Национальная идея или классовый инстинкт? Советско-польская война 1920 года не привела к мировой революции
Эту войну в Польше вспоминают с гордостью: едва ли не каждый школьник знает про «чудо на Висле», когда под ружье встали все поляки от мала до велика и наступление Красной армии удалось остановить в нескольких десятках километров от Варшавы. А вот в массовом сознании граждан России, как считает наш собеседник доктор исторических наук Сергей ПОЛТОРАК, этот эпизод вовсе никак не «застрял». В прежние годы к нему особенно не обращались (дабы, вероятно, не рождать сомнений в крепости социалистического братства), а в постсоветское время отношения между Россией и Польшей не очень складываются, потому и особого интереса к прошлому этих отношений тоже нет.
РЕПОДУКЦИЯ. ФОТО АВТОРА
– Сергей Николаевич, сейчас в «тренде» обвинения в адрес Ленина: мол, в угоду концепции мировой революции он направо и налево отпускал бывшие окраины Российской империи, а они затем проявляли завидную неблагодарность.
– Давайте все-таки по порядку. В 1915 году в ходе Первой мировой войны территория Польши оказалась под немецкой оккупацией. И у Германии были на польские земли весьма основательные виды. В военном архиве ФРГ во Фрайбурге и в архиве МИД в Берлине мне довелось видеть немало документов, из которых следовало, что немецкие чиновники очень основательно прорабатывали вопрос о создании марионеточного польского королевства. Так бы, наверное, и произошло, если бы не поражение Германии в Первой мировой.
Что же касается Ленина, то он с легкостью подписывал постановления Совнаркома, даруя независимость Финляндии и Польше, поскольку был абсолютно уверен в том, что в ближайшее время отпущенные народы встанут на путь мировой социалистической революции. И хотя при этом он говорил о праве наций на самоопределение, вплоть до отделения, это была больше политическая риторика...
Тем временем в Польше появились собственные политические игроки, в первую очередь Юзеф Пилсудский, которые решили, что пришло время попытать свое счастье. И когда Германия оказалась слабой, а Советская Россия начала погружаться в междоусобицу, в Польше стали укрепляться силы, выдвинувшие идею, которая уже давно жила в сердцах многих поляков, – «Великая Польша от моря до моря», до есть от Балтики до Черного.
– На какое «золотое время» ориентировались поборники этой идеи?
– На XVIII век. Тогда граница Речи Посполитой действительно доходила почти до Черного моря. В частности, на территории нынешнего райцентра Первомайск в Николаевской области Украины сходились рубежи трех государств _ Российской империи, Турции и Речи Посполитой. До побережья оттуда – какие-то десятки километров.
Пилсудский и его сторонники уловили самый чувствительный нерв поляков. Ведь после разделов Речи Посполитой они оказались нацией без государства: значительная часть его территории оказалась под властью Российской империи.
И когда в результате Первой мировой Германия потерпела поражение, молодое польское государство, провозглашенное в ноябре 1918 года, стало стремительно набирать силу, причем в значительной мере опираясь на традиционную, еще с XVIII века, поддержку Франции. (Кстати, против русской армии в наполеоновских войсках сражались очень много поляков.)
И сразу же возник очень болезненный вопрос о границах возрождаемой Польши. Ситуация была фантастически сложной: на западных окраинах бывшей империи возникали новые государства, порой существовавшие всего несколько месяцев, как, например, Литовско-Белорусская ССР (ЛитБел). Подобный хаос делал границы совершенно подвижными. Добавим, что в тех регионах жило смешанное население – поляки, белорусы, русские, евреи, литовцы, все они перемешались, разделить их «по справедливости» ни у кого бы не получилось. Это обстоятельство во многом спровоцировало последующие боевые действия.
Поляки хотели вернуть все те земли, которые потеряли в результате разделов Речи Посполитой в конце XVIII века, и в 1918 – 1919 годах довольно энергично подминали под себя территории, прежде принадлежавшие Австро-Венгрии и Германии. При решении вопроса о Львове и Галиции не обошлось без ожесточенной польско-украинской войны, о чем напоминает польский мемориал на львовском Лычаковском кладбище.
