Записная книжка отца. Как сложились судьбы 18 заключенных концлагеря?
«Мой отец, Михаил Сергеевич Меньшиков, как и многие ленинградцы, добровольцем ушел на фронт. Мама, старший брат и я – восьмилетний эвакуировались на Урал. Мы, как и все вокруг, ждали писем с фронта. Но кроме треугольничков, спешно написанных в перерывах между боями, людям стали приходить «похоронки» и извещения о пропавших без вести. В семьях, которым приносили извещения, их воспринимали с такой же болью и горечью, как и о погибших на фронте. После трех писем от отца извещение «пропал без вести» получили и мы...» – написал в редакцию Владимир Михайлович Меньшиков. К письму был приложен список из восемнадцати фамилий с адресами.
ФОТО pixabay
Было это тридцать лет назад, когда газета (тогда – «Ленинградская правда») ежедневно получала сотни писем от участников войны и их близких. Думаю, что тогда, пока еще подсознательно, без конкретных заявок на будущее, публикациями на страницах газеты уже формировался Бессмертный полк, который в наши дни обрел реальность и стал искренней потребностью миллионов.
Понимаю, времени прошло много, но только сейчас письмо Меньшикова оказалось в моих руках. И, возможно, этот список, опубликованный нами, и сегодня кому-то поможет в многолетних безуспешных поисках. Надежда, вопреки расхожему мнению, не умирает последней. Она остается всегда.
Теперь обо всем по порядку.
Через некоторое время после того, как Меньшиковы вернулись из эвакуации в Ленинград, они получили письмо от неизвестного им Сергеева. Тот сообщал: их отец погиб от ран и голода в фашистском лагере смерти Саласпилс, что в 17 километрах от столицы Латвии – Риги.
Еще через год Георгий Павлович Сергеев сам приехал в Ленинград, чтобы выполнить обещание, данное умирающему товарищу по несчастью: передать семье его записную книжку и фотографию сыновей, которые он взял с собой на фронт.
«В этой потрепанной записной книжке рукой отца и других заключенных были написаны фамилии и адреса ленинградцев, погибших или еще находящихся в концлагерях, – рассказывает Владимир Михайлович. – Помню, мама сообщила об этом в военкомат, но было ли что-то предпринято – нам неизвестно. К концу жизни она передала эту книжку мне.
И тогда я, уже повзрослевший, решил найти Сергеева. И еще раз обратился в горвоенкомат, попросив разыскать родных ленинградцев из записной книжки отца. Мне отказали, сославшись на занятость. Я попытался сделать это сам, но безуспешно. Многие, видимо, погибли в блокаду или поменяли адреса.
Думаю, дело осложнялось еще и тем, что в послевоенные годы к военнопленным и заключенным концлагерей отношение было негативное. Людям, истерзанным фашистской каторгой, отказывали в работе и не разрешали проживать в больших городах».
Владимир Михайлович нашел Сергеева и вот что от него узнал. Тысячи советских военнопленных содержались в саласпилсском лагере под открытым небом, зарываясь в землю от холода или согреваясь, тесно прижавшись друг к другу. Жизнь в истощенных телах гасла. Из этого ада Сергеев выбрался случайно. Фашисты искали среди заключенных ветеринаров (Георгий Павлович как раз им и был), чтобы передать их в качестве работников местным владельцам хуторов. Это тоже оказался плен, но уже без голода. Когда же хозяин обнаружил, что русский пытается слушать радио, он донес на него немцам. Сергеева избили и отправили в концлагерь в Германии, где он находился до освобождения нашей армией.
После этой встречи Меньшиков и Сергеев решили вместе отправиться в Саласпилс, где погибли 47 тысяч военнопленных и 14 тысяч детей, которых здесь использовали как «банк крови». Георгий Павлович показал Владимиру, где находились заключенные и фашистская комендатура. Было видно, как тяжело ветерану вспоминать прошлое...
Потом они осмотрели большой мемориальный комплекс. На памятнике прочли: «Нас было тысячи таких же, как ты. Мы так же, как и ты, любили жизнь и Родину, солнце и детей... Мы сражались, не прячась от пуль, но пули не смогли нас убить. Мы погибли в неволе, изнуренные голодом и истязаниями на фашистской каторге. Пусть никогда не погаснет в твоем сердце огонь священной ненависти к фашистским убийцам».
Не знаю, остались ли сегодня эти слова, начертанные на граните. Не так давно мемориал прошел реконструкцию, и, по мнению некоторых российских историков, без «правок» минувшего, конечно, не обошлось.
Где сейчас находится записная книжка Михаила Сергеевича Меньшикова, тоже не знаем. Надеемся, что после публикации потомки этой семьи выйдут с нами на связь.
А теперь приводим список из записной книжки бойца Меньшикова. Может быть, кто-то увидит здесь знакомую фамилию и совпадающий с ней адрес, и тогда пропавших без вести станет меньше.
П. И. Пчелкин, Морской пр., 24; П. Г. Жербин, ул. Блохина, 33/31; И. И. Алексеев, Коломенская ул., 15; Ф. Т. Мартынов, Большая Разночинная ул., 9; М. С. Дозорец, пр. Володарского (ныне – Литейный), 49; В. И. Нилов, Старая Деревня, Торфяная дорога, 125; М. И. Скорняков, Шлиссельбургский пр., 68; М. К. Коноплев, ул. Пестеля, 7; М. К. Брызгунов, Старая Деревня, Стародеревенская ул., 117; Н. И. Козюлич, ЛМК, корпус А; А. Корниец, ул. Петра Лаврова (ныне – Фурштатская), 35; И. С. Задорожный, ул. Войтика (ныне – Витебская), 29; В. П. Орлов, Кировский пр. (ныне – Каменноостровский), 53; В. А. Щербаков, ул. Декабристов, 49; В. М. Вольрад (Ходаков), ул. Нахимсона, 7; М. Я. Шкапин, В. О., 8-я линия, 75; А. Г. Беляхин, Думская ул., 5; П. П. Красиков, Международный пр. (ныне – Московский), 101.
Лучшие очерки собраны в книгах «Наследие. Избранное» том I и том II. Они продаются в книжных магазинах Петербурга, в редакции на ул. Марата, 25 и в нашем интернет-магазине.
Еще больше интересных очерков читайте на нашем канале в «Яндекс.Дзен».
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 152 (6750) от 27.08.2020 под заголовком «Записная книжка отца».
Комментарии