Время наступать! Первый из «десяти сталинских ударов» был нанесен под Ленинградом
1944‑й, если судить по сообщениям печати, обещал стать последним годом войны. Как отмечал в своих воспоминаниях маршал Георгий Жуков, к тому времени «мы окончательно преодолели тяжелую обстановку и, обладая мощными силами и средствами борьбы, прочно удерживали в своих руках стратегическую инициативу». И самое главное, в народе появилась абсолютная уверенность в том, что победа теперь уже точно не за горами. Однако, как полагает наш постоянный эксперт, доцент Санкт-Петербургского архитектурно-строительного университета, кандидат исторических наук Евгений ГУРЬЕВ, предшествующие годы научили советское командование тому, что, ставя амбициозные задачи, необходимо все‑таки исходить из реальной ситуации. А она, хоть и складывалась в пользу Красной армии, вовсе не сулила быстрого и скорого разгрома врага.
Сражение за Нарву стало продолжением битвы с вражескими войсками, отброшенными из‑под стен Ленинграда. Автор снимка — классик советской фотожурналистики Всеволод Тарасевич./ФОТО из архива редакции
— Евгений Павлович, какова же была расстановка сил на фронтах к началу 1944 года?
— На северо-западе оставался в осаде Ленинград. Хотя блокада и была прорвана в начале 1943 года, но дальше южного Приладожья, по большому счету, продвинуться не удалось. Даже выбить немцев из Мги, что изначально планировалось операцией «Искра», не получилось.
Да, проложенная по узкому коридору вдоль Ладожского озера временная железнодорожная линия, известная как Дорога Победы (а также и как Дорога смерти), решила вопрос бесперебойной связи Ленинграда с Большой землей, но она была чрезвычайно уязвимой.
На западном направлении, освободив Смоленск, советские войска вышли на границы Белорусской ССР и двинулись дальше. Силами Центрального фронта Рокоссовского в нескольких местах был форсирован Днепр, очищена от врага Орша.
Но к освобождению всей Белоруссии Красная армия еще не была готова. Там находилась крупнейшая по численности группа армий «Центр», которая опиралась на заранее укрепленные «крепости»: ими стали города Бобруйск, Могилев, Минск, Витебск. Их немцы планировали держать в круговой обороне до последнего.
На Украине советские войска осенью 1943 года форсировали Днепр, в ноябре освободили Киев, продвинулись на правобережье до Житомира. Правда, там в декабре 1943‑го попали под контрудар немцев, который временно приостановил наше наступление. Хотя южная часть знаменитого «Восточного вала» — линия «Вотан», она шла как раз вдоль Днепра, — была прорвана нашими войсками в нескольких местах.
Кроме того, осенью 1943 года советские войска освободили Донбасс и отрезали Крым с суши, выйдя к Азовскому морю в районе Мариуполя. Находившаяся в Крыму 17‑я армия вермахта фактически была в нем заперта и связь с большой землей могла осуществлять только по морю и воздуху…
Первая и принципиальная задача, которую требовала решить Ставка Верховного главнокомандования в наступившем 1944 году, — полная ликвидация блокады Ленинграда. В первую очередь с юга, где город был блокирован войсками вермахта, а затем — с севера, где стояли финские войска. Задача была очевидной, ее решение готовилось на протяжении всей второй половины 1943 года.
Вторая задача — дальнейшее очищение от врага правобережной Украины. Третья — освобождение Крыма. Дальше — Белоруссия и Прибалтика. Примерно в таком порядке и осуществлялись знаменитые «десять сталинских ударов».
— Как появилось это понятие?
— Впервые такие слова прозвучали 6 ноября 1944 года в докладе Сталина, посвященном 27‑й годовщине Октябрьской революции. Вождь назвал боевые действия 1944 года десятью ударами, а потом уже советские газеты, цитируя эту речь, обозначали их как «десять сталинских ударов». Сам Сталин их так не называл.
Затем это понятие перешло в литературу, использовалось до времен Хрущева. В период «оттепели» и активной борьбы с культом личности понятие «сталинских ударов» негласно исчезло из употребления, но с приходом к власти Брежнева, особенно после двадцатой годовщины Победы, то есть после 1965 года, снова вернулось. Не исключено, здесь сыграл свою роль и личный фактор. Брежнев, как фронтовик, относился к Сталину как минимум с известной долей уважения и стремился вернуть его роль в историю Великой Отечественной войны. В частности, советский кинематограф с этого момента всячески подчеркивал военные заслуги вождя.