К началу 1920 года лидер Польши Юзеф Пилсудский, понимая, что Красная армия ослаблена боевыми действиями на фронтах Гражданской войны, решил, что настало самое подходящее время отобрать территории, принадлежавшие когда-то Речи Посполитой, и у бывшей Российской империи. К тому времени в Польше удалось сформировать хорошо подготовленное войско, хотя, что примечательно, почти весь генералитет, офицеры и практически все младшие командиры получили опыт военной службы в рамках русской дореволюционной армии.
Несколько слов о личности Пилсудского. Конечно, это был очень талантливый и смелый политик. В Польше он сегодня – национальный герой, куда тут деваться. Но надо помнить, что образование он получал в России, участвовал даже в подготовке теракта против Александра III (кстати, тогда он был арестован, но отпущен за малолетством), потом одно время даже был марксистом. Со временем он расстался с левыми взглядами и стал ярко выраженным националистом.
Он разумно рассудил, что национальные чувства – мощный стимул к тому, чтобы объединить вокруг себя едва ли не подавляющую часть поляков, мечтавших о возрождении «Великой Польши». Правда, сами они в ней никогда не жили (только их предки), но этой красивой мечтой Пилсудский увлек многих. Причем он не только сформулировал ее, но во многом и осуществил.
– В Советской России явно не были готовы к тому, что в головах польских рабочих и крестьян национальная идея оказалась сильнее, как тогда говорили, классового инстинкта...
– Подобное происходило не только в Польше. Социалистические государства возникали и тут же погибали (та же ЛитБел, Финляндская социалистическая рабочая республика, Венгерская советская республика) во многом именно потому, что находились силы, которые противопоставляли левой, социалистической, идее – национальную.
То, что война с Польшей будет, руководство РСФСР предвидело, о чем свидетельствуют и высказывания Ленина на страницах печати. Советская Россия этой войны совершенно не хотела, она противилась ей, как могла. Вовсе не потому, что она была очень миролюбиво настроена по отношению к «панской» Польше: просто Россия была измотана Гражданской войной.
Предчувствуя, что Польша попытается осуществить свой план, были приняты меры по усилению Западного фронта. Был назначен новый командующий – Михаил Тухачевский, вчерашний поручик царской армии. Честно говоря, до сих пор не понимаю, почему его так все восхваляют. Да, это был смелый, талантливый человек, но опыта управления у него не было, в боевых действиях он участвовал всего несколько месяцев, остальное время провел в плену. Но амбиции у него были удивительные!
Он так трепал нервы людям много выше его по званию – вчерашним царским генералам, которые командовали у него армиями, дивизиями и корпусами, что просто диву даешься... Причем руководил фронтом он, находясь за сотни километров от него – в ставке в Смоленске. Все было бы еще хуже, если бы не Александр Егоров, бывший подполковник царской армии, командовавший Юго-Западным фронтом. Именно он во многом спасал ситуацию.
Что же касается Пилсудского, то он не собирался наступать далеко в глубь России, но был уверен в том, что ему с его хорошо подготовленной армией удастся отвоевать территории Правобережной Украины. И весной 1920 года польская армия без объявления войны начала наступление, буквально в считанные дни смяла слабые части Западного фронта и практически без боя заняла Киев.
Изучая документы, я диву давался, что «польскому наступлению» (использовался именно такой термин) в Москве поначалу не придавали особого значения. Даже когда уже развернулись серьезные боевые действия, в повестке заседания Совнаркома «польский вопрос» значился последним, 15-м или 16-м пунктом. Гораздо более значимым было распределение автомобилей между членами правительства...
Забегая вперед: польские историки любят говорить о «чуде на Висле», когда польская армия под самой Варшавой смогла остановить наступление Красной армии. Я в этом случае всегда напоминаю им про «чудо на Днепре», и им нечем крыть.
– О чем идет речь?
– Когда поляки взяли Киев и двинулись дальше, было принято решение перебросить против них 1-ю Конную армию Буденного. А она в это время находилась за Ростовом. Расстояние до фронта – огромное. Стали подсчитывать, сколько эшелонов потребуется, и пришли в замешательство: невозможно быстро найти столько вагонов и паровозов. А счет шел буквально на часы. Тогда Буденный предложил добираться своим ходом. И несколько десятков тысяч всадников рванули к Киеву. Это было одним из самых масштабных передислокаций конницы за всю историю человечества.
