Михаил Мальцев: Драться — это не мое
Этим летом петербургский хоккей едва не получил второго, вслед за Алексеем Гусаровым, обладателя Кубка Стэнли. По иронии судьбы 24‑летний форвард Михаил Мальцев (на снимке) также выступает за «Колорадо». Чтобы прикоснуться к заветному трофею, ему не хватило чуть‑чуть. Михаил провел с командой значительную часть плей-офф, однако ни одного матча в отличие от регулярного чемпионата так и не сыграл. Тем не менее американский клуб продлил еще на год контракт с россиянином, а родной СКА тем временем отдал права на него в «Спартак» — в качестве компенсации за талантливого защитника Александра Никишина.
Фото Elise Amendola/AP/ТАСС
СКА не хватает своих хоккеистов
— Михаил, не знаю, поздравлять вас с обменом в «Спартак» или соболезновать в связи с этим?
— Я тоже не знаю, нейтральное такое отношение к случившемуся. Я сейчас в НХЛ играю и поэтому не могу ничего определенного сказать. Раз обменяли, значит, так клубу требовалось. Как сказал Роман Ротенберг: «Не исключаем, что кто‑то вернется обратно»!
— Но, наверное, желание играть за родной клуб никуда не пропало.
— Конечно, хотелось бы выступать в родном городе, я все‑таки воспитанник СКА. Тем более сейчас своих мало в питерской команде. Мне кажется, для болельщиков это важно.
— Шли разговоры, что летом вами интересовались несколько клубов КХЛ, назывались «Ак Барс», «Авангард», «Витязь», «Динамо», «Магнитка»… Действительно ли рассматривали предложения?
— Да, все это правда, эти команды действительно вели переговоры. Но, вероятно, у них возникли трудности — права же на меня до последнего времени СКА принадлежали.
— А СКА к себе вернуться не звал?
— Звонил Роман Борисович, интересовался, какие у меня планы.
— И что ему ответили?
— Первый разговор состоялся еще по ходу прошлого сезона — тогда хотел подождать пока чемпионат закончится. А летом уже с «Колорадо» договаривался, у клуба было большее желание, чтобы я остался. Так что объяснил СКА, что продолжу пробиваться за океаном.
— Ваши друзья по СКА — Мельничук и Алтыбармакян — вернулись тем временем в Россию, нет желания с ними вместе снова сыграть?
— В Северной Америке я с ними нечасто встречался, пару раз за год, наверное. Но общаться продолжаем, и поиграть с ними я не прочь, но у каждого своя карьера. Теперь руководству клуба решать, интересно ли СКА нас всех видеть снова в Петербурге. Пока же ребята в «Сочи», а я в «Колорадо».
Были и другие варианты за океаном
— Насколько трудно проходили переговоры с «Колорадо» о новом контракте?
— В принципе все нормально прошло. Еще в середине прошлого сезона в клубе говорили, что хотят, чтобы я остался. Я сказал: «Давайте дождемся окончания». Изначально хотел односторонний контракт. В плей-офф, понятно, не до разговоров. Дальше у руководства, вероятно, было в приоритете сохранить хоккеистов основного состава. А затем и до меня время дошло.
— Не смутило ли, что вам вновь предложили двусторонний контракт?
— Нормально, смирился уже. Объяснили, что не могут предложить односторонний контракт, потому что не так много провел матчей в НХЛ. Немного поднялась сумма соглашения — с $ 750 тысяч до 800. Сказали, что должен заиграть в следующем сезоне, будет меньше центральных нападающих. Плюс мы предусмотрели опции на различные варианты развития событий. У меня ведь и перед обменом из «Нью-Джерси» были предложения в НХЛ, но лучшим вариантом я тогда посчитал «Колорадо». Этим летом похожая история.
— Какое в целом у вас сложилось впечатление об уровне АХЛ? Кто‑то называет эту лигу «бей-беги», в то же время многие североамериканские хоккеисты из АХЛ становятся лидерами в клубах нашей КХЛ.
— Когда я уезжал в Северную Америку в 2019 году и все звезды еще продолжали выступать в нашем чемпионате, казалось, что КХЛ лучше. Сейчас, посмотрев предсезонные матчи, тот же турнир в Сочи, свое мнение я поменял — АХЛ посильнее выглядит. Там скорости высокие, достаточно хоккеистов из европейских стран. Конкуренция бешеная, людям надо постоянно доказывать что‑то — все мечтают о больших контрактах в НХЛ.
— Раньше АХЛ считалась очень жесткой лигой, где любят драться. Там осели тафгаи, исчезнувшие из НХЛ. Сейчас такая же ситуация?
