Сингулярность съезда Российского союза ректоров в Петербурге
«Мы живем в уникальный период истории человечества. У математиков есть термин для его описания - сингулярность, - отметил математик, ректор МГУ, президент ректорского союза Виктор Садовничий. - Речь идет о все более ускоряющихся и все более непредсказуемых изменениях - технологических и социальных».
Фото: BabaMu/Pixabay
Комментарий президента Владимира Путина потом цитировали на всех телеканалах: «Сингулярность? Это хорошее слово. Скажу и буду выглядеть приличным человеком». 600 ректоров и президентов российских вузов (были и их иностранные коллеги) собрались в Политехе, чтобы решить, как жить в условиях сингулярности. Попутно объявили ошибкой реформирование аспирантуры, заступились за сокращаемые научные журналы, а драматичный разрыв науки с промышленностью проиллюстрировали анекдотом.
Ученый - не коммивояжер
Россия лет пятнадцать вкладывалась в венчурное финансирование, инвестиционные парки и «Сколковы», чтобы залатать брешь между исследованиями и промышленностью - а результат, по оценке ректора Высшей школы экономики Ярослава Кузьминова, вышел «не очень хороший». Технологические инновации внедряют менее 20% российских предприятий. В Европе доля - 50%. Да что там, в Греции процент «инновационных» компаний выше, чем в России.
- Почему у нас наука ну никак не становится производительной силой? - риторически поинтересовался президент РАН Александр Сергеев. - Есть результаты фундаментальных исследований, есть ученые, которые пишут статьи, а мы сидим на двух берегах: промышленность на одном, ученые на другом.
Ректор МГТУ им. Н. Э. Баумана Анатолий Александров отношения науки и бизнеса пояснил еще образнее, анекдотом. В детсаду мальчик говорит девочке: «Давай дружить!» - «Давай! А как?»
Ученые не могут на манер коммивояжеров ходить по компаниям и предлагать то, что у них есть. Во-первых, это не дело ученых. Во-вторых, «то, что у них есть, бизнесу не нужно», - уверен Игорь Агамирзян, вице-президент ВШЭ. Бизнесу нужно не исследование - ему нужно решение «под ключ». На Западе мощные исследовательские группы работают прямо в индустрии (взять IBM, «Майкрософт», «Гугл») и понимают конкретные надобности компаний.
И у нас, говорит Агамирзян, если университет хочет получать финансирование от бизнеса, он должен постоянно с ним взаимодействовать. Потому что часто сам бизнес не может сформулировать свою потребность. «Нужно выявлять «точки боли». И в зависимости от этого выстраивать программу исследований и разработок».
При нынешней стремительной смене технологий в мире Россия оказалась в технической изоляции, напоминает Кузьминов. Ректор Бауманки подтверждает: «Мы натыкаемся на отсутствие целых пластов необходимой техники, компонентной базы». По его словам, если прежние 10 - 15 лет «у нас с западными партнерами были мир-дружба-жвачка», то сейчас нам могут просто не поставить элементную базу и приходится вместе с азиатами что-то придумывать».
Ректор Горного университета Владимир Литвиненко едва ли не возмущенно сообщил, что от всего услышанного у него ощущение тупика. У Литвиненко больше надежды на мозги и сырьевые ресурсы, чем на помощь бизнеса: «То, что дают компании университетам, - это «пожертвования»! А технологии они покупают в другом месте». На что председатель Комитета по образованию Госдумы Вячеслав Никонов мягко заметил: самые капитализированные компании мира, «Фейсбук» и «Амазон», не сырьевые.
Нет науки с горизонтом в один год
По мнению Ярослава Кузьминова, нужно возвращать госинвестиции в фундаментальные исследования. А значит, и в университеты, которые ими занимаются. Правда, за последние 20 лет в университеты переименовались едва ли не все уважающие себя институты. Но университет в первую очередь - сообщество ученых, а, по словам Кузьминова, «научная компонента российских университетов, за исключением 25 ведущих, - в критически низком состоянии».
Научная школа (хоть вуза, хоть академического НИИ), которую признают международные эксперты, должна не перебиваться с гранта на грант, а получать финансирование на 5 - 10 лет. «Не бывает науки с горизонтом в один год, три года».
Еще одна упомянутая проблема - воспроизводство научных кадров. По мнению ректора ВШЭ, если стипендия аспиранта (они - главная «рабсила» науки) составляет 2,5 тысячи рублей, то государство заведомо соглашается на то, что он будет заниматься наукой в свободное от зарабатывания денег время.
- Не может государство прокормить 15 тысяч аспирантов? Ну сделайте 5 тысяч аспирантов, 3 тысячи, но их стипендии должны быть достаточными, - считает ректор МИФИ Михаил Стриханов.
Его коллега из Бауманки не согласен: аспиранты - это не только те, кто становятся большими учеными, но и те, кто стремятся стать таковыми, и чтобы пророс один-два, нужна «почва» из сотен.
К аспирантуре претензии нашлись даже у гостя на ректорском съезде - президента Путина:
- Только 14% аспирантов выходят на защиту своевременно, - отметил глава государства. - А что делают остальные? Каких результатов они достигли? Где продолжают свою деятельность?
За последние годы число защит сократилось более чем вдвое. В том числе потому, что возросли требования к качеству исследований. Но если по факту: диссертация - это вклад в науку, а нынешние молодые ученые делать этот вклад не торопятся.