Поляки не ожидали такого напора и стремительно бежали из Киева и с тех территорий, которые захватили. От одного слова «Буденный» они приходили в ужас: мне доводилось видеть величайшее множество документов по этому поводу... А теперь поляки не хотят вспоминать про «чудо на Днепре», как будто бы этого вообще не было!..
А дальше началось стремительное наступление Красной армии, во многом неожиданное даже для самих лидеров большевиков. Ведь Ленин к тому времени уже практически смирился с тем, что мировая революция не победит так быстро, как он рассчитывал в 1917 – 1918 годах. Но разработанные им идеи настолько вошли в сознание ведущих политических деятелей Советской России, что теперь уже они постоянно убеждали его в том, что война с Польшей – прекрасная возможность осуществить концепцию мировой революции, поскольку эта страна – мост, соединяющий Советскую Россию с Западной Европой. И Ленин был в каком-то смысле сломлен этим напором соратников, принял желаемое за действительное.
Впереди была Варшава, речь уже шла о том, чтобы нести революцию в Германию... 23 июля 1920 года был сформирован Временный революционный комитет, объявивший о создании Польской советской республики.
В какой-то момент возникла иллюзия легкости достижения успехов. Когда войска Западного фронта приближались к Варшаве, польское руководство связывалось с Тухачевским и просило перемирия. Тот не желал терять темп и отвечал, что мы не будем останавливаться, потому что польская сторона не соблюдает правила воинского устава Красной армии. Та была в недоумении: а чем они отличаются от общих правил ведения боевых действий между государствами? Последовало молчание, а потом поступила радиотелеграмма Тухачевского: «А ничем не отличаются».
До Варшавы оставалось несколько десятков километров. Тогда Войско польское сжалось как пружина, а потом резко распрямилось. В ряды ополченцев вставали даже 14-летние подростки. Иными словами, борьба с Красной армией стала делом практически всего польского народа. Мне приходилось встречать в архивах документы 1919 и 1920 годов, в которых говорилось о том, что священники в костелах выступали с проповедями, называя красноармейцев посланцами сатаны, а само наступление Красной армии – приходом антихриста.
И эти два момента – национальный и религиозный – сыграли колоссальную роль. Красную армию на территории Польши встречали враждебно. В «освобожденной от гнета помещиков» Польше красноармейцы чувствовали себя очень неуютно.
– Вот тут-то и случилось «чудо на Висле»?
– Да. Я в свое время насчитал больше двух десятков причин того, почему наступление Красной армии захлебнулось. Авангарды оторвались от тылов, не хватало боеприпасов, продовольствия. Войска теряли темп. В то время как Войско польское сконцентрировалось и в середине августа перешло в неожиданное контрнаступление. Красная армия покатилась назад... Ситуация повторилась: Тухачевский пытался о чем-то договориться с поляками, но те уже не церемонились...
Отдельно – о роли Сталина, который был тогда членом военного совета Юго-Западного фронта. Александр Егоров в конце 1920-х годов написал очень основательную монографию о советско-польской войне. И в ней по мере сил дал понять, что Сталин оказался, мягко говоря, не на высоте.
Я как-то составил перечень фамилий тех, кто входил в руководящий состав Юго-Западного и Западного фронтов, а потом «копнул» судьбы этих людей. Картина потрясающая: именно их в первую очередь коснулись репрессии 1937 – 1938 годов. Иными словами, возникает впечатление, что Сталин сводил счеты с теми, кто видел его не в самом лучшем свете. Тот же Егоров был расстрелян в 1939 году.
Мне приходилось заниматься в военно-историческом архиве в Москве, и там узнал: материалы, касавшиеся деятельности Сталина на Юго-Западном фронте, были из него просто изъяты. И никто мне внятно не мог объяснить, куда они девались. Я подозреваю, что они просто были уничтожены...
– Черту под войной подвел Рижский мирный договор, заключенный в марте 1921 года...