— Да, лига жесткая, и, как многие считают, она даже быстрее, чем НХЛ. Просто большинство исполнителей — не очень креативные люди. Что касается драк, то их стало меньше, но у нас одну схватку за два матча точно можно увидеть. В «Колорадо Иглз» есть два-три защитника, которые могут и любят подраться. Я считаю, это нормально — для привлечения внимания. Публике такие моменты нравятся, это шоу, живые эмоции! Но дрались, повторю, только тафгаи. Нас из первых двух звеньев, тех, кто потехничнее, поменьше, не трогали.
— Первые российские энхаэловцы поначалу обязательно проходили проверку на слабо. Вас пытались «прощупать» хотя бы в тренировочном лагере?
— Нет, в команде никто не дрался. А против соперников возникали потасовки. Но я избегаю драк — можно травму на ровном месте получить, руку о шлем или визор повредить, пальцы сломать. Нафиг мне это надо! У меня другие цели — показывать себя на льду игрой. И потом, там уважают людей, которые выходят в первых двух звеньях. Если нас кто‑то из соперников трогал, бойцы сразу заступались.
— В КХЛ на вашем счету тоже не было драк?
— Не особо. Да и у нас это по большому счету не принято. Все ведь с детства идет, ты смотришь на взрослых и что‑то перенимаешь. А в России никогда не происходило массовых драк пять на пять — исключение только «Витязь» времен Назарова.
В раздевалке всем не хватало места
— Кто в родном городе больше всего помог вырасти хоккеисту Михаилу Мальцеву?
— Да многие тренеры помогли. Каждый на своем уровне — сперва в армейской школе, потом в сборной U-18, которую тренировал Виталий Прохоров. На взрослом уровне у Петра Воробьева начинал в «СКА-Неве». В КХЛ уже не до учебы, но там поработал с одним из моих любимых тренеров — Знарком.
— Чему главному у Знарка научились?
— Я бы не сказал, что он очень крутой спец по тактике, как тот же Витолиньш, например. Скорее, Знарок классный психолог. Всегда знал, что сказать, мог и наорать, но для пользы дела. Да и в хоккее, понятно, он разбирается прилично.
— Переход из молодежки во взрослый хоккей — самый трудный. А вы к тому же тогда попали в суперзвездную команду — по меркам КХЛ, может, самую крутую за всю историю лиги?
— В принципе я считался перспективным игроком и в сборную разных возрастов привлекался, поэтому мне давали шанс. Да, и в «вышке» у нас хорошая команда собралась. Сперва под руководством Воробьева мы дошли до полуфинала плей-офф ВХЛ, во второй год в финале играли.
— Но в СКА вас окружали уже личности другого масштаба — от Ковальчука до Дацюка. Робости не ощущали в таком коллективе?
— Ну да, было такое. Мне 18 лет, и я рядом с такими игроками. Ковальчук — душа всей команды, Дацюк… Мы, молодежь, даже в другой раздевалке располагались, не хватало места. Я помню, как‑то даже пропустил одно упражнение на тренировке — для меня не хватило пары. И не захотел влезать, чтобы не мешать этим мастерам. Но постепенно стал вливаться в коллектив, все пошло хорошо.
— Что Воробьев вам дал как тренер? Много разговоров, что он больше приносит пользы защитникам и вратарю — из‑за закрытого стиля. А нападающему в таких оборонительных оковах сложно расти.
— Да, Петр Ильич ничего особо и не говорил нападающим. Он просто придумывал такой стиль, в котором требовалось много времени и усилий уделять обороне, на атаку их практически не оставалось. Воробьеву было важнее сыграть 1:0, чем, к примеру, 5:3. Но меня он учил взрослому хоккею, пониманию, как избегать детских ошибок. Честно относился к хоккеистам. Кто был лучшим, тот и выходил на лед. Неважно, какого ты возраста!
— Правда, что у него тренировки по шесть часов длились?
— Это действительно так.
— Как выдержать?
— Еще до начала работы с Петром Ильичем о сумасшедших нагрузках слышал, готовился. Впрочем, тогда я еще молодой был, сил побольше. И то едва выдерживал, с большим трудом.
— Тактике Воробьев тоже много внимания уделял?
— Да, у него постоянно проходили длинные собрания. По часу, люди уже засыпали. Необязательно по тактике. Вернее, с нее начинал, а потом вспоминал какую‑нибудь историю из прошлых лет. Например, про игроков. Любил поговорить.
— Все, как у Тихонова.
— Да. Такая советская школа. Тренировки длились по шесть часов, но мы делали всего по три-четыре упражнения в год, одни и те же. Нарабатывалась стабильность, которая потом превращалась в мастерство на льду.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 156 (7239) от 24.08.2022 под заголовком «Драться — это не мое».
Комментарии