Ни от кого секретов нет
ФОТО Дмитрия СОКОЛОВА
Гость редакции — директор Центрального государственного исторического архива Санкт-Петербурга Роман КИСЕЛЕВ
Казалось бы: каждый документ зафиксирован, инвентаризирован, указан в описи. Но находки все равно случаются. Каким же образом? Есть в архиве массив материалов, к которому исследователи обращаются часто и даже постоянно — метрические книги, исповедные росписи, клировые ведомости, ревизские сказки, а также документы, связанные с жизнью и деятельностью представителей науки и культуры. Шансы обнаружить в этих делах что‑то неучтенное невелики. Однако к 90 % архивных богатств, по словам нашего сегодняшнего собеседника, историки прикасались очень редко. Или даже вообще никогда не притрагивались.
— И кто же тогда, Роман Павлович, становится первооткрывателем?
— Наши сотрудники, которые периодически проводят проверку фондов. Они смотрят, соответствуют ли названия дел указанным в описях, совпадают ли имена, фамилии, датировки. Чтобы все это понять, архивное дело надо пролистать. Вот здесь и возможны находки.
Несколько лет назад, просматривая личное дело воспитанницы Смольного института Анны Федоровны Кремковой, сотрудник архива обнаружил лежавшие в конвертах две памятные медали. Выяснили: одна медаль, отчеканенная в 1896 году и принадлежавшая самой Кремковой, была посвящена столетию передачи Воспитательного дома благородных девиц под покровительство императрицы Марии Федоровны, вторая принадлежала ее отцу — это был знак отличия за Крымскую войну. Провели экспертизу: первая награда оказалась серебряной, вторая — бронзовой.
Как же эти медали оказались в архивном деле? Документы дали ответ и на этот вопрос. Медали были либо украдены у Кремковой, либо утеряны ею, и полиция отправила их в учебное заведение, чтобы медали вернули владелице. Но на тот момент Кремкова уже его окончила, по всей видимости, покинула Петербург, а разыскивать ее по каким‑то причинам не стали. Так награды и остались в личном деле бывшей учащейся. И до того момента, как сотрудник взял его для проверки, никто даже не догадывался, что в нем хранятся медали…
Вообще история попадания того или иного документа в архив порой бывает весьма примечательной. Несколько лет назад к нам на Псковскую улицу обратился внук последнего губернского предводителя петербургского дворянства Льва Александровича Зиновьева — Себастьян Кириллович Зиновьев-Фицлайон. Он очень интересовался: не хранится ли у нас архив Дворянского собрания?
Дело в том, что в воспоминаниях его деда говорится, что в начале 1918 года он, дабы спасти для потомков геральдические книги, в которые были записаны все дворяне Петербургской губернии, нанял ломового извозчика и отвез все это богатство в Академию наук. Очевидно, посчитав, что это самое надежное место: там уж точно сберегут. В мемуарах Льва Зиновьева говорится: «Это был заключительный и грустный аккорд моей службы петербургскому дворянству. Через два дня Дом дворянства был захвачен большевиками».
Спустя почти сто лет Себастьян Кириллович обратился в архив Академии наук на Университетской набережной с наивным, казалось бы, вопросом: где родословные книги, которые когда‑то отдал на хранение его дед? В архиве Академии наук их не нашли, пояснив, что, возможно, они были уничтожены во время «Академического дела» 1929 – 1930 годов. Но все‑таки посоветовали обратиться в наш архив. И оказались правы… Теперь мы точно знаем, как появились в нашей коллекции книги из Дворянского собрания.
— А прежде это не было известно?
— Мы знали только то, что они попали к нам из Губархивбюро в конце 1920‑х годов, больше никаких подробностей.
Самая редкая из них — Дворянская родословная книга 1789 – 1791 годов, она является наиболее ранней из сохранившихся в Петербургской губернии. Книга содержит систематизированный перечень родов, подтверждающий принадлежность к дворянскому сословию.
Составлять и вести такую книгу было предписано «Грамотой на права, вольности и преимущества благородного российского дворянства», подписанной Екатериной Великой 21 апреля 1785 года.
Подобные родословные книги обычно существовали в двух экземплярах, но в данном случае дубликат не сохранился. Поэтому у нас — единственный экземпляр. Теперь он признан уникальным, такой статус документам присваивает специальная комиссия Росархива. Кстати, в прошлом году книга была отреставрирована в лаборатории обеспечения сохранности документов, находящейся в ведении городского архивного комитета.
Кроме Дворянской родословной книги уникальным признан хранящийся в нашем архиве атлас Петербурга 1798 года. По его состоянию можно уверенно предположить, что он был чрезвычайно востребован. Страницы затертые, а от оригинального кожаного переплета сохранился лишь небольшой фрагмент. Недавно атлас отреставрировали в лаборатории Российской национальной библиотеки, по уцелевшему обрывку переплета специалисты изготовили новый.
