Вера, закон и меч: три «аргумента» Ярослава Мудрого
В галерее руководителей Российского государства особое место занимает князь Ярослав Мудрый, правивший без малого сорок лет — с 1016-го по 1054 год. Его эпоху исследователи связывают с политическим и культурным расцветом русских земель. При нем, сыне крестителя Руси Владимира Святославовича, на них окончательно укрепилось христианство, были заложены величественные храмы Святой Софии, появился первый свод законов государства, названный «Русской правдой», началось летописание. А вот его полководческие деяния, как отмечает наша сегодняшняя собеседница, ведущий научный сотрудник Президентской библиотеки, кандидат филологических наук Надежда МИЛЮТЕНКО, нередко остаются в тени, и это несколько обедняет образ Ярослава Мудрого.
Романтично представлял Ярослава Мудрого художник Иван Билибин (открытка из серии «Древнерусские князья»). На ней — символы правления Ярослава: Софийский собор, принятый им свод законов «Русская правда» и меч — знак военных побед./ФОТО из коллекции РНБ
— Надежда Ильинична, в чем причина подобной недосказанности?
— Дело в том, что изучение средневекового военного дела всегда вызывает у ученых некоторые трудности. Если речь о классических памятниках письменности времен Античности или Восточной Римской империи VI – X веков, то в них авторы, как правило, передавали суть событий принятыми и сегодня терминами. А вот в источниках времен Ярослава Мудрого военные события описаны словами, которые означают совсем не то, к чему мы привыкли.
Этот же вопрос встает и перед теми, кто читает «Повесть временных лет». В ту пору, когда она создавалась, было принято писать красиво, витиевато. И самое главное: мы в целом понимаем текст, язык летописца, но иногда многое в нем кажется нам «забавным», даже странным, и сущность, которая стоит за этим текстом, нередко исчезает.
Не стоит забывать и о том, что до середины ХХ века ученые, которые пытались осмыслить «нечитаемые» военные тексты Средневековья, чаще всего были филологами, которые не разбирались в военном деле. Ситуацию, как ни удивительно, изменила Вторая мировая война, поскольку очень многие медиевисты в силу сложившихся обстоятельств оказались в рядах воюющих армий. Все они приобрели военный опыт, а с ним — и понимание тех деталей и подробностей военных событий, о которых писали авторы далекого прошлого.
Скажем, раньше казалось, что начиная с XVIII века общество вступило в эпоху исключительно огнестрельного оружия, и то, что когда‑то было связано с рукопашным боем, диверсионными действиями, ушло на второй план. А во время Второй мировой войны очень многое вернулось, и средневековые тексты, что называется, «заиграли» совершенно иначе, стали более понятными.
Тогда появилась целая серия их ярких переводов. Назову лишь несколько имен. Участнику Сталинградской битвы Александру Ревичу принадлежит прекрасный перевод с французского языка XVI века «Трагических поэм» Теодора Агриппа д’Обинье. В написанном Ревичем стихотворном предисловии есть замечательные слова: «В снарядном вое слышим свист копья, // Забытый ветер через многие лета // На круги возвращается своя…». Ветерану войны и Герою Советского Союза, ученому-востоковеду Зие Буниятову принадлежит впечатляющий по накалу перевод трагического рассказа Мухаммада ан-Насиви о разгроме Хорезма монголами в XIII веке…
Переводчик античных военных трактатов российский историк Александр Нефедкин — представитель уже современной эпохи. Однако именно ему принадлежит последний перевод византийского трактата, который известен как «Стратегика императора Никифора». Именно о нем я хотела упомянуть, переходя к военным деяниям Ярослава Мудрого. Трактат был написан задолго до правления Ярослава, около 965 года, возможно, его автором был император Никифор II Фока.
— Почему именно этот труд так важен для нашего сегодняшнего рассказа?
— Повествуя о том, как нужно расставлять пехоту и кавалерию, его автор указывал, что в интервалах между кавалерийскими подразделениями ставят дротикометателей — либо росов, либо других язычников. Это важное упоминание о росах: они начали служить в византийской армии практически сразу же после заключения князем Олегом в 911 году договора с Византией: об этом известно по византийским источникам.
