«Швецкие арестанты»: история первых строителей Петербурга

В первые десятилетия своего существования наш город стал местом жизни и работы для многих шведских пленников, взятых в ходе Северной войны. После одной только Полтавской битвы 1709 года были захвачены 22 тысячи вражеских воинов.

Фото: Gellinger/Pixabay

Многие «швецкие арестанты» были определены в различные ведомства, испытывавшие нехватку квалифицированной рабочей силы. Среди них, например, канцелярия городовых дел и даже коллегии (будущие министерства). В числе пленных, попавших в строящуюся столицу, были и жители завоеванных в ходе Северной войны городов - Нарвы, Риги, Кексгольма (Корелы, ныне Приозерска), Выборга, Копорья, Ниена.

Подробности - в документах Российского государственного исторического архива. Согласно им, пленные трудились как в самом Петербурге, так и в загородных резиденциях царя. Они были заняты на строительстве Петропавловской крепости, церкви Святых первоверховных апостолов Петра и Павла, работали в Летнем саду, на Почтовом и Конюшенном дворах, на строительстве подъемных мостов, Летнего и Зимнего дворцов, в царских садах. Диапазон занятий был достаточно широкий: плотники, столяры, каменоломщики, кузнецы, портные, переводчики, лекари, «черепишники», садовники, кровельщики, резчики, чернорабочие, писари, пасторы...

В строящемся Петергофе летом 1721 года 108 шведов под командованием лейтенанта лейб-гвардии Преображенского полка Ильи Кишкина выполняли следующие работы: в кузнице, «у лекаря за фелшаров» (фельдшеров), «у надзирания больных», «при морских прудах», «на полатах кровлю пояют», «колесы отделывают», «камень ломают», «на чердачки холст шьют», «у моляров краски трут», «в летнем доме фундамент камнем выстилают», «известь творят и сеют», «уголья носят», «сарай делают», «на уступах траву косят», «на уступах дерном стелют», «тележки починивают».

Некоторые пленные заключали договор с русскими властями и временно переходили на российскую службу. Их отпускали «под пароль», то есть под честное слово. В специальном «парольном письме», которое они подписывали, шведы обязывались честно работать, не сбегать из Петербурга, не вести тайную переписку, не совершать никаких действий против государя, указывался и срок, который нужно было отработать в России. «Парольные» шведы становились «временно вольными», жили на квартирах и могли наниматься на работу. Для получения «парольного письма» необходимо было поручительство нескольких иностранцев.

Документы сохранили историю одного лекаря из «парольных» пленных шведов - Якоба Штарина (так звали в России шведского лекаря Ганца Штримана). С 1711-го по 1719 год он лечил шведов и россиян, затем в 1720 году, по неустановленной пока причине, был взят под стражу. Лекарь неоднократно обращался в канцелярию городовых дел с просьбой вновь поставить его «на пароль». В результате, по указу Петра I, было велено его «освободить на пароль и то парольное письмо послать в военную коллегию».

Поручителями выступили другие пленные. «Ежели он, Ганц Штриман, збежит или какую худобу учинит, за то бы нас поручиков указал бы великий государь казнить смертию своеручно, чего ради подписались все», - говорилось в документе. Доктора определили «для лечения Баталиона городовых дел больных штап и обор и ундер офицеров и салдат...».

Архивные документы поведали любопытные подробности строительства города с участием «парольных» шведов. Они во главе с Ларсом Лином, тоже отпущенным на временную волю в Петербурге, были премированы за смелость, проявленную вместе с русскими плотниками при подъеме больших брусьев на купола и шпиц колокольни Петропавловского собора.

За мастерство пленные иногда получали «прибавочное жалованье». Владеющие каким-либо ремеслом получали больше, чем занятые на «черных» работах. Встречаются документы, в которых говорится об отпуске «из оптеки пластырей и прочих лекарств на лечение швецких арестантов».

Вообще же отношение к «швецким арестантам» было весьма гуманным. За свою работу они получали жалованье, денежное и «хлебное», то есть деньгами и продуктами. Причем хлебное жалованье шведам было таким же, как и российским участникам строительства Петербурга. Женатым полагалось в два раза больше хлебного жалованья, нежели вдовым и холостым работникам. Шведский плотник в 1715 году получал 30 алтын (90 копеек) в месяц.

Бывало, что «арестанты» женились на россиянках и возникали семьи. В одном из указов Петра I говорилось о запрете «насильно женить на себе пленных шведов»... Домой их не отпускали до окончания войны. Был случай отправки Петром I в Швецию пленных в информационно-разведывательных целях, но это исключение из правил.

После того как в 1721 году был подписан Ништадтский мир между Россией и Швецией, по указу Петра I начали составлять списки военнопленных, которых надлежало отпустить на родину. В них указывались имя и фамилия, чин, возраст, место, откуда родом («которых мест жители»), год и место, где был взят в плен («в котором году в полон взяты»), данные о семейном положении, количестве детей. А вот шведам, женившимся в России и принявшим православие, не разрешалось уезжать из России, чтобы они не увезли с собой свои новые семьи.

Первыми домой отправляли больных и старых. Петр I распорядился дать возвращающимся на родину пленным провианта по месячной норме российских военных, «да им же дать мундир, по серому кафтану, и по штанам, и по рубашке, и по башмакам и по чулкам...».

Материал был опубликован в газете под № 110 (6219) от 22.06.2018 под заголовком «Швецкие арестанты».

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 110 (6219) от 22.06.2018.