– Надо признать: дипломаты с обеих сторон поработали весьма неплохо. Поляки получили больше, чем им хотела отдать Советская Россия, но меньше, чем мечтали. Задачу, которую они ставили перед собой перед наступлением, они выполнить не смогли.
Кто победил в той войне? Уникальная ситуация, когда руководители обоих государств – и Ленин, и Пилсудский – заявили о своей победе, причем на официальном уровне.
Мне представляется, что, по существу, обе стороны потерпели поражение. Ни одна из них не добилась своей цели: Польша не стала государством от моря до моря, а Советская Россия не смогла воспользоваться походом на Польшу для осуществления мировой революции. И в довершение ко всему – огромные потери с обеих сторон, которые никто до сих пор не может точно сосчитать. Речь идет о нескольких сотнях тысяч погибших...
О жестоком отношении к попавшим в плен красноармейцам ныне хорошо известно. Сохранились многочисленные воспоминания выживших: они писали о нечеловеческих унижениях, которым их подвергали. Бывало, что их использовали как тягловую силу при перевозке грузов, кормили объедками, топили в отхожих местах и даже превращали... в живые мишени для стрельбы. Польская сторона безуспешно пытается смягчить столь нелицеприятные воспоминания, ссылаясь на объективные тяготы войны.
При этом очень интересная деталь: отношение советской власти к польским военнопленным было совсем иное. Для них создавались специальные лагеря, к полякам относились как к обманутым братьям по классу. Их пытались распропагандировать, заразить большевистским духом, причем порой это получалось достаточно успешно. Речь шла о работе на перспективу: эти люди со временем должны были вернуться на родину и нести там свет социализма.
– Что же касается границ, обозначенных Рижским мирным договором...
– ...то он фактически закрепил расширение Польши сверх того, что было предписано Версальским соглашением, и заложил тем самым мину замедленного действия. В составе Польши оказались Западная Украина и Западная Белоруссия, жившие там украинцы и белорусы подверглись полонизации. Да и Германия при выходе к Балтийскому морю оказалась разделенной «польским коридором», который стал «импровизацией» Рижского договора. Это была идея польской делегации, с которой советской стороне пришлось согласиться.
Кстати, на мой взгляд, события 1920 года отчасти объясняют то, почему наши страны не смогли договориться, когда в 1938-м Польша отказалась пропустить войска Красной армии для поддержки Чехословакии, после чего случился Мюнхенский сговор... Так и сегодня – не очень добрые отношения между Россией и Польшей во многом связаны не только с нашей многовековой историей, но и с событиями 1920 года, ставшими пиком взаимной ненависти.
– Но ведь с той войны прошло сто лет!
– И тем не менее. Казалось бы: сменилось пять поколений, раны уже зарубцевались. Если кто-то и помнит, что его предок погиб на той войне, то это уже рассматривается как далекая история.
Но есть и другое: два разных отношения друг к другу. Нынешняя Польша сейчас очень болеет душой оттого, что является лишь слабым отголоском когда-то величественной Речи Посполитой. А Россия, как бы то ни было, по-прежнему остается мощной державой.
Понимаете, даже нелюбовь проявляется не на равных. Если поляки нас крепко не любят, то русским в принципе до них дела нет. В России на обыденном уровне Польша вообще мало кого волнует.
Не должно быть так. Поляки – наши соседи, наши братья по славянской крови. Мы сильнее, и нам стоило бы проявлять к ним больше внимания. Ведь сегодня как получается? Там про нас скажут гадость, мы – в ответ. Едва ли это способствует налаживанию отношений. Надо просто понимать: неумные шаги, которые порой предпринимают отдельные польские политики, – это проявление их слабости и обиды за то, что им не досталось таких же «дивидендов» от прошлого, как нам.
На мой взгляд, нам надо быть более мудрыми. Ведь мы соседи не только по границе, но и по истории.
Лучшие очерки собраны в книгах «Наследие. Избранное» том I и том II. Они продаются в книжных магазинах Петербурга, в редакции на ул. Марата, 25 и в нашем интернет-магазине.
Еще больше интересных очерков читайте на нашем канале в «Яндекс.Дзен».
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 136 (6734) от 05.08.2020 под заголовком «Национальная идея или классовый инстинкт?».
Комментарии