Приморский трофей Петра Великого
ФОТО Сергея ГРИЦКОВА
Гость редакции — руководитель общественного музея «Морская Стрельна» Олег Вареник
— Олег Павлович, многие думают, что раз вы так любите Стрельну и хорошо ее знаете, то вы здесь родились и выросли…
— Действительно, я прикипел к Стрельне и свою жизнь без нее уже не представляю. Но родился я в феврале 1944 года далеко от нее — в городе Касли Челябинской области, известном своим художественным чугунным литьем. Туда в начале Великой Отечественной войны из Харькова были эвакуированы мои родители.
Спустя годы, после армии, судьба привела меня в Ленинград, я работал инженером-испытателем в конструкторском бюро на Кировском заводе — том самом бюро, которое когда‑то основал легендарный конструктор танков Жозеф Котин. К тому времени завод построил на берегу Финского залива свой профилакторий, а рядом устроил яхт-клуб. Так полвека назад я впервые оказался в Стрельне и вышел на яхте в море. И заразился этим делом, стал заниматься яхтенным спортом. Хорошо помню своего наставника — капитана Виктора Павловича Ющенко, я многим ему обязан…
Жил я тогда на улице Шкапина, едва ли не в самом неблагополучном месте города. Но зато мне было пять минут ходьбы до Балтийского вокзала, а оттуда двадцать минут на электричке — и я в Стрельне. Парки, залив, морской воздух, стрельнинский мол, который на километр вдается в море… Достаточно посидеть полчаса на его оконечности, послушать шум волн, и ты чувствуешь настоящий прилив сил.
Накопив необходимый походный «ценз», окончив курсы в Центральном яхт-клубе и получив права яхтенного рулевого первого класса, я приобрел спасательную шлюпку и на ее основе построил яхту, назвал ее «Павел» — в честь отца. Базировалась она, естественно, в Стрельне. Отсюда мы всей семьей ходили к кронштадтским фортам, в выборгские, ладожские и онежские шхеры.
Каждый раз по дороге в яхт-клуб мне приходилось идти по Пристанской улице. Мимо часовни Николая Чудотворца — в ту пору в ней был склад горюче-смазочных материалов. Выглядела она, мягко говоря, не очень презентабельно, и так хотелось вернуть ей былой облик…
— Она и сделала вас таким увлеченным краеведом и в каком‑то смысле даже изменила вашу жизнь?
— Да. А еще 36‑й трамвай, который ходит в Стрельну. Я с удивлением узнал, что он является наследником дореволюционной Ораниенбаумской электрической железной дороги. Оранэлы, как ее называли. Занялся изучением этого вопроса. И моя первая статья, посвященная истории Стрельны (она появилась в 1993 году в железнодорожной газете «Гудок»), была именно про Оранэлу.
Постепенно я стал погружаться в местную историю. Занялся архивным поиском, расспрашивал старожилов… И чем больше я узнавал, тем обиднее мне становилось за Стрельну.
Праздник города в соседнем Петродворце стали отмечать с 1992 года. И не «по‑советски», а в День памяти небесных покровителей города — апостолов Петра и Павла. А Стрельна тогда даже на карте не была обозначена: в 1970 году решением исполкома Петродворцового района название «поселок Стрельна» было упразднено. Это имя сохранила только железнодорожная станция.
В 1994 году я пришел к главе администрации Петродворцового района Евгению Истомину — я знал, что он был моряком-подводником, капитаном 3‑го ранга, и надеялся на поддержку. «Евгений Петрович! Стрельна древнее не то что Петергофа, но и Петербурга! А своего праздника у нее нет». Он отвечает: «Мне нужно доказательство древней истории. Найдите документы…».
В отделе рукописей РНБ я нашел переписную окладную книгу Водской пятины 1500 года. И в ней — упоминание о «деревне Стрелна на реце на Стрелне у моря в Кипенском погосте Копорского уезда».
Предъявил эти материалы Истомину, и дело закрутилось. В качестве праздничного дня выбрали 19 августа — день Преображения Господня, поскольку именно ему была посвящена когда‑то главная стрельнинская церковь.