Во времена Ярослава Мудрого, о которых мы говорим, воевать на стороне византийского императора Василия Болгаробойцы продолжал большой русский корпус. Он отправился туда еще при его отце князе Владимире Святом, когда тот женился на сестре этого императора. Правда, тогда император Василий еще не был «Болгаробойцей», а наоборот, был бит болгарами, причем очень сильно.
Тогда русские войска оказали очень большую помощь Византии. В «Повести временных лет» этот сюжет почему‑то обойден стороной. Зато о нем сообщают иностранные авторы-современники: армянский хронист Стефан Таронский, а также анонимный итальянский историк 1040‑х годов из Бари, византийский хронист второй половины XI века Иоанн Скилица. Сохранились императорские грамоты монастырям апостола Иоанна Богослова на острове Патмос, Великой Лавре на Афоне и Ватопедскому, вельможе Михаилу Атталиату. Эти распоряжения освобождали их от постоя и содержания отрядов «русов, варангов и кулпингов».
— А зачем Ярославу Мудрому надо было оставлять русское войско в Византии, почему он не отозвал его?
— А зачем отзывать? И как вы себе это представляете? Не забывайте, что это все‑таки XI век, система жизни и коммуникации была совершенно другой: свободный человек мог отправляться воевать куда угодно и мог вернуться обратно тогда, когда сам того захотел…
Что же касается воинских деяний самого Ярослава Мудрого, то он, как и любой европейский государь той эпохи, — прежде всего военный предводитель, а затем уже администратор и судья. Если князь в состоянии защитить свою землю, ему простят промахи во всем остальном… Князь в бою должен был быть лучшим, иначе его меняли на другого. Вече, изгонявшее князей, было на Руси не только в Новгороде.
Еще одно важное обстоятельство: государства той эпохи, за исключением Восточной Римской империи — Византии, радикально отличались от современных. В них не было полиции, постоянной армии, бюрократии. Они были весьма условно объединены общностью веры и языка, причем в конце первого тысячелетия нашей эры и то и другое стремительно менялось.
Однако столицы в нынешнем понимании тогда еще не было. Управление происходило путем объезда подконтрольных территорий, в процессе чего князь собирал налоги и вершил суд. Такая поездка называлась «полюдьем». Византийский император Константин Багрянородный в своем трактате «Об управлении империей» назвал подобные объезды «кружением».
Князь Владимир, отец Ярослава, дабы обеспечить устойчивое управление землями, рассадил по княжествам своих сыновей. Ярослав княжил в Новгороде, Мстислав — в Тмутаракани (современный Таманский полуостров), Святослав — в древлянской земле, Всеволод — во Владимире Волынском, Станислав — в Смоленске, Борис — в Ростове, Глеб — в Муроме.
В июле 1015 года князь Владимир скончался (ныне день его кончины является днем памяти равноапостольного князя Владимира, он отмечается 28 июля по новому стилю, в этот же день празднуется День Крещения Руси).
Четкого механизма наследования власти тогда еще не было, и вскоре после смерти князя Владимира княжеский престол захватил усыновленный им Святополк (фактически он был его племянником). Святослава, Бориса и Глеба он приказал убить, за что впоследствии получил прозвище Окаянный. Борис и Глеб были канонизированы как первые русские мученики.
Короли-мученики и князья-мученики — самый непонятный для современного человека тип святого, но в германо-славянской Европе раннего Средневековья они были очень популярны. Не удачливые братоубийцы, основатели правящих династий, а их жертвы почитались как покровители и вечные защитники народа. Готовность отказаться от своих амбиций, чтобы избежать междоусобицы, пусть ценой собственной жизни, — подвиг.
В борьбе за престол, продолжавшейся четыре года, Ярослав опирался на новгородцев и на наемную варяжскую дружину под предводительством конунга Эймунда. Святополк же опирался на печенегов — скорее всего, потому, что когда‑то он был у них заложником.