Атлас находился в фонде городской управы, к нам он поступил в середине 1930‑х годов, первая запись о его выдаче в читальный зал датирована 1945 годом. Это действительно уникальный источник, не имеющий себе подобных, образец картографического искусства. Свыше полутора сотен планов, составленных в масштабе 25 саженей в английском дюйме (если переводить на более привычные меры: в одном сантиметре — 21 метр). Указано все вплоть до мельчайших подробностей. Детальные изображения площадей, улиц, пристаней, погостов, частных и казенных домов, пустошей. Каждая иллюстрация создана вручную…
Кроме двух дел, признанных уникальными, в наших фондах более 156 тысяч особо ценных документов. Решение о присвоении такого статуса принимает центральная экспертно-проверочная комиссия городского архивного комитета. Для подобных материалов установлен особый режим учета, хранения и использования, предусмотрены страховые копии.
Значительная часть особо ценных документов представляет собой архитектурную графику из фондов городской управы и городского кредитного общества, материалы канцелярии губернатора и управления градоначальства и столичной полиции. Кроме того, это материалы, связанные с жизнью и деятельностью Иоанна Кронштадтского, Петра Лесгафта, Владимира Бехтерева…
— С какого времени можно считать, что история нашего города четко и полностью задокументирована? Иными словами, когда можно говорить не о редких отрывочных материалах, а о систематическом потоке сведений?
— Большая часть материалов нашего архива относится ко второй половине XIX — началу ХХ века. У нас хранится значительный комплекс источников, связанных с планировкой и застройкой дореволюционного Петербурга, они дают представление о постепенном изменении границ города и его внешнего облика…
Однако есть и более ранние документы. К примеру, около шестисот дел петровского времени. Речь о метрических книгах, отчетах церковных советов, приходо-расходных книгах. Несколько хуже сохранились материалы гражданских учреждений. Они повествуют о переселении охтинских плотников и жителей Охты на работы в Партикулярную верфь и во вновь строящиеся слободы Петербурга, о сборе налогов с жителей Новой Ладоги.
Что касается допетровской истории приневских земель, то связанные с ней источники у нас тоже есть: они сохранились в двух фондах монастырей Петербургской епархии — Староладожского Николаевского и Зеленецкого Троицкого. В них немало подробностей, касающихся монастырского быта и повседневной жизни православного населения в условиях шведского владычества.
— Архивные документы советского времени, как известно, время от времени рассекречивают. Вам эта процедура тоже знакома?
— В архиве нет документов советского времени, только дореволюционные. Но когда‑то секретность касалась и нас. Под грифом «секретно» находились материалы, связанные с деятельностью полиции и полицейского сыска, судебных органов, революционного движения, политических партий небольшевистского толка. Кстати, именно эти фонды в первую очередь были эвакуированы в 1941 году в город Чкалов (ныне Оренбург).
Для работы с подобными источниками был образован отдел секретных фондов, а доступ к ним исследователей был возможен только по специальному разрешению. Для допуска к работе в обязательном порядке требовалась характеристика, подписанная руководителем архива, а исследователь должен был предоставить расписку о неразглашении секретной информации.
До середины 1960‑х годов на подобном хранении находились дневники известного тихвинского историка, краеведа и педагога Исаакия Петровича Мордвинова. Причина? Якобы они содержали «информацию контрреволюционного содержания». Да, Мордвинов действительно критически относился к событиям октября 1917 года и не скрывал этого в своих записях. Между прочим, они до сих пор не опубликованы полностью и широкой общественности, за исключением тихвинских краеведов, остаются неизвестными.
Рассекречивание материалов секретного отдела началось в конце 1950‑х годов и продолжалось тридцать лет. Всего к 1991 году на общее хранение было передано 7712 дел из 43 фондов. В ходе этого процесса происходили любопытные находки. Среди материалов редакции газеты «Воля народа» был обнаружен автограф стихотворения Осипа Мандельштама «Соборы», датированный 1916 годом.
В настоящее время все наши документы — в свободном доступе. Так что, повторю, сейчас никаких секретов ни от кого у нас нет.
— С какими запросами сегодня чаще всего к вам обращаются?
— Наибольший интерес последние 25 – 30 лет вызывает история семей. Этим занимаются генеалоги. Кроме того, значительное число наших посетителей — краеведы, историки-реставраторы, научные сотрудники и преподаватели. Есть даже школьники и студенты.