В следующий раз эти наступательные операции перестали именовать «сталинскими ударами» в ходе перестройки и очередной «разоблачительной» волны. Сейчас они чаще всего снова «сталинские», и есть даже книга современного историка Алексея Исаева, одного из ведущих исследователей Великой Отечественной войны, которая так и называется — «Десять сталинских ударов».
Ныне это понятие используется просто как устойчивый историографический термин. Никто не говорит, что эти удары лично планировал Сталин, что эта была единая операция. В известной степени это политический образ… Формально речь об отдельных операциях, разрабатывавшихся Генштабом Красной армии вместе с командованием фронтов и утверждавшихся Ставкой, — проще говоря, лично Сталиным.
Надо сказать, что к началу 1944 года все условия для успеха были в наличии. По всем показателям СССР весьма заметно превосходил Германию и ее союзников: по личному составу — 6,2 миллиона против 4,8 миллиона человек, по орудиям и минометам — 83,5 тысячи против 49,1 тысячи, по танкам и самоходным артиллерийским установкам — 5,4 тысячи против 3,7 тысячи. Наибольшее превосходство было в авиации — почти в три раза: 8,5 тысячи против 3 тысяч.
Исходя из соотношения сил, советские войска могли себе позволить навязывать противнику ход кампании. Причем наступать на широком фронте, активно используя танковые части и авиацию. И в целом кампания 1944 года показала, что Красная армия научилась воевать так, как это делали немцы в 1941‑м, то есть совершать танковые прорывы на большую глубину, загоняя врага в «котлы».
— Каким стал, например, Корсунь-Шевченковский?
— Да, именно так, но об этом я скажу чуть позже… Красная армия овладела искусством ведения маневренной войны, и ее наступления были вовсе не попытками «прогрызть» оборону, а нанесением ударов на стратегическую глубину с максимальным использованием механизированных сил. Преимущество в живой силе и технике позволяло нивелировать отдельные неудачи, добиваться решительного успеха.
Однако даже с учетом превосходства в силах проводить одновременно десять наступательных операций на разных фронтах было невозможно. То, что это была цепь последовательных операций, которые позволяли совершать маневры войсками, резервами, концентрируя силы для решающего удара, было совершенно правильно и грамотно.
Отчасти приоритеты определяла политическая целесообразность. Понятно, что нетерпимой была ситуация, когда враг все еще находился под стенами города Ленина, колыбели трех революций. Стояла задача избавить город от обстрелов и наладить его нормальное снабжение со всей страной.
Не менее важной представлялась и хозяйственная сторона дела. С этим была связана необходимость скорейшего освобождения Украины. До лета требовалось освободить черноземные территории и начать посевную кампанию. Хотя по итогам 1943 года были освобождены Кубань и Ставрополье, стране не хватало зерна.
Кроме того, свою роль играли климатические условия. Приближалась распутица, поэтому зимой надо было наступать за Днепром, где черноземы: там танкам весной не пройти. А вот территория Белоруссии, наоборот, — в основном леса и болота. Здесь надо было дождаться сухого сезона, то есть наступать летом.
— На что был способен противник к началу 1944 года?
— По сути, немцы могли уже только огрызаться. Собственно говоря, так происходило, начиная с Курской дуги лета 1943‑го. Сил для перехода в наступление стратегического или хотя бы оперативного характера, то есть в масштабах фронта, у врага уже не было. Да немцы и не ставили теперь такой задачи.
После Курска многим немецким военачальникам было очевидно, что война проиграна. Им оставалось хотя бы попытаться удержать то, что имели. Причем как можно дольше и сидя в глухой обороне с опорой в том числе на «Восточный вал». Еще в конце 1943 года, когда эту линию возводили, Гитлер возлагал на нее очень большие надежды, которые, как показал дальнейший ход событий, не оправдались.
Немцы использовали принцип активной обороны с нанесением локальных контрударов. В ряде случаев они были достаточно успешными, но изменить ситуацию в целом не могли. Пусть враг и был еще силен, мотивирован. Немецкая пропаганда работала достаточно эффективно, провозглашая тезис, что «Восточный вал» — это «неприступная стена, которая закрывает Восточную Европу от большевистских орд».
Подавалось это именно так: мол, Германия защищает Европу от варваров. Именно такова была мотивация для европейских добровольцев, желавших участвовать в войне на стороне Третьего рейха. Ведь их набор, несмотря на поражения вермахта, продолжался весьма активно.
Немцы дрались с отчаянием обреченных. Они делали ставку на то, что им удастся максимально долго удерживать оккупированную часть СССР, используя ее население и ресурсы. И, предполагая, что, возможно, произойдут какие‑то геополитические изменения вроде раскола между союзниками по антигитлеровской коалиции.
