Женщины на высоте

ФОТО Марии ШЕРИХ

В самом конце прошлого года наша сегодняшняя собеседница получила Национальную спортивную премию за 2024 год в номинации «Гордость нации: тренер года». Профессиональное сообщество признало ее лучшей из лучших не только в легкой атлетике, но и в отечественном спорте в целом благодаря феноменальным достижениям ее воспитанницы Марии Кочановой — она выиграла все 12 официальных соревнований по прыжкам в высоту, в которых принимала участие в минувшем году, включая чемпионат и Кубок России, а также Игры БРИКС.

Гость редакции — Елена Попкова, тренер сшор по легкой атлетике Выборгского района.

— Елена Николаевна, насколько неожиданным стало такое признание ваших заслуг?

— Никогда не думала, что доживу до такого. И не только я, мои давние коллеги, поздравляя, говорили: «Ну ты даешь! Никогда не ожидали!». Я даже растерялась немного, думаю, неужели у меня все так плохо прежде было, если люди удивляются (улыбается)?! Все‑таки у меня выросли шесть мастеров спорта международного класса и все в одном виде легкой атлетики, а сколько еще мастеров и призеров разных соревнований! 

А теперь, как заметила, многие даже стали по‑другому со мной здороваться — мол, ну что, лучший тренер, обниматься‑то теперь будешь с нами? Не знала даже, как реагировать на это — мы же все в легкой атлетике свои люди. 

Хотя, считаю, премию за прошлый год должна была Маша Кочанова получать в номинации «Спортсменка года». Но, к сожалению, есть вещи, которые от нас не зависят.

— Да, выбрали гимнастку Лалу Крамаренко, но мы сегодня про легкую атлетику. Как она вообще возникла в вашей жизни?

— Все было довольно обыденно. Я сама родом из Керчи, в школу, где училась, пришел тренер и отобрал именно меня для занятий легкой атлетикой. Чем я, помню, очень гордилась, поскольку была очень худенькая и даже немножко комплексовала по этому поводу. А тут вдруг мной восхищаться стали. И ребенок, конечно, немножко обалдел: так все и началось.

— Это был тренер именно по прыжкам в высоту?

— Нет, это была обычная детская спортивная школа, и поначалу мы занимались общей физической подготовкой — бегали, прыгали, чего только не делали. Изначально моей первой спортивной специализацией были прыжки в длину. Что же касается «высоты», то она появилась уже в институте, хотя, конечно, немножко я прыгала в высоту и в спортшколе. А когда уже поступила в Ленинграде в институт имени Лесгафта, то тренер меня убедил, что в «высоте» у меня больше перспектив — скоростных данных для прыжков в длину было маловато. К тому же я была девочка отчаянная и совершенно не боялась высоты, а самое страшное в этом виде — когда человек ее боится. Можно быть прекрасно готовым и иметь отличные данные, но если при этом бояться высоты, то ничего не получится.

— С детства не было страха высоты?

— Да, ни в каком виде. Просто у меня плохое зрение было, и я не видела, чего там бояться (улыбается).

— В своей спортивной карьере главными достижениями вы считаете два рекорда СССР, победу на Спартакиаде народов СССР 1979 года или что‑то другое?

— У меня было не так много международных побед. По тем временам прорваться на международные соревнования было намного сложнее, чем успешно на них выступить. Представьте себе: 15 нынешних стран — это были 15 республик СССР, и почти везде очень популярна легкая атлетика. А сборная одна. Так что и от победы на спартакиаде, и от рекордов страны у меня в душе до сих пор остались такие приятные воспоминания. От хорошего всегда остается что‑то теп­лое. Знаете, многие спортсмены других поколений сегодня и не помнят какие‑то свои соревнования, даже крупные. Мол, да что там в каких‑то «мохнатых годах»… А для меня это все как будто вчера. Тем более что рекорды — это вообще на всю жизнь! Стефку Костадинову с ее рекордом мира сколько лет помнили?! Уже многие забыли, что она была олимпийской чемпионкой, а рекорд мира стоял. Моя мечта — чтобы кто‑то из моих учениц тоже поднялся до рекорда страны. Пока не получается, но на то она и мечта.

