитацию), но не дают права выдавать аттестат о среднем образовании. Его выдает фактически другой орган, Рособрнадзор.
Еще хуже ЕГЭ повлиял на вузы. Представьте себе, что вы кузнец и вам нужно выковать, скажем, клинок. Вы не будете его ковать из мягкого свинца или олова, вы возьмете сталь. А вузы, «кузнецы» кадров, отвечая головой за качество «продукта», не вправе выбирать себе, извините, «сырье», из которого этот продукт нужно делать. Они обязаны принимать тех, кого бог (точнее, ЕГЭ) пошлет.
Кроме того, ЕГЭ лишил вузы целевого контингента. Институты, в которые раньше шли ребята, с детства мечтающие делать ракеты, теперь вынуждены принимать тех, кто о ракетах и не думал, но у кого хватило баллов на поступление. Целевой мотивированный контингент иссякает, и на это жалуются ректоры, но только в кулуарах, потому что они на контракте у министерства и уволить их можно в один момент.
Далее. ЕГЭ подкосил региональные вузы. Выпускники московского РГУ нефти и газа имени Губкина или нашего Горного не поедут на месторождение, разве что большими начальниками. Региональной экономике нужны специалисты, подготовленные в родных регионах, но ЕГЭ, как насос, высасывает из них сильнейших абитуриентов.
Для отдельно взятого человека это хорошо, это расширяет возможности. Но, если честно, абитуриент из региона очень часто поступает абы куда, лишь бы в столицу. А не в Ухтинский технический университет, после которого он был бы востребован на горных предприятиях своего региона. Возможность подавать заявление о поступлении в пять вузов и на три специальности в каждом - это в большой степени «куда угодно, лишь бы взяли». И государство впустую тратит огромные деньги, потому что обучает тысячи студентов профессиям, по которым они работать не будут.
А теперь скажите: вот вы живете в регионе, ваших детей кто-то должен учить, лечить, инфраструктуру вашего городка должны налаживать инженеры. Откуда они берутся? Из региональных вузов. По логике системы - это те люди, которые не поступили в университетские центры. А предложение Кузьминова разделить вузы на три категории, которое сделает региональные вузы третьесортными, вообще добьет региональную экономику.
- Еще две ступени образования, среднее профессиональное и аспирантура, тоже обсуждались в Общественной палате?
- У нас много говорят о том, что надо учить рабочих на передовом оборудовании, но откуда ему взяться у техникумов и колледжей? А предприятие, которое имеет такое оборудование, не спешит допускать к нему необученного человека и тратить на него время и деньги, оно хочет готового специалиста.
Что касается аспирантуры, то раньше за три года готовили из аспиранта кандидата наук. После реформы аспирант пишет не диссертацию, а выпускную квалификационную работу, ценность которой для науки в абсолютном большинстве случаев - нулевая.
Два президента РАН - бывший, Фортов, и нынешний, Сергеев - просили вернуть аспирантуру в систему науки как подготовку научных кадров высшей квалификации. Но мы продолжаем тратить деньги на подготовку непонятно кому нужных людей с дипломом аспирантуры. Таким образом, высшее образование из пяти лет растянулось на шесть (четыре года бакалавриата плюс два года магистратуры) и стало худшего качества, а аспирантура - с трех лет до четырех, и на выходе, как правило - человек с бумажкой об окончании аспирантуры.
А если в стране под угрозой система подготовки научных кадров высшей квалификации, то за этим логично следует угроза деятельности научных организаций, конструкторских бюро, в том числе оборонных, и так далее. Да и деятельности самих вузов, потому что научно-педагогические школы в них оголяются: во многих вузах большой процент преподавателей с учеными степенями - пенсионного и предпенсионного возраста.
- У нас так часто произносится аббревиатура ФГОС, Федеральный государственный образовательный стандарт, и так часто говорится о едином образовательном пространстве, что кажется, будто «вот-вот», они уже на пороге.
- Единое образовательное пространство просто невозможно выстраивать, потому что неясно, в чьих это полномочиях. Как на недавнем заседании Госдумы сказала депутат Ольга Савастьянова, выяснилось, что за содержание-то образования никто не отвечает! Весной, когда Минобрнауки разделилось на Минпросвещения и Министерство науки и высшей школы, мы получили трехглавого Змея Горыныча: оба эти министерства плюс Рособрнадзор. Я цитирую Савастьянову: «Мы проанализировали полномочия Министерства образования и других министерств субъектов Российской Федерации. К сожалению, мы не обнаружили там никаких конкретных механизмов, которые позволяют строить систему управления образованием /.../ Как и не нашли, кто непосредственно несет ответственность за содержание этого образования». Страшная цитата!
Министерства готовят специалистов, но не имеют права выдавать аттестат об их подготовке, а Рособрнадзор контролирует проведение ЕГЭ, всевозможных проверочных, выдает лицензии и аккредитации вузам и может прижать к ногтю кого угодно - но сам ни за что не отвечает.
Напомню, что пока так и не приняты федеральные стандарты, в которых было бы прописано, в каком классе и в какие сроки какой материал должен быть пройден. Вот пример, известный коллегам - учителям математики: в учебнике академика Никольского обыкновенные дроби проходят в пятом классе, десятичные - в шестом, а в учебнике под редакцией Виленкина - наоборот. Представьте себе, что ребенок перешел в другую школу: вполне может получиться, что он два года подряд будет изучать одни дроби, а о других и не узнает.
В целом произошел разрыв заказчика и вуза. В советское время медицинские вузы были при Министерстве здравоохранения, педагогические - при Минпросе, а транспортные - в системе Министерства путей сообщения. Сейчас уже педагогические вузы входят не в Минпросвещения (где понимают, какой специалист им нужен), а в Миннауки, где оказываются заведомо аутсайдерами. Потому что педагогические вузы нацелены не на то, чтобы делать открытия мирового уровня, а на выпуск педагогов.
Педагогическое образование фактически уничтожается. За последние годы было закрыто или перепрофилировано более 40 педагогических вузов. Например, знаменитая на всю Сибирь Новокузнецкая государственная педагогическая академия стала филиалом Кемеровского университета. Сам факт такого закрытия - отрицание самостоятельного статуса педагога. Но учитель русского и литературы - это не плохой выпускник филфака, которого не взяли в аспирантуру или издательство, это специалист, знающий и предмет, и методику его преподавания.
- Вообще, Сергей Евгеньевич, как-то странно: реформам 20 лет, и что, только сейчас спохватились и решили их проанализировать?
- В течение многих лет сопредседателем Российского общественного совета по развитию образования и председателем комиссии по образованию и науке Общественной палаты РФ был Ярослав Кузьминов. Как реформатор, предлагал реформы, а как общественный деятель - их одобрял. Как в «Теркине на том свете»: «Это будто бы машина «скорой помощи» идет, сама режет, сама давит, сама помощь подает!».
То, что так много было «образовательных» событий этой осенью, я расцениваю как намерение власти все-таки провести независимую общественную экспертизу. Эта рабочая группа будет создана в ближайшее время и будет действовать в соответствии с законом «Об основах общественного контроля в РФ». Власть, насколько я понимаю, не собирается искать, чью голову положить на плаху, но, прежде чем двигаться дальше, нужен спокойный, честный и тщательный анализ.
Говорят, что институты гражданского общества должны играть роль клапана, который в критической ситуации выпускает пар общественного недовольства. Абсолютно неправильная трактовка. Клапан - это регулятор, он должен отслеживать ситуацию и выпускать пар, когда только появляется угроза существенного повышения давления.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 229 (6338) от 07.12.2018.
Комментарии