«Дедушка делал лыжи из бочки...»

ФОТО Александра ИВАНОВА

В Парголове, в стареньком доме, который еще в Великую Отечественную войну дважды пострадал от бомбежек, живет олимпийская чемпионка 1960 года по лыжным гонкам. Скоро у нее юбилей – 90 лет, но Мария Ивановна Гусакова не только отлично помнит перипетии той самой главной своей победы в спорте, но и до сих пор еще становится сама на лыжи и успешно ведет свое нехитрое хозяйство. Как раз заканчивается сезон, последние огурцы и помидоры смотрят друг на друга из двух парников. Об этом она рассказывает нам:

– Помидорчики уже падают. Раньше я их закатывала. А теперь гости не больно их что-то едят – у меня даже прошлогодние остались. Огурчики вот кончаются. Маленькие совсем еще висят. Яблок в этом году немного и гниют прямо на ветках. Жалко. Тем яблоням лет сорок – родительская антоновка, «600-граммовкой» ее еще называли. Есть желтая и красная малина, слива желтая и синяя. Дальше – картофельное поле. Картошки хватает на весь год. Родственники помогают обрабатывать и собирать. Ругают, правда, мол, зачем мне все это? А что ж, бросить все, что ли?

– Летом – огород, ладно. А чем наполнена ваша жизнь зимой?

– А зимой – лыжи. Хожу просто для себя. И в соревнованиях еще участвую – «Парголовская лыжня», «Лыжня России». Дистанция для стариков специальная есть – два километра. В этом году, правда, мало на лыжах ходила. Снега-то особо не было, озеро не застывало. Да и вообще много хожу – в магазин, например. Тут три километра до «Ленты», два – до «Пятерочки», а по выходным маршрутка не ходит.

– Вы давно в Парголове обосновались?

– В этом доме живу уже 45 лет. Когда с моим вторым мужем сюда перебрались, я завела свиней, кур, гусей. А работала в школе, группы спортивные набирала. В столовой, когда оставались отходы, отдавали их мне. Я все домой своим трем свиньям. Мясо потом продавали – в Юкках принимали и еще давали специальный талон, по нему можно было вещи в магазине приобретать. Ну и урожай на рынке продавали – огурцы, помидоры, картошку – надо же было на что-то дом достраивать. Муж еще подвал выкопал, сарай построил, где мы хранили наши яблоки, огурцы, помидоры. Сначала дом отапливался дровами, затем – углем, потом, когда мужа уже не было, провели газ. Двадцать лет уже, как Владимира Никитина нет в живых.

– А с первым мужем – Николаем Гусаковым – вы ведь вместе на зимней Олимпиаде 1960 года выступали...

– Да, мы с ним тогда полный комплект олимпийских наград собрали. У него бронзовая медаль в лыжном двоеборье, у меня серебряная в эстафете и золотая на 10 километров. Шла по дистанции и никак не могла понять – выигрываю я или проигрываю. Через несколько километров тренер Иван Любимов кричит: «Проигрываешь пять секунд!». Дальше на трассе Алексей Баженов: «Проигрываешь одиннадцать секунд!». Прохожу еще три километра, Любимов кричит: «Выигрываешь! Я ошибся!». А Баженов опять: «Проигрываешь!». Пришла на финиш, все набросились: «Выиграла!». А я упала и не могу подняться. Перед Олимпиадой купили в Финляндии ботинки. В них особенно не тренировалась – тренировки были больше направлены на адаптацию к высоте. Кричу: «Снимите лыжи! Снимите ботинки!». Сняли в помещении – а пальцы все белые! Поморозила. Ботинки оказались узкими, кровь плохо поступала.

– Почему эстафету выиграть не получилось?

– Не повезло просто, у нас сильная команда собралась, все были равны где-то. Но на первом этапе Розе Ерошиной наступили на лыжу и сломали. Пока меняли, много времени потеряли. В итоге она передала эстафету только четвертой, Люба Козырева пришла третьей, у меня был последний этап, и финишировала второй. В эстафете ответственность, конечно, выше, здесь ты за команду выступаешь. А нам еще перед выездом на Олимпиаду говорили, да и мы затем друг другу это повторяли: войну выиграли, должны и Олимпийские игры выиграть! Такая вот была задача.

– А с представителями других видов спорта на Олимпиаде в Скво-Вэлли общались?

– Нет. Они в других местах жили. Мужа даже поболеть за меня не пускали: у него, мол, свои соревнования. Тренеры запрещали нам во время Олимпиады и спать вместе. Мне-то польза от расслабления, а ему – вред. И на тренировочных сборах всегда жили врозь.

– Американцами на Играх не пугали?

– Нет. Такого не было. Они оказались тихими, спокойными людьми. Да мы поначалу никуда особо и не ходили – знали, что выступать надо. Да и что ходить – языка-то не знаешь! По Олимпийской деревне, конечно, гуляли, уже после соревнований по магазинам отправились: суточные давали и надо было что-то купить. Но по одному человеку отлучаться не разрешали – только втроем-вчетвером.

– Что привезли из Америки?

– Шубу! Давно о ней мечтала.

– После Олимпиады в Америке у вас была еще одна через четыре года, в Австрии...

– Стала там бронзовым призером на той же дистанции 10 километров. Обещали поставить и в эстафету, но в состав не попала: мол, хватит ей медалей. И как-то так и закончилась спортивная карьера. В родном «Спартаке», которому я отдала столько лет, в качестве тренера оказалась не нужна. Хорошо, что Дуся Мекшило попросила за меня, и я начала работать в колпинской школе.