Осенью 1016 года войска братьев-врагов, Ярослава и Святополка, стояли друг против друга на противоположных берегах реки. Лагерь Святополка был поставлен, как пишет летописец, между двумя озерами и, казалось бы, безупречно. Но однажды, когда Святополк, как говорится в «Повести временных лет», «всю ночь пил со своей дружиной, Ярослав, подняв дружину, переправился перед рассветом». Он загнал противника на лед озера, печенеги не смогли подойти на помощь, лед обломился, и многие утонули. И дальше дословно: «Видив же, Святополк побеже, и одоле Ярослав. Святополк же бежа в Ляхы». То есть Святополк покинул поле боя бегством, и Ярослав его одолел. После чего Святополк бежал в Польшу.
«Новгородская первая летопись старшего извода», которая хранится в Москве в Государственном историческом музее (последние исследования показали, что первая половина была написана в 1230‑х годах), подтверждает предрассветное время боя. Новгородский летописец излагает то, что не знал его собрат по перу. А именно: он рассказал о том, что в лагере Святополка у Ярослава был тайный сторонник, тот сообщил через лазутчика: «Передай Ярославу, если меда мало, а дружины много, дать мед вечером».
В данном случае и мед, и пир — понятия иносказательные. В произведениях древнерусской литературы битву нередко сравнивали с пиром, на котором лилось кровавое «вино», мед… Помните, как в «Слове о полку Игореве»: «тут кровавого вина не достало, тут пир закончили храбрые русичи: сватов напоили, а сами полегли за землю Русскую»… Так и в приведенной мною цитате содержался зашифрованный намек Ярославу на то, что дать бой надо ночью или перед рассветом. Эти часы — самые опасные, в это время даже часовые могут уснуть…
Разгромленный и бежавший в Польшу Святополк заручился там поддержкой своего тестя короля Болеслава. После чего в 1018 году они вместе выступили против Ярослава. Как отмечается в «Повести временных лет», «…и победил Болеслав Ярослава, а Ярослав же убежал с четырьмя людьми к Новгороду».
Этому сообщению можно верить: практически то же самое говорится в «Хронике Титмара Мерзебургского», созданной в период между 1012 и 1018 годами и охватывающей период с 919-го и до 1018 года. Он был современником Ярослава Мудрого, епископом, немецким историком, скончавшимся 1 декабря 1018 года. Это очень важное уточнение, поскольку дает ему алиби: он не мог воспользоваться «Повестью временных лет», поскольку она появилась позже.
Титмар Мерзебургский, мягко говоря, не очень хорошо относился к Ярославу, поэтому его никак нельзя заподозрить в том, что он польстит русскому князю. Льстил он только своим императорам Священной Римской империи — это его герои. А все, что касается Руси, — для него это был чуждый славянский мир… В своей «Хронике» Титмар Мерзебургский упоминал, что Болеслав воспользовался саксонской помощью и, напав на Русь, нанес ей большой урон.
В «Новгородской первой летописи младшего извода» начала XV века сказано, что в благодарность за помощь против Святополка Ярослав даровал Новгороду свод законов — Русскую Правду. Что не совсем точно: отдельные положения «Русской правды» есть в договорах князей Олега и Игоря, заключенных с греками еще задолго до правления Ярослава, в начале Х века.
Ярослав отредактировал существовавшие статьи закона — точно так же, как потом делали его сыновья и внук Владимир Мономах. Поэтому существует версия «Русской правды», которая называется «Правдой Ярослава», есть «Правда Ярославичей»… Русское законодательство постоянно эволюционировало. Практически «Русская правда» дожила вплоть до принятия Судебника в конце XV века.
Кстати, она действовала не только на территории Руси того времени, но даже на тех землях, которые были захвачены Великим княжеством Литовским. Судебник Казимира 1468 года опирался на «Русскую правду» даже в большей степени, чем упомянутый выше Судебник Ивана III, принятый в 1497 году. Такая продолжительная практика обусловлена тем, что «Русская правда» действенно защищала жизнь и имущество древнерусского человека. Нужно помнить, что это было сугубо светское законодательство. Церковный суд был отдельным, что гарантировали специальные княжеские уставы со времен Владимира Крестителя.