— Победная для вас Спартакиа­да народов СССР в 1979 году была для страны своего рода генеральной репетицией мос­ковской Олимпиады-80. Это ощущалось?

— Так именно и было. Один и тот же регламент, одни и те же правила выхода на стадион — можно сказать, что уже за год в легкой атлетике все было почти полностью готово к Олимпиаде. На 100 процентов, если не на 120.

— Спартакиаду вы в результате выиграли, а вот на Олимпийских играх в Москве выступить не удалось. Почему?

— Получила травму. Отобраться‑то на Игры отобралась, но, к сожалению, выступить на них не довелось. Решения тогда принимал старший тренер сборной, который рассуждал с точки зрения интересов команды. Понятно, что по‑своему он был тоже прав — предпочтительнее взять здоровую спортсменку с тем же самым результатом. Отчасти он был прав, отчасти нет. Если бы он не заставил тогда нас дополнительную «перепрыжку» делать, то, наверное, я успела бы долечиться и выступить в Москве. Чемпионат страны в том году был в сентябре уже пос­ле Олимпиады, и я заняла на нем второе место — мне надо было доказать, что я готова и что тренеры ошиблись.

— Тренерскую карьеру вы начали в 1985‑м — вскоре после окончания собственных выступлений. Каким получился этот переход?

— По сути, тренировать я в каком‑то смысле начала, еще когда сама выступала. Я всегда хорошо относилась к девочкам, которые с нами занимались в одной группе. Когда тренеру было нужно, оставалась после своей тренировки и старалась им помочь. А потом поступила в Москве в Высшую школу тренеров — совершенно замечательное учебное заведение, ориентированное как раз на бывших спортсменов. Со многими выдающимися хоккеистами там училась — например, с Александром Рагулиным, Владимиром Петровым и другими. Были и известные футболисты, но с ними мы меньше контактировали. Честно говоря, совершенно не собиралась тренерской работой заниматься — высшее образование у меня уже было, и я прос­то кайфовала от того, что после завершения спортивной карьеры наконец‑то можно делать все что хочешь. Но меня попросили поработать в школе профсоюзов и сразу дали зарплату. Нужно отдать должное государству — система была такая, что стипендия в Высшей школе тренеров соответствовала той зарплате, которую мы получали на месте работы, и это был большой плюс. Словом, именно так все потихонечку и закрутилось, и пошло.

— Судя по вашему рассказу, с тренерством у вас все сложилось довольно спонтанно. А тренерские амбиции и желание воспитывать чемпионов появились в какой момент?

— Сразу. Любой человек, занимающийся спортом, должен быть амбициозным. Впрочем, любой другой профессии это, наверное, тоже касается. А тренерство — это же в каком‑то смысле еще и творчество. Конечно, очень многое зависит от того, какие у тебя ученики и насколько они способны выполнить требования, которые предъявляются к спорт­сменам высшего эшелона. Ты можешь быть сколько угодно талантливым тренером, знать все в этой профессии, но если у тебя не будет хорошего исполнителя, то тебе не повезло. Ты должен искать этих исполнителей.

— Нашли вы их уже в Петербурге?

— В 1989 году по семейным обстоятельствам я действительно вновь переехала в Питер. И тут меня не особо‑то ждали, скажем так (улыбается). Пришлось начинать в детско-юношеской школе высшего спортивного мастерства — можно сказать, что тут я открыла для себя детский спорт, который мне с тех пор очень интересен. Дети — они же классные! Они честные — честно любят, честно ненавидят, честно смеются, честно ругаются, у них еще не развиты все эти навыки приспособленчества. И это очень вдохновляет. Потом они уже взрослеют, поведение у них становится откорректированным, и они начинают понимать, кому и что можно говорить, а кому не стоит и лучше промолчать. Но пока они маленькие, ты можешь не только помогать им прогрессировать в спорте, но и внушать те вещи, которые считаешь правильными.

