Немцы были сильнее? Почему советские танковые войска терпели поражения в начале войны
Позвольте выразить признательность доценту СПбГАСУ Евгению Гурьеву за обстоятельную проработку источников по Прохоровскому сражению. Прилежно собираю все выпуски полосы «История», а названный выше нахожу достойным опубликования в специальных научных журналах по военной истории. В летнем цикле моих радиосценариев на «Радио России - Санкт-Петербург» под названием «Вахта памяти» одну из передач я посвятил рассказу о сражении под Прохоровкой - в частности, о роли 5-й танковой армии генерал-полковника П. А. Ротмистрова. И рад был увидеть научное подтверждение моим выведенным в эфир оценкам - как сражения под Прохоровкой, так и едва ли не определяющей роли П. А. Ротмистрова и его понесшей ужасающие потери армии. Евгений Гурьев не упомянул лишь о существенной подробности, объясняющей среди прочих масштаб наших потерь: фашистские танки были оснащены средствами радиосвязи, наши - нет. Возможно, следовало бы более внятно сообщить о том, что наши танки (именно танки, а не САУ) тогда существенно отставали в техническом оснащении от вражеских: об этом на хорошем инженерном уровне П. А. Ротмистров сообщил заместителю наркома обороны СССР Г. К. Жукову в рапорте от 20 августа 1943 года. Наш ГКО, в котором за выпуск вооружения отвечали Г. М. Маленков, Л. П. Берия и Н. А. Вознесенский, «проспал» наращивание технического превосходства немецких танков над нашими Т-34, в самом начале войны действительно превосходившими танки вермахта. Не потому ли П. А. Ротмистров, оказавшийся в роли последнего «крайнего», не допустившего прорыва нашей обороны врагом, не был подвергнут наказанию, а вскоре, в 1944 году, стал первым маршалом бронетанковых войск? Вообще военная биография П. А. Ротмистрова заслуживает заинтересованного внимания. Укажу лишь, что он был отозван Ставкой с фронта в дни сражения за Вильнюс летом 1944-го по настоянию командующего 3-м Белорусским фронтом И. Д. Черняховского, но не понес наказания, а был сразу же назначен на видную должность в Москве... Георгий ВАСЮТОЧКИН
Фото: Wikimedia Commons / Dmitry A, Mottl / Creative Commons Attribution-Share Alike 3.0 Unported
Редакция переадресовала вопрос, звучащий в письме, Евгению ГУРЬЕВУ и попросила вновь вернуться к обсуждавшейся теме.
- Действительно, одной из причин высоких потерь советской бронетехники в битве на Курской дуге и, в частности, под Прохоровкой было техническое превосходство немецких танков в вооружении и бронировании.
В начале войны советские боевые машины новых типов - тяжелые «КВ-1» и средние Т-34 - превосходили по вооружению и защите все немецкие танки и самоходные артиллерийские орудия (САУ). Уже начиная с первых боев лета 1941 года, в немецких донесениях говорилось о неуязвимости новых русских танков, с которыми не могли бороться бронетехника и противотанковые пушки вермахта.
Так, лучший немецкий средний танк Pz-IV F имел на вооружении 75-мм короткоствольную пушку с длиной ствола всего 24 калибра, с начальной скоростью бронебойного снаряда 385 м/с. А толщина лобовой брони его корпуса составляла 50 мм. Схожие характеристики вооружения и защиты имело штурмовое орудие StuG-III E.
Для сравнения: советский танк Т-34 образца 1940 года имел на вооружении 76,2-мм пушку Л-11 с длиной ствола 30 калибров, начальная скорость снаряда составляла 668 м/с, а толщина лобовой брони 45 мм, причем она располагалась под углом к вертикали, что увеличивало ее отражающие способности.
Тяжелый танк «КВ-1» был еще сильнее: он был вооружен пушкой с длиной ствола 41 калибр, имел более мощное бронирование (лоб корпуса - 75-мм).
Причинами поражений советских танковых войск в начале войны были отнюдь не техническое превосходство немецких танков, как часто писалось в советское время, а ненадежность техники, слабая подготовка экипажей, ошибки командования, превосходство в воздухе немецкой авиации и общий неудачный для Красной армии ход войны (отступление, бои в окружении и т. д.).
Немецкое командование, несмотря на успешный для себя ход военных действий, поставило перед своей оборонной промышленностью задачу усилить вооружение существующих танков и разработать тяжелые машины и САУ новых типов специально для борьбы с советскими Т-34 и «КВ-1». Она была успешно решена к лету 1942 года: именно тогда превосходство в вооружении танков стало меняться в пользу немцев.
К лету следующего года баланс сил сместился еще больше. Новые тяжелые танки и САУ вермахта могли безнаказанно поражать советские с дистанции 1,5 - 2 км, в то время как те - с дистанции 0,5 - 1 км.
Именно тяжелые потери советской бронетехники в ходе Курской битвы и стали причиной создания комиссии Г. М. Маленкова. По результатам ее работы были ускорены разработка и выпуск новых типов советских танков, которые пошли в бой уже в начале 1944 года. И, например, тяжелый танк «ИС-2», вооруженный 122-мм орудием с длиной ствола 48 калибров и защищенный 120-мм наклонной лобовой броней, мог успешно поражать все типы немецких танков, включая и «Тигр».
Что же касается биографии Павла Алексеевича Ротмистрова, то она, как и биографии большинства советских военачальников, требует обстоятельного и неконъюнктурного исследования. Слишком долгим, тяжелым и кровавым был путь становления советских танковых войск в годы Великой Отечественной войны, чтобы однозначно оценивать боевые биографии их командиров.
Да, у П. А. Ротмистрова бывали неудачи, имело место недовольство и подчиненных, и вышестоящего начальства, но были и успешные действия, и заслуженные высокие награды. В битве под Прохоровкой танкисты 5-й гвардейской танковой армии, несмотря на потери, выполнили свою задачу и остановили прорыв немецких танков. В битве под Корсунь-Шевченковским в феврале 1944 года они замкнули кольцо окружения немецкой группировки (за что П. А. Ротмистров был произведен в маршалы бронетанковых войск), а в Белорусской операции летом 1944 года именно танкисты П. А. Ротмистрова первыми ворвались в Могилев, Минск и Вильнюс.
Неудачи П. А. Ротмистрова под Москвой и Воронежем объясняются скорее плохой подготовкой наступления, чем ошибками командира, высокие потери под Прохоровкой - встречным танковым боем и превосходством немцев в вооружении.
В конце концов, все мемуаристы отмечают неуживчивый характер Павла Алексеевича, так что можно предположить, что он просто не сработался с И. Д. Черняховским. Назначенный на должность заместителя командующего бронетанковыми войсками П. А. Ротмистров не участвовал в боях конца войны, принесших заслуженные лавры и звезды его коллегам М. Е. Катукову, С. И. Богданову, П. С. Рыбалко и Д. Д. Лелюшенко, хотя его заслуги и были оценены в 1960-е годы присвоением званий Героя Советского Союза и главного маршала бронетанковых войск.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 184 (6537) от 02.10.2019.
Комментарии