Одним из основных источников при изучении родословных являются метрические книги. Они оцифрованы и входят в электронный фонд, что значительно облегчает к ним доступ. Но не стоит думать, что если вы пришли в архив, то сразу же без особого труда найдете информацию о своих предках. Нет, поиск информации о рождении, браке и смерти одного лица является порой непростой задачей даже для специалиста и может занять немало времени.
Сегодня в нашем учреждении хранится более 15 тысяч метрических книг, в каждой в среднем пятьсот страниц. Самая ранняя из сохранившихся метрических книг — реформатской голландской церкви за 1718 год, это год основания голландской общины в Петербурге. Самые поздние относятся к 1930‑м годам…
Сейчас мы столкнулись с тем, что «мода на генеалогию» подтянула интерес и к другим документам, которые прежде не вызывали особого любопытства исследователей. Речь о «технических» материалах, связанных с деятельностью фабрик, заводов, финансовых, налоговых и статистических учреждений, кредитных и страховых обществ и банков. Зарплатные ведомости, учетные карточки, личные дела рабочих, инженеров, служащих… Именно в них нынче наши посетители ищут малейшие подробности, любые зацепки, связанные с их предками.
А ведь в 1970‑х годах подобные документы едва не стали жертвой «макулатурной кампании»: их списывали, снимали с учета, поскольку специальная комиссия тогда посчитала их не представляющими исторической ценности. Но — спасибо сотрудникам! — вопреки должностной инструкции их не уничтожили, а просто убрали подальше от любопытных глаз. Теперь мы просмотрели эти материалы и приняли их обратно на хранение. И такое тоже бывает!..
— То есть архив пополняется?
— Казалось бы, подобного не должно было происходить, ведь у нас, повторю, хранятся документы до 1917 года. Однако мы постоянно пополняемся. За последние три года к нам поступило больше семисот единиц хранения, из них почти двести метрических книг церквей Петербурга и губернии: их передали из районных отделов загс.
А нередко бывает так, что частные лица предлагают нам принять на государственное хранение дореволюционные документы. Преимущественно — личного характера. После прохождения экспертизы, положительного решения специальных комиссий такие материалы могут быть включены в состав городского архивного фонда и занять свое место на наших полках.
Вот лишь один пример. Наш постоянный посетитель Николай Николаевич Зиновьев занимается военной историей. Еще в 1960‑х годах от потомков офицера Николая Ивановича Гончарова он получил несколько десятков фотографий и написанную его рукой биографию. И теперь предложил эти материалы в наши фонды. Мы выяснили, что у нас есть личное дело того самого Гончарова, в ту пору студента Петроградского университета. Потом он окончил Николаевское кавалерийское училище, участвовал в Первой мировой войне, после революции возглавлял войска, охранявшие железные дороги… Все сошлось вместе.
Так что архив — это не нечто застывшее, пыльное и скучное, как иногда может показаться. Недаром студенты к нам буквально рвутся на практику. Нашими постоянными партнерами являются Санкт-Петербургский государственный университет, РГПУ имени А. И. Герцена, ЛГУ имени А. С. Пушкина, Российский колледж традиционной культуры, Академия художеств.
Как правило, студенты при помощи наших специалистов занимаются наполнением электронного каталога, подготовкой дел для сканирования. Да, это рутинная работа, но есть и целый проект, который при непосредственном участии студентов осуществляется в течение десяти последних лет. Речь о включении в электронный каталог списков жителей города (они отчасти заменяют утраченные дореволюционные домовые книги).
Поясню, о чем речь. В нашей коллекции сохранилось не больше шестисот домовых книг, они дают сведения по двум сотням адресов из почти ста тысяч адресов дореволюционного Петербурга. Разумеется, это очень мало. И тогда на помощь приходят списки жильцов, сохранившиеся в фонде городского кредитного общества… Хотя они и содержат очень краткую информацию, это хорошее подспорье для тех, кто занимается своими семейными историями.
Одним словом, коллекции архива растут, становятся все более востребованными. В нынешнем здании на Псковской улице, в котором до революции находился Коломенской ломбард, нам тесно. Хотя мы, конечно, за столько лет и прикипели к этим старинным стенам, ставшим для нас родными, но нынче живем в ожидании достаточно скорого переезда.
В декабре прошлого года на Заневском проспекте, недалеко от станции метро «Ладожская», началось возведение комплекса, куда наш архив переедет вместе с Центральным государственным архивом литературы и искусства. В новом помещении протяженность полок, на которых хранятся документы, увеличится с 16 до 26 километров, появятся два современных читальных зала, два выставочных зала и конференц-зал.
Сейчас здание строится, в следующем году будет происходить его оснащение. Если ничего не изменится, то в 2025 – 2026 годах мы отпразднуем новоселье.
Комментарии