— А вообще детский тренер и тренер спортсменов профессионального уровня — это одна и та же профессия или две разные?

— Разные, но при этом одно другого все равно не исключает. Я знаю многих людей, которые заканчивали свою спортивную карьеру на высоком уровне и сразу начинали тренировать детей. И слава богу, если у них все хорошо с мозгами, со знаниями, с умениями, с интуицией. Но если у них что‑то не получается, они начинают прибегать к тем методам, которые применимы в работе со спорт­сменами высокого уровня. И это может принести огромный вред. Умение донести все спокойно, терпеливо и при этом самому получать удовольствие от процесса — очень важное качество детского тренера.

— Начало вашей тренерской деятельности в Петербурге пришлось на 1990‑е, когда в стране было не до спорта…

— Честно говоря, вспоминаю те годы просто с содроганием. Тренерам даже зарплату вовремя не могли заплатить, и приходилось как‑то выживать. Но что самое удивительное — сборы для ребят мы при этом умудрялись проводить. Директору нашей школы приходилось каждый день как‑то выкручиваться: деньги надо было где‑то получить, потом через кого‑то их передать, чтобы мы могли на сборах расплатиться за гостиницу, за питание детям и за аренду. Жуткие были годы! Я не знаю, как обстояло дело в других видах спорта, но из легкой атлетики почти все тренеры-мужчины тогда ушли, потому что им надо было кормить семьи. И потом они уже не вернулись — даже когда что‑то начало восстанавливаться и условия стали получше.

— Тренировали только женщины?

— В большинстве своем — да. И до сих пор женщин-тренеров у нас в легкой атлетике больше, чем мужчин. Когда‑то казалось уму непостижимо, например, что женщина будет тренировать спортсменов в тройном прыжке, а сейчас это в порядке вещей. Это как в Великую Отечественную вой­ну мужчины уходили на фронт, а женщины вставали к станку — надо было как‑то страну вывозить. Примерно так у нас происходило в тот момент и в спорте.

— Вашей первой в Петербурге воспитанницей, которая смогла завоевать медаль чемпионата Европы и выступить в финале Олимпиады, стала Ирина Гордеева. Она полностью реализовала свой потенциал?

— Первыми моими мастерами спорта международного класса еще в Москве были Гриша Федорков и Елена Гуляева. В Петербурге первой вышла на этот уровень Лена Иванова, было еще несколько спортсменов, потом уже Ира Гордеева. Я до сих пор уверена, что из всех моих воспитанников она единственная, кто мог установить мировой рекорд. Но проб­лема в том, что на официальных стартах ее «ломало» страшно — психологически она не справлялась и главные старты часто проваливала.

— С этим ничего нельзя было поделать?

— Эта проблема еще с детства. И отчасти она связана с тем, что мне не разрешали тогда ездить с ней на соревнования. Своих денег на то, чтобы просто взять и поехать вместе с ней, пусть даже не в составе делегации, у меня тогда не было. А ей именно в тот период очень нужен был тренер рядом. Возможно, потом, через какое‑то время, в этом и отпала бы необходимость, но, когда она была маленькой, этой поддержки ей, как мне кажется, очень не хватило. За ней никто особенно не следил, а Ира по складу характера очень эмоциональный человек, и, видимо, именно на том этапе что‑то потерялось. Это я так думаю. Хотя сама она мне сейчас говорит: «Елена Николаевна, я такая глупая тогда была. Это оказывается так просто было — прыгать. Чего я там себе в голову брала все время?». А я ей отвечаю: «Я же тебе всегда именно это и твердила». Сейчас уже ничего не вернуть. На Олимпиаде в Лондоне она вышла в финал, но не смогла показать там результат, на который была готова, а через десять дней во Франции на крупном турнире прыгнула 1,96, еще через пять дней на других соревнованиях уже 2,04. А могла установить там и рекорд России, если бы поверила в себя и поставила планку на эти 2,07. Но Олимпиада уже была позади, а там она заняла девятое место, прыгнув на 1,93.