Их старшие коллеги видят причину в неудачной реформе: несколько лет назад аспирантуру перевели из «науки» в «образование». Раньше аспирант минимум два года из трех работал непосредственно над своей научной темой; сейчас - «сидит за партой»: аспирантура стала третьей ступенью высшего образования, продолжением бакалавриата-магистратуры. Этот переход, по мнению ректора Волгоградского технического университета Владимира Лысака, «был ошибкой». Когда Садовничий предложил Путину «вернуть аспирантуру в прежнее научное русло», ректора поддержал гром аплодисментов.
Партии регионов
В России 500 вузов, и то, что они рассредоточены по регионам, - преимущество: интеллектуальная подпитка «на местах». Но если из этой полутысячи только 25 действительно сильных, преимущество сходит на нет: научная молодежь «оттекает» из регионов. Высшая школа экономики предложила проект: команды из ведущих университетов под грант «берут шефство» над региональными вузами и налаживают там исследования, нужные конкретному региону. Но, отметил президент РАН Сергеев, без крупных амбициозных проектов научную молодежь в регионах все равно не удержишь.
На отток влияет и отсутствие перспектив, добавляет Петр Чубик, ректор Томского политеха. Государство установило возрастное ограничение для руководителей госучреждений (в том числе вузов), но не на право занимать университетские позиции. И молодой ученый может всю жизнь прокуковать в ожидании, пока почтенный профессор покинет должность. Так что молодой уезжает искать счастья в иностранный университет. Там тоже понимают, что иной 80-летний ученый даст фору молодым, но принципиально решили, что важнее все-таки оставить молодежи возможность карьерного роста.
Рейтинги и журналы
Три года назад Высшая аттестационная комиссия, ВАК, «подчистила» перечень научных журналов, в которых должны публиковаться соискатели кандидатских и докторских степеней. Подразумевалось, что требования ужесточились и «выжили сильнейшие». Список из 2 тыс. 269 журналов сначала усох существенно, потом подрос до 1937 изданий, а сегодня в нем - 2 тыс. 299 журналов. Больше, чем было, и сообщество «Диссернет» регулярно находит журналы, запятнавшие себя некорректными публикациями.
Однако ректоры считают, что журналы надо не сокращать, а, наоборот, «вытаскивать».
- Журналы - это способ быть видимым широким научным сообществом, - сформулировал Ярослав Кузьминов.
- Сокращать?! Где наши аспиранты будут публиковаться? - вопрошает ректор Бауманки Александров.
Публиковаться - часть нормальной научной работы, замахнуться сразу на крутой международный журнал не каждому по силам, да и ждать публикации в нем можно год, а то и больше. По мнению академика Сергеева, нужна национальная программа возрождения научных журналов: сейчас «финансирование ничтожно, в редколлегиях сидят «бабушки». А чтобы мировое сообщество читало эти журналы, должна быть и обязательная англоязычная версия.
Без публикаций не попадешь в глобальные университетские рейтинги, а у нас, как известно, правительство поставило задачу: к 2020 году хотя бы пять российских вузов должны попасть в топ-100 мировых университетов. Но, уточняет Кузьминов, мы должны быть в лидерах не только там, где «физика-математика», но и там, где социальные и гуманитарные науки, науки о жизни (life science), сельхознауки.
В 2016 году была принята Стратегия научно-технологического развития до 2035 года, в которой сформулированы приоритеты: от энергетики и роботизации до персонализированной медицины и экологичного агрохозяйства. Но пока Россия (ядерная и ускорительная держава) не присутствует на мировом рынке ядерной медицины, последние ускорители были сделаны в 1990-х. И ни один аграрный вуз не входит не то что в первую сотню - вообще в рейтинги.
Госдумовец Вячеслав Никонов, правда, отметил, что «рейтинговые игры» были придуманы когда-то для того, чтобы университетам в англосаксонских странах было удобнее получать гранты, и напомнил, что Российский союз ректоров разработал собственный международный рейтинг вузов, пока пилотный. Но цели попасть в топ-100 «буржуйских» ранжиров никто ведь не отменял. И, по словам ректора МГУ, если в 2000 году в России обучались 54 тысячи иностранцев, то сейчас - 244 тысячи, в том числе благодаря участию в рейтингах.
Школа с математическим уклоном
- Если вопросы развития человеческого капитала останутся на нынешнем уровне, то задача, которую поставил президент (в 1,5 раза увеличить ВВП на душу населения за шесть лет), останется нерешаемой, - заявил депутат Никонов.
При этом бюджет всего российского высшего образования - полтора бюджета одного частного Гарвардского университета. И, по словам президента РАН, Россия не так богата, как Советский Союз, чтобы поддерживать «толстый слой» финансирования по всем научным направлениям - в первую очередь надо обеспечить те направления и проекты, в которых Россия общепризнанный лидер.
Надежду подал математик Виктор Садовничий - опять с помощью математики. Если исходить из закона Мура (каждые 24 месяца количество транзисторов в микросхемах удваивается), то с 1992-го по 2012 год скорость компьютеров увеличилась в 8 тысяч раз. Но вообще-то скорость расчетов возросла в 400 тысяч раз! Не за счет интегральных схем и транзисторов, а благодаря развитию математических идей. «Как мы видим, эффект от развития математики в 50 раз превышает эффект развития компьютерных технологий», - констатировал ректор МГУ.
В общем, надежда на математику.
Материал был опубликован в газете под № 089 (6198) от 22.05.2018 под заголовком «Сингулярность».
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 089 (6198) от 22.05.2018.
Комментарии