Но их надежды были тщетными. Еще в ноябре 1943 года на конференции глав государств-союзников в Тегеране была достигнута договоренность, что летом 1944 года будет открыт второй фронт в Нормандии. У союзников по антигитлеровской коалиции был определенный расчет на то, что Третий рейх не выдержит войны на два фронта (от нее Германию еще в XIX веке предостерегал Бисмарк) и начнет разваливаться…
— …но нацистская Германия, увы, не рухнула.
— Запас прочности у вермахта и Германии оказался достаточно серьезным, так что немцы смогли почти год воевать на два фронта. И даже заговор против Гитлера, покушение на него в июле 1944 года, раскол в верховном командовании не поколебали решимость немецкой армии и значительной части немецкого общества вести тотальную войну до конца. Тем более что министр пропаганды Геббельс в своих речах говорил о победе Третьего рейха чуть ли не до апреля 1945‑го…
Впрочем, мы забежали вперед. Поговорим о том, что же происходило на Восточном фронте в первые месяцы 1944 года. Активные боевые действия — как раз в соответствии с первыми двумя «сталинскими ударами» — происходили под Ленинградом, на северо-западе и на правобережной Украине. На остальных участках шла позиционная война, накапливались силы для наступления.
Фронт от Ленинграда удалось отодвинуть, но советские войска застряли под Нарвой — на линии «Пантера», которая представляла собой северную половину «Восточного вала». Она включала четыре полосы обороны, каждая — из трех рядов окопов полного профиля с опорными пунктами. Через каждые 50 – 60 метров — доты и дзоты: и бетонные, и дерево-земляные, опирающиеся на рельеф местности, высокий западный берег реки Наровы и высоты Синимяэ. Немцы собирались во что бы то ни стало удерживать линию «Пантера», перебросили туда дополнительные войска, в том числе добровольческие подразделения СС.
На 50‑километровом участке фронта от Нарвы до Пскова плотность войск противника составляла шесть тысяч человек на один километр. Чрезвычайно много!.. Более сотни танков, полторы тысячи орудий.
Наши части, наступая с января от Ленинграда, после почти месяца боев были уставшими. Да, ценой героических усилий небольшие плацдармы на западном берегу Наровы создать смогли, но взять Нарву к 23 февраля — а именно такая задача была поставлена Ставкой Ленинградскому фронту — при явном превосходстве в силах не получилось. Нарву удалось освободить только в июле 1944 года, после того как наши войска прорвали «Пантеру» под Псковом и стали продвигаться во фланг немцам…
— На правобережной Украине наступление Красной армии развивалось более успешно?
— В определенной степени да. Там действовали три фронта — 1‑й, 2‑й, 3‑й Украинские. В ходе Корсунь-Шевченковской операции, которую вы уже упомянули, в окружение попало два немецких корпуса из состава группы армий «Юг». Немцы называли это «Черкасским котлом», поскольку центром, вокруг которого замкнулось кольцо окружения, был город Черкассы.
Врагу предложили сдаться, он отказался, и начались ожесточенные бои по ликвидации окруженной группировки. Однако благодаря встречному контрудару часть ее смогла вырваться, бросив тяжелую бронетехнику и артиллерию. В Музее артиллерии есть известная диорама, которая изображает заснеженную равнину, заваленную оставленной вражеской техникой…
Вот итог: за первые месяцы 1944 года практически вся правобережная Украина была очищена от германских войск. Именно за освобождение этой территории были присвоены три первых ордена Победы советским военачальникам — маршалам Жукову, Василевскому и Сталину.
Забегая вперед: после правобережной Украины в апреле 1944 года пришел черед вступить в Крым. И самое главное: Ставка ставила задачу к лету полностью очистить от врага территорию Советского Союза, выйти на довоенные границы. А дальше уже требовалось исходить из складывавшейся ситуации. Будут политические и стратегические условия начинать освобождение Восточной Европы — к этому надо приступать немедленно. Тем более что на встрече в ноябре 1943 года в Тегеране задачей окончания войны были провозглашены ликвидация нацистского режима и оккупация Германии. Естественно, никто не полагал, что это может происходить без Красной армии…
Впрочем, к лету 1944‑го выйти на линию госграницы удалось не везде. В частности, в Прибалтике довоенных рубежей Красная армия достигла только к концу осени, а северной границы, в районе Мурманска, — в ноябре.
Тем не менее наступательный порыв Красной армии, с которым она вступила в 1944 год, остановить было уже невозможно. Освобождение от нацизма стран Восточной Европы и поражение Германии теперь оставались только вопросом времени.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 32 (7608) от 21.02.2024 под заголовком «Время наступать!».
Комментарии