— Мария Кочанова, героиня прошлогоднего легкоатлетического сезона, в ментальном плане другая?

— Совершенно другая. Маша — боец!

— Причем не только в секторе, но и за его пределами. Она готова отстаивать интересы легкоатлетов, даже вступая в споры с федерацией.

— Это не всегда хорошо, критиковать‑то проще простого. Нужно стараться понять все аспекты ситуации и понимать, а что бы ты сам сделал будучи на другом ­месте. И именно эту мысль я стараюсь до Маши донести. Всегда есть какие‑то объективные причины, которые нужно стараться принимать во внимание. Так что мне не всегда нравится, когда она, даже если что‑то действительно происходит неправильно или несправедливо, сразу выкладывает это в публичном поле.

Но то, что Маша в принципе так активна в социальных сетях, я одобряю полностью. Сама в свое время ей вдалбливала, что нужно популяризировать наш вид спорта: «Если не ты, то кто это будет делать?». Поэтому Маша на всех соревнованиях раздает автографы, никогда никому не отказывая. Публикует какие‑то маленькие обучающие ролики для детей, помогая им избегать типичных ошибок. И делает еще много всего важного и полезного. А когда приходит на вечернюю тренировку, то это вовсе не выглядит так, будто какая‑то звезда пришла. Она тренируется прямо вместе с детьми, подсказывает им что‑то, и дети ее любят. Постоянный вопрос: «А когда Маша в следующий раз придет?».

— Ожидали ли вы в прошлом году от Марии такого триумфального прорыва в результатах?

— Отчасти — да, отчасти — нет, так как многое тут зависит и от внешних факторов, на которые мы повлиять не можем. И не факт, что у нас и дальше все будет так же хорошо. Это же спорт, и, возможно, даже пропадает какой‑то интерес, если ты постоянно первый. У Маши, несмотря на результаты прошлого сезона, тоже немало проблем. Некоторые из них она преодолевает, другие остаются. Самая большая ее проблема связана со строением тела — высотники должны быть легкими, а она родилась такой крепенькой девочкой. Такова уж природа, и многое дается ей с большим трудом, чем могло бы. Зато от той же природы у нее очень много силы и настоящий бойцовский характер.

Хотя некоторые проблемы есть и в этом плане — ревнивая она стала. Когда маленькая была — ничего подобного не было, а сейчас иногда стало проявляться. Если я больше внимания уделю кому‑то другому — она ничего не скажет, но смотрю: она уже как‑то насупилась. Но это все маленькие рабочие моменты, а самое главное, что психология у Марии чемпионская и она вполне способна прыгать стабильно и очень хорошо.

— На этот летний сезон у вас с Марией какие планы? Преодоление двухметрового рубежа реально?

— Вполне. Главное — чтобы со здоровьем все было в порядке, а то в ноябре она чуть‑чуть травмировала заднюю поверхность бедра, тогда как основная подготовка не только к зимнему сезону, но и к следующему лету у нас идет именно в этом месяце и декабре. И тут часть этого периода выпала — отчасти, наверное, по моей вине, так как я слишком резво начала с нагрузками. Сейчас все уже вроде бы в порядке, и я уверена, что в ближайшее время Маша вполне способна прогрессировать и дальше.

И еще я обязательно хочу добавить, что ее успехи — вовсе не только моя тренерская заслуга. Я с Машей работаю только пятый год, а тренер нашей школы Кристина Ловачева вместе с ней уже восемь лет, и ее вклад просто огромен. Знаете, когда я первый раз увидела Машу, ее маму с папой, то не поверила, что у этой девочки могут быть хорошие перспективы. Потом сама уехала с Гордеевой на сборы, а Кристина начала заниматься с Машей, и постепенно своей работой и результатами они меня в итоге переубедили. Да и вообще в нынешние результаты наших спорт­сменов вложен огромный труд и еще очень большого числа людей — и директора нашей школы, который делает все возможное для того, чтобы организовывать сборы именно там, где нужно, а не там, где это делают все, и администрации, и многих других.