Эта печать XI века была найдена в Великом Новгороде в середине 1990‑х годов и в свое время произвела сенсацию. На ее лицевой стороне правитель изображен в доспехах и шлеме, написано «Ярослав, князь русский». Так, вероятно, он сам представлял себя современникам. На оборотной стороне — изображение святого Георгия./ФОТО из коллекции Новгородского государственного объединенного музея-заповедника
Однако вернусь к теме нашего разговора… Святополк торжествовал недолго: против него произошло восстание, он был вынужден «бежать в печенеги» и в 1019 году был разбит Ярославом на реке Альте. Эта битва завершила междоусобную войну за княжеский престол между сыновьями Владимира Святославича…
Любопытный момент: как уже упоминалось выше, битва 1016 года, в которой Ярослав разгромил Святополка, произошла перед рассветом. Однако в «Повести временных лет» есть описание еще одного ночного сражения Ярослава: о нем рассказано настолько эпически, что может возникнуть впечатление, что это почти былина. Именно так это событие долго и воспринималось. Речь о Лиственской битве 1024 года, в которой Ярослав сошелся со своим младшим братом Мстиславом. Летописец писал о бое: «И бывши нощи, бысть тма, и громове, и молонья и дождь».
Мстислав грамотно расставил дружину: на «крыльях», то есть флангах, он оставил резервы, и когда центр поддался, «крылья» захлопнулись, и для противника все закончилось очень печально. «И была сильная сеча, когда светила молния, сверкало оружие, и была большая гроза, и сеча сильная и страшная», — отмечал летописец. Войско Ярослава было разбито.
Повторю, очень долго эти подробности, приведенные в «Повести временных лет», воспринимались как литературные вымыслы.
— Почему же?
— Рассказ про ночной бой, в грозу — что‑то такое невероятное. Между тем в византийских боевых наставлениях речь часто идет о ночных сражениях: в частности, даются инструкции по внезапному нападению на вражеский лагерь. Если учесть, что в то время русские ратники переходили служить в Восточную Римскую империю, возвращались, воевали на Ближнем Востоке, в Италии, то можно предположить, что они очень хорошо знали, как производить ночную атаку на лагерь.
Почему в Восточной Римской империи предпочитали воевать ночью? Ответ достаточно прост: днем очень жарко, жара до сорока градусов, ночью действовать гораздо комфортнее.
Что же касается конфликта Ярослава и Мстислава, то прошло не так много времени, и братья примирились, поделив между собой земли. И после этого вместе успешно сходили в поход на Польшу и вернули все те земли, которые Ярослав потерял из‑за набега 1018 года, устроенного Святополком вместе с Болеславом. Надо сказать, что все последующие военные акции в эпоху Ярослава также были удачны. Из скандинавских саг мы знаем, что его отец Владимир собирал дань в землях эстов и ливов. Ярослав же в 1030 году основал там город Юрьев (ныне Тарту в Эстонии). Войска Ярослава совершили также успешные походы на племена ятвягов и литовские племена.
Однако особое впечатление на современников произвели решительные действия князя против печенегов. В 1036 году Ярослав нанес им поражение и избавил русские земли от набегов этих кочевников. После чего часть печенегов ушла на юго-восток, где они растворились среди других кочевых народов. Другая часть отправилась в степи северо-западного Причерноморья, на границы Византийской империи.
Не меньшее впечатление на современников производило и то, что Ярослав Мудрый сделал очень многое для развития искусства и культуры, при нем распространялась грамотность. Были заложены многие монастыри и храмы, в том числе три Софийских собора. Это яркий символ единства всех частей Руси того времени, независимо от того, как они назывались в источниках. Три Софии — это три «краеугольных камня» Святой Руси, именно так они воспринимались и современниками.
Ярослав умел действовать самыми разными методами, используя веру, закон и меч. Кстати, прозвище Мудрый — довольно позднее. Оно появилось только в XV веке, и это была уже оценка дальних потомков.
Читайте также:
Неизвестные кадры Александра Буллы: фотограф запечатлел строительство канала Москва — Волга
Почему «Статусный» рынок оказался не столь аристократическим?
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 127 (7949) от 16.07.2025 под заголовком «Вера, закон и меч».
Комментарии