К первому празднику Стрельны — он состоялся в 1995 году — часовню на Пристанской улице очистили от мусора, привели в порядок, заново освятили. Неподалеку, в здании спасательной станции, в следующем году был открыт общественный музей «Морская Стрельна». А спустя еще год, в июне 1997‑го, законом Санкт-Петербурга было возрождено некогда упраздненное название «Стрельна» — в статусе муниципального образования…
Конечно, я был не один, у меня появились помощники, которые объединились в Общество ревнителей истории Стрельны. Без них мне бы не удалось сделать и половины.
Один из них — замечательный художник Александр Федорович Новиков, мы вместе работали в конструкторском бюро Кировского завода и вместе учились яхтенному делу. А в морских походах люди сразу познаются, проявляется характер каждого. На берегу — все друзья-приятели, а в море… Если там человек показал себя надежным, то можно быть уверенным: он тебя никогда не подведет.
Вот для муниципального образования Стрельна мы с Новиковым и разработали герб и флаг Стрельны. За основу герба взяли тот, который великий князь Константин Николаевич создал в 1858 году для Большого Стрельнинского дворца, которым владел. Девиз — «Прямо и верно».
Что же касается флага, то на лазоревом (голубом) полотнище Новиков изобразил серебряный (белый) Андреевский крест. В верхней части флага — золотая пятиконечная звезда, а внизу, на зеленой с золотой каймой ленте, золотом девиз: «Прямо и верно». Этот проект флага был утвержден главой администрации Петродворцового района, изготовлен и освящен в первый праздник Стрельны в 1995 году. И ныне, как историческая реликвия, находится в экспозиции нашего музея.
Еще один человек, которого я просто не могу не назвать, — местный предприниматель Алексей Юрьевич Заозерский. Именно его усилиями, на его средства был отремонтирован дом на Пристанской улице, 15, где музей «Морская Стрельна» два года назад открылся заново, лишившись прежнего помещения в бывшей спасательной станции.
Дом на Пристанской — старый, он пережил и революцию, и войну. После нее там поселилась семья рыбака Никонова, затем помещалась база плавсредств Арктического училища и Морской академии адмирала Макарова. Но никому не открывалась тайна этого дома, пока его не начали приспосабливать под музей. Оказалось, что стены — бетонные, а пол устлан кирпичами. А нам из архивных документов было известно, что часовня, которая находится рядом, построена в 1911 году из железобетона — на деньги рыбаков из Осташкова.
Вот и оказалось, что старый дом оказался «братом» рыбацкой часовни. Таких домов ни в Стрельне, ни в округе больше нет. Сам дом стал экспонатом!..
Вместе с Новиковым и Заозерским мы по всей Стрельне установили полтора десятка небольших памятных знаков. Один из них, к примеру, посвящен тому, что во времена Ивана Грозного по руслу реки Стрелки в течение семи лет проходила граница между Россией и Швецией, установленная Плюсским договором 1583 года. В качестве памятного знака Заозерский использовал массивный гранитный валун со своего приусадебного участка, а скульптор Олег Сатин отполировал камень с одной стороны и выбил надпись старославянским шрифтом.
Вообще мне в определенном смысле повезло, что прежде историей Стрельны практически никто глубоко не занимался. Кроме маленькой брошюры краеведа Василия Ардикуцы, больше ничего не было… Поэтому передо мной было в буквальном смысле непаханое историческое поле.
А теперь мы знаем о Стрельне столько, что хватило почти на полсотни тем и сюжетов, представленных в музее. И материалов у нас накоплено достаточно, чтобы в дополнение к экспозиции на Пристанской улице сделать еще несколько музейных площадок — на почтовой станции, во Львовском дворце, на железнодорожном вокзале.
— А откуда пошло название Стрельна — удалось выяснить?