Муж тоже оказался никому не нужен и запил. На базе в Кавголове с поварихами познакомился. Ел и пил там. А я работала. И говорила ему: «Зачем ты нас позоришь?». А он: «От обиды пью – нигде не нужен!». Как-то уехала в летний лагерь с ребятами. Приезжаю, а у меня женские носки в квартире валяются... Поругались. Затем опять были какие-то гости. Прибираюсь, и вдруг он заходит с женщиной. У меня под рукой оказалась ваза призовая, так я в него и швырнула. Потом он стал приходить и избивать меня. Подала на развод. Квартиру в Московском районе, что получили после Олимпийских игр, поделили. Ему – комнату, мне – однокомнатную квартиру на Светлановской площади. Еще машину мне присудили, поскольку муж был лишен водительских прав, а всю мебель он себе забрал...

– Как же вы в Парголово попали?

– Когда колпинскую школу закрыли, перевелась в Выборгский район. И квартира оказалась близко с работой. А уж потом мы со вторым мужем переехали сюда, здесь его родные жили еще с довоенной поры.

– Второй раз замуж по любви выходили?

– Конечно, по любви. Вы бы слышали, как пел он хорошо! А пристал ко мне – не отвязаться! Везде за мной! С работы встречал. Я еду в лагеря летние – находит. Я на дачу – он туда же. Мама накрыла стол, кормит его и спрашивает: «Что за мужик такой голодный?». «Так один живет!» – отвечаю. Решили зарегистрироваться. Такой работяга оказался – не сравнить с Гусаковым! Вот все это строил человек с пятью классами образования. И ценили Владимира везде. Диабет его сломал. Блокада...

– У вас военное детство тоже было не сахар...

– Наша семья Кудимовых была очень богатой. У деда до революции было три пасеки. «Дед-медок» его звали. И лошадь была. А война началась, ее на фронт забрали. Хорошо, что свой огород был – выжили. Просо, пшено, картошка, морковь, свекла – все свое. Только с хлебом было тяжело. Вот мед и продавали, чтобы хлеба купить. А медом все лечились. Как и сейчас.

– А с лыжами как познакомились?

– Наша деревня Тимошкино, это в Рязанской области, на горе, на берегу реки – Пара впадает в Волгу. Вот мы в детстве всю зиму и катались с горки. Дедушка делал нам лыжи из бочки. Ремешок прибивал к дощечкам, вот тебе и лыжи.

– Когда серьезно занялись лыжным спортом?

– Уже когда перебрались в Ленинград. Отец сюда ехать не хотел – он был хорошим комбайнером и бригадиром рыболовецкого хозяйства. Но ему пригрозили, что отдадут под суд, если откажется ехать восстанавливать Ленинград. Еще перед войной, на которой он был четырежды ранен, его дедушка обучил столярному ремеслу. Вот и пригодилось. Стал работать в столярной мастерской на Петроградской стороне. И мы с моим младшим братом ему поначалу помогали. Но папа не хотел, чтобы женщина была столяром, и стал искать для меня работу швеи. В итоге я сама ее нашла. Возвращалась как-то с Сытного рынка (дрова там продавала) – и увидела объявление: «Артель 20 лет ВЛКСМ. Требуется швея». Зашла. И меня взяли. В большом зале стояли два ряда швейных машин, и мы шили платья.

Как-то пришел инструктор по спорту: «Девочки, нужно пробежать кросс!». Человек пять-шесть согласились, отправили в ЦПКиО. Какой был результат – даже не знаю. Потом инструктор пришел зимой: «На лыжах кто поедет? Сами лыжи я привезу!». В Гатчине пробежали на лыжах. А уже позже тренер Иван Васильевич Леднев начал собирать группу для занятий спортом и взял меня к себе. Он был лыжником, но мы и летом бегали на соревнованиях, зимой – на лыжах на спартаковской базе. Затем стали ездить в Кавголово. В общем, все не быстро происходило. Я выиграла первенство областного «Спартака», затем стала выступать за городской «Спартак» и попала к заслуженному тренеру Алексею Николаевичу Баженову. С ним карьера пошла в рост, он же сборную Советского Союза тренировал.

– А вы сейчас спортом интересуетесь?

– Конечно. Смотрю всегда по телевизору. Лыжи, конечно. Коньки, фигурное катание, футбол – да все виды! Из родственников никто спортом не занимается, а я еще стараюсь. Ни одного дня не проходит, чтобы не прошлась кружочек до парка. В Сочи на Олимпиаду ездила. На трассе стояла, болела за наших. В городской спорткомитет всегда приглашают на Бал олимпийских чемпионов. Жаль, что моих лыжниц уже никого нет. Посадят за стол, а я никого вокруг не знаю, кроме Галины Зыбиной.

– Медали свои на бал надеваете?

– Нет, к сожалению. Боялась, что украдут мои награды, и спрятала их в плиту, в духовку, которой не пользовалась. А гости как-то приехали, случайно нажали кнопку – ленточки сгорели, сами медали потемнели. Все не могу понять, чем почистить.

– Вам одной не трудно?

– Ничего, справляюсь. Мне помогают племянники, ученики. Вот недавно один приходил – опускали картошку на хранение в погреб. Хотя с коленями, конечно, уже тяжело. Стараюсь резко не выпрямляться, когда прополка. А картошку окучиваю стоя – мотыгой. Упала вот – палец не гнется теперь.

Но не все помогать готовы, случается и наоборот. Приходила вот женщина, говорит: «Вам надо окна поменять – старые уже!». Все замерила, назвала цену – 62 тысячи рублей. Я сказала, что надо снять деньги. Она пришла на третий день, я отдала деньги. «Через три-четыре дня окна привезем», – говорит. Прошла неделя, другая. Женщина пропала. Документы у меня были. Стали звонить. Отвечают: «Сделаем, ждите!». Месяц прошел, второй. Начали разыскивать. А директор куда-то исчез из города, так и не нашли.