— Топонимисты считают, что оно произошло от протекающей здесь реки Стрелки, а она в свою очередь получила свое имя благодаря быстрому течению: славянский корень «стр» означает «течение», «движение». Я с ними не совсем согласен. На мой взгляд, название «Стрельна» имеет другое значение: в переводе с латыни его можно перевести как «поселение странников», подобные наименования есть и в России, и в Европе.
Баронская усадьба шведского генерал-губернатора Иоганна Шютте, появившаяся здесь после того, как по Столбовскому миру 1617 года земли отошли Швеции, называлась Стралл на Хофф. Именно так она обозначена на шведских картах. Это название со временем превратилось в Стрелингоф… Когда Петр I отвоевал эти земли у шведов, то усадьбу шведского барона он «оставил за собой» как трофей. Шведскую кирху царь повелел переосвятить в православный храм во имя Преображения Господня — в память небесного покровителя Преображенского полка, одного из лучших в русской армии…
Вообще прошлое этих мест — настоящий кладезь. К примеру, весьма любопытный сюжет связан с Пушкиным. Бывал ли он в Стрельне, долгое время документально не было установлено. Но был автопортрет, который он оставил, провожая на почтовой станции своего друга Николая Киселева (тот отправился на воды в Карлсбад), в его записной книжке. И рядом — экспромт, начинавшийся словами: «Ищи в чужом краю здоровья и свободы, // Но север забывать грешно…».
Поэт указал дату и место: 14 июня 1828 года, Стрельна. Пушкинисты посчитали, что Пушкин написал эти строки в ресторане «Стрельна», находившемся в Москве. Но уточнение по датам позволило установить, что в то время поэт был в Петербурге и никак не мог находиться в Первопрестольной.
Кстати, Пушкину, видимо, Стрельна запомнилась. Недаром он упомянул ее, словами пылкого влюбленного, в первом варианте стихотворения «Паж, или Пятнадцатый год», созданном в 1830 году: «Давно я только сплю и вижу, // Чтоб за нее подраться мне, // Вели она — весь мир обижу, // Пройду от Стрельны до Парижу, // Рубясь пешком иль на коне…».
Вполне можно было бы отметить визит Пушкина в Стрельну памятной доской на здании бывшей почтовой станции. Точно так же как и «присутствие» Михаила Юрьевича Лермонтова, который тоже здесь не раз бывал.
Пять лет мне пришлось очень серьезно заниматься его творчеством, чтобы доказать, что стихотворение «Парус» он написал именно в Стрельне. Более того, Лермонтов именно здесь впервые увидел море. Не очень известно также, что Лермонтов был удивительным художником. В своей акварели «Морской вид с парусной лодкой», созданной в 1832 году, он запечатлел вид Стрельны.
Увы, мемориальными предметами, связанными с Пушкиным и Лермонтовым, наш музей не может похвастать, а вот реликвиями, напрямую имеющими отношение к знаменитой балерине Матильде Кшесинской — она ведь тоже была жителем Стрельны, — может!
Едва ли не самый важный и ценный экспонат нашего музея — фрагмент столба электрического освещения с ее приморской дачи. В «милой Стрельне», как балерина ее сама называла, она прожила двадцать три счастливых года. Здесь родился ее сын Владимир.
Дача Кшесинской славилась техническими новинками, главной из которых было электрической освещение. Вы только представьте себе: у брата императора, в Большом Стрельнинском дворце, было еще свечное освещение, а находившаяся рядом дача Кшесинской с обширным парком в восемь гектаров была залита электрическим светом.
К концу ХХ века территория бывшей усадьбы балерины превратилась в заросший кустарником пустырь, сохранялась только бетонная чаша фонтана. Чтобы перевезти в музей столб (точнее, от него оставалась только его нижняя часть), мне предоставили технику, но выкопать его оказалось не такой‑то простой задачей: он был весь переплетен корнями деревьев. Но мы справились, привезли…
В Петербурге на Одесской улице — реплики исторических фонарей. А у нас — подлинный! В прошлом году курсанты Морской академии помогли его очистить и на руках — а он весит 430 килограммов — перенесли с наружной экспозиции внутрь здания нашего нового музея.
Примечательно, что в настоящее время в самом центре Стрельны — в сквере, ограниченном Стрельнинской, Орловской и Слободской улицами, устанавливают современные столбы электрического освещения, и они очень похожи на те, что были на даче Матильды Кшесинской.
Теперь место, где была приморская дача балерины, входит в территорию «консульской деревни» государственного комплекса «Дворец конгрессов». Кстати, в тот год, когда ее строили, вода в Финском заливе отступила и на берегу обнажились части бетонной балюстрады с дачи Кшесинской. Я бросился к начальнику стройки: «Пожалуйста, привезите ко мне в музей!»… Откликнулись, привезли…
— Какими еще путями в музей поступают экспонаты?
— За изображением князя Александра Дмитриевича Львова, основателя стрельнинской добровольной пожарной дружины (кстати, первой в России), пришлось обратиться в Музей истории пожарной охраны, расположенный на Васильевском острове. Спасибо, нам предоставили копию дореволюционной фотографии, на которой князь запечатлен в «почетной пожарной каске» с гербом Стрельнинского дворца.
Примечательно, что именно по этой фотографии скульптор Анатолий Блонский изваял два памятника князю Львову, установленные в Стрельне десять лет назад. Один — у школы-интерната № 49, другой — у Львовского дворца.
Художница Галина Ивановна Шулепина передала портрет своей подруги Елены Михайловой — той самой «русской Венеры», которая в юности позировала Кустодиеву для знаменитой картины, запечатлевшей пышнотелую красавицу в бане. Михайлова была родом из Стрельны, потом жила в Петергофе, но часто приезжала в места своего детства. Она была родом из большой семьи Николаевых, и переулок, где стоял ее дом, раньше назывался Николаевским. После войны его переименовали в переулок Труда…
Вдова Виктора Конецкого, Татьяна Валентиновна Акулова, помогла создать в музее его мемориальный уголок. К Стрельне писатель имеет самое непосредственное отношение. В 1956 году, снимая дачу в доме № 8 на Портовой улице, Конецкий создал один из своих первых рассказов — «Без конца». А тридцать лет спустя, когда он стал уже популярным писателем-маринистом, его опять потянуло в Стрельну. Приморский поселок изменился до неузнаваемости, что также отразилось в одном из произведений писателя.
— Насколько факты, о которых говорится в музее, подкреплены документами?
— Вся экспозиция на них основана, а издаваемые музеем книги по истории Стрельны имеют десятки архивных ссылок.
Бывает, что темы открываются совершенно неожиданно. Как‑то житель Стрельны Константин Четвертак принес в музей старую уличную табличку. На синей эмали белыми буквами начертано: «Крапоткинская улица». Везде в литературе фамилия князя-революционера пишется через «о». Что же: на табличке — ошибка? Пришлось обратиться в архивы. Выяснилось, что во всех дореволюционных документах фамилию князя писали через «а». А потом по непонятной причине переиначили…
Удалось нам найти и архивный документ о названии Пристанской улицы, датированный 15 июня 1860 года. Ныне его копия украшает экспозицию нашего музея. А вот документа, как, когда и почему Большой Стрельнинский дворец стали именовать Константиновским, найти не удалось. Может быть, его вообще не существует. Есть несколько версий, почему так произошло, о которых, кстати, я рассказывал на страницах «Санкт-Петербургских ведомостей».
…Вообще наш музей на Пристанской — поистине народный. Люди приходят, узнавая про нас заранее, из социальных сетей, где я буквально каждый день рассказываю о событиях, происходящих в музее. Порой готовы чем‑то поделиться, нередко предлагают посильную помощь, а иногда даже приносят угощение…
И я им искренне благодарен. Вот недавно, например, на общественных началах предложили подстричь траву возле музея. И спасибо — подстригли, да еще и подарили две парковые скамейки.
Денег за посещение мы не берем. На входе стоит кубышка: кто хочет, может оставить пожертвование. За выходные она наполняется. Вот так и живем — благодаря добрым и отзывчивым людям — и, я уверен, жить будем!
Комментарии